Дурной глаз

– Царские деньги? – переспросил Юлий отстранённо.

– Или открытки антикварные. Представляешь, сколько они могут стоить?

– Оставь шкатулку в покое, пока не сломала.

– Что ты тормозишь?! – вспыхнула Алиса, но шкатулку отставила. – Лучше придумай, как её открыть.

– Я подумаю, что можно сделать, – пообещал Юлий.

Когда он, приняв душ и облачившись во всё домашнее, вернулся в спальню, он увидел шкатулку на прикроватной тумбочке Алисы. Юлий нахмурился. Шкатулка выглядела, пожалуй, неплохо, жена была права, но его не оставляло ощущение, что с вещицей не всё в порядке. Шкатулка не нравилась ему не только из-за стоимости, но почему ещё, он не мог себе объяснить. Пытаясь разобраться, Юлий взял её в руки. На мгновение ему показалось, что она всё же пуста, Алиса ошиблась… а потом шкатулка словно наполнилась шуршащей тяжестью, совсем чуть-чуть. Продавец в магазине, а тем более эксперты-антиквары не могли этого не заметить. Однако не заметили. Странно.

«Но шкатулка была пуста».

Ты просто переутомился, – возразил внутренний голос.

Юлий прислушался к шуршанию и вдруг отчётливо представил себе огромного жука-усача, ползущего по засохшим лепесткам роз. Жук задевал ребристыми антеннами стенки шкатулки, нерешительно перебирал тяжёлыми лапами, понимая: далеко не уползти. Лепестки хрустели под его твёрдым туловом и пахли горько. Жук был весь серый и его глаза были похожи на круглые, тоже серые, камни. Полтора столетия он, ослепший, шаркал по лепесткам внутри шкатулки. Вообразив это, Юлий едва не отбросил в омерзении покупку.

Подавил желание. Вернул шкатулку на место и спустя какое-то время даже сумел забыть про неё.

***

Он проснулся глубокой ночью от тиканья часов. Выкарабкался из сна. Алиса лежала рядом, спиной к нему: мягкие линии, холмы и впадины тёплого одеяла. Протянуть руку, бережно провести по изгибам тела любимой… Он поборол желание: Алиса будет недовольна, если он её разбудит. Юлий уставился на зеленоватый прямоугольник света, который отражал на потолок рекламный щит за окном. Щит горел круглосуточно и ночами бил светом в спальню, как кинопроектор. Сперва Юлия раздражали эти бесплатные киносеансы. Потом он привык и даже, кажется, привязался к свету. Сейчас вот лежал и смотрел, единственный зритель в пустом кинозале.

А часы тикали.

Внезапно он понял, почему этот звук разбудил его.

Единственные часы в комнате – электронный будильник на его тумбочке да мобильные телефоны, показывающие время. Естественно, тикать они не могли. Наручные часы Юлий не носил, а свои Алиса утопила полгода назад на Гоа, когда плавала в бассейне после трёх «мохито».

Тогда откуда это «тик-так»?

Внезапно воздух в комнате показался Юлию холоднее. У него перехватило дыхание: он вспомнил про шкатулку.

Тихонько, не желая тревожить Алису, он вылез из кровати. Тиканье сделалось слабее, и когда Юлий, обогнув кровать, подошёл к тумбочке жены, совсем прекратилось. Некоторое время Юлий стоял и слушал очень внимательно, пока не стал различать у себя в ушах гул крови, бегущей по сосудам. Но тиканье не возобновилось. Он не отрывал взгляда от шкатулки, которая в темноте напоминала чёрный камень, забытый кем-то на белой тумбочке жены, совсем близко от её лица. Представил, что шкатулка – это первая в мире бомба с часовым механизмом, прямиком из 19-го века попавшая к ним в квартиру, изобретение гениального террориста.

Конечно, это чушь.

Конечно. Только тиканье ему не приснилось.

Он присел и заглянул в лицо жены. Почему-то вспомнил, как они поцеловались впервые, давно, во времена лучшие, чем теперь. Вспомнил, какой она была тогда ласковой и мягкой.

Господи.

Юлий вернулся в постель, на этот раз шумно, с кроватным скрипом, отчего Алиса заворочалась во сне. Он собрался ждать, когда начнётся тиканье, но заснул, не дождавшись.

***

В понедельник Юлий работал в первую смену, домой возвращался чуть позже часа дня. В полпятого ехал забирать Алису с работы. Таким образом, Юлий располагал тремя часами свободного времени, которые он мог посвятить разгадке тайны шкатулки.

Он сделал несколько снимков шкатулки на телефон. Крышку сфотографировал дважды, второй раз крупным планом, так, чтобы в кадр попала надпись целиком. Надпись его особенно интересовала. Тот, кто её сделал, использовал латиницу. Много воды утекло с тех пор, как Юлий закончил медицинский факультет, где, конечно, преподавали латынь, но теперь он в совершенстве помнил лишь медицинские термины, а остальное благополучно забыл (исключая некоторые латинские пословицы вроде: «Quod licet Jovi non licet bovi»). И всё же сохранившихся знаний хватало, чтобы понять: буквы на шкатулке латинские, а вот слова – нет. Предстояло выяснить, на каком языке сделана надпись. К счастью, Юлий знал, к кому обратиться за помощью.

Он нашёл номер мобильного телефона Толика Морозовского, школьного приятеля, человека с широким кругом увлечений и, соответственно, знакомств. Кажется, Толик знал полстраны. Не исключено, что и половину земного шара. В число его увлечений входили нумизматика, спелеология и прыжки с парашютом. Испытывая некоторую неловкость от того, что в последний раз звонил Толику чуть ли не два года назад (и тоже по делу, всегда по делу), Юлий набрал номер.

Всего два гудка (чертовски долгие два гудка, подогревающие боязнь того, что Толик сменил номер), и в трубку ворвался энергичный голос старого знакомого:

– Да, Юлианыч, приветствую! Как твои дела-делища?! А я как раз приехал с Байкала. Третий раз посещаю – и всё такая же красота, такой же восторг! Губят его, губят, проклятые! Ага! А через две недели уезжаю на Памир, с альпинистами! Вот так и живём! А как же! В жизнь столько возможностей, старик, столько кайфа! Я тебя как-нибудь вытащу из этого городишки. В Австралию, на рифы махнём, сам посмотришь, какая там красота! Ага! Что нового?

– Мне похвастаться нечем, – ответил Юлий, непроизвольно расплываясь в улыбке. – Живу и живу себе. Всё так же лазаю в ротовые полости пациентов.

– В следующем году планируем пересечь Россию из конца в конец на байках. Ага. Слух, давай с нами! Поедем я, Гриша Козлов, Костик Бойко и Бендукидзе.

Юлий понятия не имел, кто такие Гриша Козлов, Костик Бойко и даже Бендукидзе. Мотоцикл он водить не умел. Толику всё удавалось запросто, и поэтому он считал, что все остальные такие же умелые: на мотоцикле ездить научатся, с Козловым, Бойко и Бендукидзе познакомятся. Потому подобные предложения он делал без церемоний.

– Выкладывай, что у тебя случилось! – круто поменял тему разговора Толик, избавив Юлия от необходимости придумывать, как перейти к проблеме, ради которой он позвонил.

– Всё такой же проницательный, – усмехнулся Юлий. – Действительно, есть одно дело…

– Ну так я человек прямой. Давай, что там?

Юлий рассказал.

– На твоём месте я бы сильно не расстраивался из-за затрат. Антиквариат – эта такая вещь, которая со временем стоимости не утрачивает, а наоборот. Кстати, одиннадцать кусков – божеская цена за изделие девятнадцатого века. А если внутри шкатулки действительно что-то лежит, у!.. Сбрасывай фотки на «мыло», я попробую разузнать про эту загадочную надпись. Узнаю – отзвонюсь, хоть бы и с Памира. Ага! Адрес знаешь? Нет? Я тебе эсэмэсну.

– Спасибо тебе большое. Буду очень признателен.

– Ну и лады, значит, договорились. А я тебе пришлю фотки с Байкала. Кстати, мы там познакомились с такими девчатами, вот жаль, тебя с нами не было!

– Я ж женат.

– А голос грустный, – веселился Толик. – Я вот три раза был женат. Подумаешь!

– Я люблю её.

– О! – опешил Толик. – А я своих не люблю, по-твоему?!

***

– У тебя такое лицо, будто тебя взял в заложники маньяк-убийца, – произнёс Юлий. – И этот маньяк – я.

Он вёз Алису с работы. Дороги в городке были узкими, не рассчитанными на количество машин, выросшее за последние годы, поэтому весь путь домой обычно занимал минут тридцать. Случалось, в час пик центр города превращался в одну сплошную автомобильную пробку. Юлий как-то пошутил, что в городе пора прокладывать метро, на что Алиса ответила, что на метро он будет ездить сам, а машину пусть оставит ей.