Партизаны Столетней войны.

Глава 14

Глава 14.

О дружеской попойке и женщинах.

— Вы меня не перестаете удивлять, дорогие друзья, — произнес Жан д'Аркур, а затем воздел вверх серебряный кубок с вином и провозгласил тост. — Давайте, выпьем за вас и ваши беспримерные подвиги на поле боя! То, что совершили вы и ваши люди, превосходит все, о чем я слышал ранее! Вы умеете удивлять! А меня, господа, не так уж и легко удивить в этой жизни. И это говорю вам я! Жан д'Аркур!

Да, да, друзья! Мы снова находимся в славном городе Ле-Ман. И имеем честь пить за одним столом с его блистательным капитаном Жаном д'Аркуром. Он нас встретил как старых друзей. И очень радовался нашему появлению в его городе. Еще бы ему не радоваться. Мы же и в этот раз сбагрили ему всех пленных англичан. От английского графа капитан Жан был в восторге. И без малейших колебаний выплатил мне за него пять сотен золотых монет. За остальных пленных мы получили всего тридцать три ливра. А потом Жан д'Аркур признался по секрету, что всех пленных англичан он отправит своему сюзерену дофину Карлу, который позже должен был стать королем Франции Карлом Седьмым. Но пока его отец Карл Шестой Безумный еще жив и занимает трон Французского королевства. И Безумным этого французского короля называли не зря. Папаша дофина Карла был самым настоящим шизиком. И сумасшедшими выходками он уже не раз шокировал своих подданных. Не удивительно, что с таким правителем, у которого с головой не все в порядке, Франция попала в такое тяжелое положение. По сути своей, сейчас у французов не было никакого правителя. Карл Шестой только носил корону, но не правил. Англичане откусывали от Франции под шумок один кусок земли за другим. А английский король Генрих Пятый готовился принять французскую корону. Понятное дело, что такое положение вещей не нравилось дофину Карлу, которого англичане хотели отстранить от трона и лишить прав на корону Франции. Ведь он был законным наследником Карла Шестого и сейчас боролся за свое наследство. Именно, дофин Карл стал во главе сил, боровшихся с английской оккупацией Франции. Вокруг него сплотились все, кому не нравились англичане. Вот Жан д'Аркур тоже был в их числе. Он и предыдущих наших пленников отправил в подарок дофину Карлу. Тому пленные англичане были нужны для переговоров. И чем больше, тем лучше. А граф Стаффорд, которого мы захватили в плен при разгроме продуктового каравана, был очень большим подгоном. Это вам не пешка. Не рядовой лучник или рыцарь. И даже не барон. Английский граф, томящийся в плену у французов — это фигура, которая может стать серьезным аргументом в переговорах с английским королем.

— Ваши деяния, несомненно, выдающиеся, — продолжал вещать королевский капитан Ле-Мана. — Но не кажется ли вам, друзья, что они немного…

— Немного не рыцарские? — продолжил я мысль замявшегося господина Жана.

— Э, да, не совсем это по-рыцарски нападать из засады на ничего не подозревающего противника! — произнес Жан д'Аркур и тут же начал оправдываться. — Вы только, друзья, не думайте, что я сомневаюсь в вашем благородстве или храбрости. Нет, нет! Я ничего такого не думал и не хотел вас оскорбить.

Я про себя медленно выдохнул, не подавая вида. Мы этот спор с Жаном д'Аркуром так и не закончили еще со времен нашей прошлой с ним встречи. Ну, не может этот аристократ и убежденный рыцарь не покритиковать мои методы войны. Похоже, что опять надо будет проводить разъяснительную работу.

— Мы это понимаем, дорогой Жан, — поспешил успокоить французского графа я, переглянувшись с Мишкой. — Вот только англичан я не считаю, действительно, благородными противниками. Они не соблюдают законов благородной войны. Вспомните, как они воюют?

— А что тут вспоминать? — недовольно вскинулся наш собеседник. — Эти их чертовы стрелки из длинных луков всех тут уже достали. Эти мерзавцы своими стрелами убивают храбрейших рыцарей, не давая им даже приблизиться. Представьте себе, барон де Бонэй был моим другом и победителем в множестве турниров. Это был доблестный рыцарь и великий воин. Даже я уступал ему в боевом мастерстве. А его убил какой-то голопузый лучник, выстрелив издалека. Его убил какой-то грязный крестьянин!

— Вот! — многозначительно сказал я, подняв вверх указательный палец правой руки. — Я вам об этом и говорю, господин граф. Англичане не имеют права называться цивилизованной нацией. Они ведут себя как мавры, сарацины или турки. Те тоже не соблюдают законов благородной войны и ведут себя не по-рыцарски.

— Да, да, господин Андрэ, — согласно закивал Жан д'Аркур, отхлебывая вина из своего кубка. — Мой дядя Жерар участвовал в крестовом походе против турок в 1396 году. Тогда рыцари со всей Европы откликнулись на призыв императора Священной Римской империи Сигизмунда Люксенбургского и выступили единым фронтом против османов. Но потерпели сокрушительное поражение от этих исчадий ада. Турки, совершенно, не соблюдают никаких правил, принятых в цивилизованном мире. Они воюют как варвары.

— Да, да! — стал поддакивать я. — И англичане в своих методах тоже недалеко ушли от тех же турок. Смотрите. Они воюют не по-рыцарски. Нарушают договоры. Сколько раз уже французы заключали мирные договоры, но каждый раз англичане их разрывали и нападали вновь. А что они творят с мирным населением на оккупированных территориях? Мы своими собственными глазами это видели. Вон можете спросить моего оруженосца. Он вам расскажет, что остается от французской деревни, когда туда приходят англичане. Турки и татары также себя ведут, убивая всех подряд. Детей, женщин и стариков. Всех!!! И как же после этого относиться к таким противникам?

— Хм! — призадумался капитан Ле-Мана. — А знаете, мой друг, звучит логично. Чертовски логично! С язычниками и мусульманами добрые христиане не церемонятся. И уничтожают их всеми доступными способами. Не совсем честными и благородными. И англичан тут можно приравнять к сарацинам. Точно! Вы мне прямо глаза открыли. Теперь все их странности в поведении мне понятны. У этих людей нет чести. А, значит, и вести себя с ними по-рыцарски не стоит. И вы, Андрэ, это поняли гораздо раньше меня. И никакого урона вашей чести здесь нет. Вы воюете с англичанами так, как они этого заслуживают.

— Правильно, Жан, — отвечаю я, салютуя кубком нашему собутыльнику. — А вы необычайно проницательны. Я рад, что вы так быстро поняли мысль, что я хотел до вас донести. Англичане не заслуживают того, чтобы с ними воевали по всем правилам. Если бы они вели себя как цивилизованные люди, то тогда да. Тогда я бы и относился к ним как к благородным противникам. Но они лишь притворяются цивилизованными, а на самом деле являются дремучими варварами. А с варварами у нас разговор короткий. Хороший варвар — это мертвый варвар. Хороший англичанин — это мертвый англичанин.

— Ха, мне нравится ваше высказывание про хороших англичан, мой друг! — хохотнул Жан д'Аркур, дружески похлопав меня по плечу. — Надо его запомнить. Ха-ха-ха!

— Всегда пожалуйста, — отвечаю я, подливая вина себе и капитану Ле-Мана. — Пользуйтесь!

Потом мы еще выпили за победу французского оружия. Затем за здоровье дофина Карла. Но не думайте, что мы тут просто бухали. Без закусона. Мы еще и питались. Почти культурно. К моему удивлению, здесь в пятнадцатом веке нравы за столом были довольно свободные. Даже в аристократической среде все было демократично. Никакого столового этикета тут еще и в помине не было. Даже при королевском дворе люди на пиру ели, преимущественно, руками. Изредка пользовались ножом или кинжалом, чтобы отрезать себе кусок мяса от прожаренной туши. Нет, ложки и вилки (двузубые) тут уже были. Но никто не делал культа из их применения. Все здесь ели так, как им было удобно. Это значительно позже в Европе появятся многочисленные столовые приборы разных форм и размеров. И тогда появятся и правила пользования этими хитрыми девайсами. А пока еще особых сложностей в поведении за столом я не видел. Вон Жан д'Аркур с большим аппетитом ест руками и не видит в этом никакого урона своей чести. В общем, мы тут с Гризли за столом особо не выделяемся своими неотесанными манерами.