Тот самый сантехник

Кот, осознав всю бренность бытия через необходимость собственных вложений, сыто икнув, смирился. Достать вагонку и доски под полки для бани он сумел, как и сменять печку, а вот с современной электрикой было туго. Потому прапорщик достал из стола листик, карандаш, протянул.

— Ну… пиши, что нужно. Достану. Давай сразу договоримся. Ты сделаешь, и мойся хоть каждую…неделю.

Боря кивнул, оглянулся в поисках места, куда присесть, и тут увидел гамак в углу, за бочками с дизелем.

— О! Можно прилягу, прикину схему? — и Борис тут же досочинил, привыкнув, что в армии всё просто так не даётся. — Проводку чтобы тоже не менять, надо прикинуть под повышенные мощности. Время мне нужно. А вы тут пока служите… внимания на меня не обращайте.

— Да уж приляг, прикинь, — забурчал прапорщик, закипая. Но вернувшись к столу, и подцепив новую булочку, подобрел лицом.

Уж очень ему нравились булочки старины Яшина с корицей, да офицеры очень редко угощали. А тут солдат равноценный обмен предложил.

Боря с удовольствием забрался в гамак и за пару минут расчертив схему, оглянулся. Прапорщик за бочками его с этого угла не видел. Потому Глобальный, пользуясь моментом, с чувством выполненного долга сделал то, что должен каждый разумный мужчина в армии.

Прикрыв лицо листиком со схемой, он мгновенно отрубился.

Глава 10 — Булочки с корицей. Часть третья, завершающая

Открыл глаза Борис от того, что майор нависал над ним со шваброй наперевес. Едва Глобальный испугался, что сейчас его побьют, как Кардонов огорошил вопросом с тут же придуманным ответом:

— Солдат спит — служба идёт? Это, Глобальный, актуально лишь когда вентиляция в столовой заработает как надо. А как не надо, она и так работает. Да только всё в дыму. Рядовой Узьков уже третий раз в обморок падает. Есть подозрение, что не придуривается.

Боря поднялся, хрустнул шеей. Энергии если и прибавилось, то на донышке. Прапорщик исчез, а с ним радушие, чай и булочки со стола. Только поднос остался.

«Обидно, если подумать», — добавил внутренний голос, пока тело подхватило поднос и пошло за майором.

Тот так и шёл со шваброй по территории, как будто был монахом Шао-Линя и готовился встретить врага из кустов или поджидал тех, кто свалятся с неба.

— Мы сначала думали, придуривается, а он сдуру синеть начал. Так что событий у нас похлеще будет, чем в Санта-Барбаре. Драчёв, вот учудил, опять же.

Тут Боря заметил, что весь стройбат в едином порыве принялся зарывать траншеи-ливнёвки. И лопатами махали все солдаты, потому что фронт работ раскинулся на территорию всей части. И только капитан бегал вдоль и поперёк, прыгал через мостики и кричал на тех, кто вздумал перекурить.

— А что происходит? — спросил Глобальный, уже привыкнув к ливнёвкам размера «экстра-большие».

— Да говорю же, полковник в ночи поссать удумал. Вышел из штаба, а тут его то ли красота звёзд приманила, то ли лес решил послушать. Да только не дошёл. Ранее ебалом о мостик стукнулся. К утру, говорят, в себя пришёл. Но ебало на место только в больничке поставили. Зато как поставили, он тут же нам позвонил и велел всей части до своего возращения «зарыть чёртовы окопы». До больнички ехать два часа. Так что времени в обрез. Вот и трудятся, как могут.

Боря прошёл мимо солдат, ощущая недружелюбные и просто разгневанные взгляды. Во-первых, он не работал. Во-вторых, был в сапогах и остальной летней форме, тогда как ребята трудились в кальсонах и зимних ботинках, едва ли не паруя от напряжения. Красные рожи походили на демонов. И все как одна, те рожи его ненавидели.

«Боря, бежать надо», — в который раз подал идею внутренний голос и на этот раз Глобальный к ней даже прислушался.

Но страшные рожи и изнывающие от жары тела так внушили и мотивацию. Боря забрал у майора швабру и со щитом-подносом в другой руке, вошёл в здание выполнять квест.

Как из пассивной вентиляции делать активную, ему не сказали. Задача уровня эксперт, если без вентиляторов, новых труб, подведённых розеток, новых проводов и вытяжек. Но приказ есть приказ. И убедившись, что в столовке ни души, Боря просто принялся бить от души по всему периметру старой советской вентиляции шваброй, надеясь, что всё лишнее само отвалится. Как и в случае с накипью в лейках в душевых.

Вентиляция была довольно широкой. Вытяжки висели прямо над газовыми плитами. А в квадратных трубах мог спокойно спать, бродить или даже жить кот, а то и небольшой пёс. Размеры позволяли.

Но те же размеры и крепления НЕ позволяли залезть в неё человеку, чтобы прочистить изнутри. И идеи, которую подавали Голливудские фильмы, шли прахом. Потому и работала швабра.

— Получи супостат, наш российский ответ! — крикнул Боря, отодвинул кастрюли и прикрывая ближайший мешок с картошкой подносом, заработал шваброй уже изо всех сил.

Сначала кухня наполнилась пылью, чёрные куски гари выпадали похожие на уголь. Пришлось снять фуфайку, обмотать вокруг лица, соорудив фильтр «для лишённых дотаций». Больше всего Глобальный мечтал об очках, но пришлось лишь жмуриться, и открыть настежь все окна.

Спасти кухню от генеральной уборки уже не могло ничего. Потому что из отверстия вытяжки полетело следом птичье дерьмо, а затем выпал целый куст, который свили птицы году этак в 72-ом. Но меньше всего Боря ожидал, что от очередного удара по днищу из недр вентиляции вылетит Калашников. АК-47. С полным рожком. К счастью, на предохранителе.

Трогать его Боря не стал. То ли потому что был без перчаток, то ли потому, что рукоятка была так плотно облеплена голубиным помётом, словно синие с кивающей головой те пытались его утилизировать.

Несколько ошалев от подарка судьбы, Боря залез с сапогами на плиту, попрыгал. Не достать. Тогда, слез, подставил табуретку для высоты, и уже тогда просунул голову в вентиляцию. Пыль немного осела, так что он смог обнаружить, а затем достать восемнадцать полных рожков, три гранаты, револьвер и четыре серые пачки патронов с давно стёршимися надписями.

За этим занятием его и застал майор, что сначала открыл рот, чтобы прокричаться. Но затем решил, что среди пыли и грязи кричать себе дороже. А когда увидел подарки из вытяжки на столе, только рот открыл.

— Хобот мне вместо рта! — заявил он и поднял в руке гранату. — Это же РГД-33!

Боря пошерудил рукой в вытяжке, но больше ничего подозрительного не нашёл. И попросил знаком швабру. Но и она выгребла уже не так много.

— Старая? — спросил он, когда вылез из вытяжки и принялся складывать мусор на поднос, чтобы вынести во двор. Всё равно всяк кухня безнадёжно загрязнена и всё перемывать.

— Да уж старая не то слово! Эта нычка старше моего дедушки! Эти гранаты ещё на Хасане использовали! РККА ими японцев глушило.

Боря имел смутное преставление о том, когда произошло это мероприятие, но по занятиям ОБЖ помнил, что АК-47 — первая модель автомата. А значит, дело давно минувших дней.

Майор был словно лишён брезгливости, когда дело касалось оружия. Подхватив калашников на кастрюлю, обложив его гранатами, и украсив револьвером и пачками патронов, первым пошёл на выход. Со словами:

— Боря, бляшкин сын. Нас с такими находками либо звания дадут, либо пиздюлей по первое число выпишут.

— А от чего зависит? — старался не отставать от него Глобальный, спеша рядом с подносом, полными грязи, кусков грязи и гнездом с давно вылупившимся, выросшими, и успешно вымершими птенцами.

— Как от чего? — посмотрел на него майор как на недалёкого. — От настроения начальства! Наше дело маленькое, доложить. А там наверху уже пусть сами разбираются, клад мы им с исторической ценностью, птицами отмеченный, вручили. Или головняк с птичьим дерьмом.

Майор подозвал Яшина.

— Старшина, бери двоих и дуйте пидорасить кухню. И скажите спасибо сантехнику, что это хуйня вас там всех не порешила при готовке.

Яшин посмотрел на гранаты, округлил глаза.

— Так что, поварам теперь в каске и бронежилете готовить?