Страница 25 из 27
– Нет, не кажется. Если твоя подруга не поставила тебя в известность, я тем более не обязан отчитываться.
Громов откровенно грубил, но он просто не видел другого выхода из сложившейся ситуации.
– Что с тобой случилось? Я тебя совсем не узнаю.
– Я думаю, тебе пора. Все, что я хотел сказать, я сказал…
Инга встала и, чуть помедлив, все же подошла к нему. Положила руку на плечо и заглянула в глаза через стекло.
– Тим, у тебя все хорошо?
Взволнованный шепот заставил распахнуть веки.
– Да, – уверенно ответил Тимур, не отводя взгляд.
Немой диалог продолжался несколько секунд, после чего Томилина понимающе сжала его плечо и направилась к двери.
Громов еще долго не мог уснуть. Всматривался в темноту ночи, пытался поймать образ любимой женщины, но он все время ускользал. При воспоминании об Ире сердце болезненно сжималось. Тим чувствовал, что теряет ее: незримые цепи, так тесно сковывающие их души на расстоянии, поПетьенно ослабевали. «Вот и все, еще немного, и не останется вообще ничего», – он не хотел так, не мог отпустить ее, но и держать не имел права. Не для того рискнул всем, чтобы Ира похоронила себя заживо под ворохом воспоминаний.
Глава 8
Бушин сидел за столом в своем кабинете и просматривал данные за прошедшие выходные: после введения новых услуг прибыль увеличилась на треть. Самодовольная ухмылка исказила лицо – все шло по четко намеченному плану, а это означало, что в скором времени «Золотая рыбка» должна была выйти на новый уровень. Только он собрался уведомить об этом Хана, как в дверь постучали.
– Заходи, – крикнул управляющий и, отложив бумаги в сторону, откинулся на спинку кресла.
Под его пристальным взглядом Тимур вошел в помещение и сразу почувствовал неладное, интуиция никогда не подводила его, но он ничем не выдал свое состояние. Уверенно опустился на предложенный стул и смело посмотрел в Бушину в глаза.
– Что там с судьей? – Адольф затеял интересный спектакль и собирался насладиться зрелищем в полной мере.
– Пока ничего, – Громов сохранял спокойствие, у него были готовы ответы на все вопросы. Целую неделю он старательно создавал иллюзию поисков Ирины, так, чтобы к его действиям никто не смог подкопаться, просчитывал наперед любую вероятность пересечения с ней. Ребята перевернули всю Москву вверх дном, но это не принесло результат. Стрельцов справился с поставленной задачей и надежно спрятал его сокровище. Где именно, Тим не знал, специально просил решить этот вопрос без него, чтобы в случае чего не выдать ее местонахождение даже под пытками. Он перестраховался по всем фронтам.
– Плохо стараетесь…
– Адольф Михайлович, мы делаем все, что в наших силах.
– Охотно верю, но можете больше не продолжать.
– Почему?
Тимур удивился – Гитлер никогда не отступал на полпути. Нехорошее предчувствие тонкими ниточками расползалось по телу, с каждой секундой, каждым вздохом все туже сплетаясь в толстые канаты, оно стягивалось узлами, больно впиваясь в кожу, пережимая артерии. Пальцы онемели, но Громов продолжал держаться естественно.
– Я сам нашел ее.
Бушин внимательно наблюдал за тем, как он меняется в лице, бледнеет и сжимает кулаки. Именно это ему и было нужно.
– Этого не может быть, – сквозь зубы процедил Тимур, не сумев спрятать напряжение в голосе.
Управляющий победно усмехнулся и, порывшись в ящике стола, извлек смартфон, доставленный ему после аварии.
– На вот, посмотри фотографии.
Нервно сглотнув, Тим взял гаджет в руки, открыл галерею и начал просматривать снимки. До него не сразу дошло, что эта груда искореженного металла – машина Стрельцова, но регистрационный номер стал смертным приговором. Осознание случившейся трагедии медленно заполняло мозг. Он отчаянно сопротивлялся, отказывался верить в очевидное. Взгляд случайно зацепился за дату, и из легких тут же испарился весь кислород. Нечем было дышать, да и незачем больше. Сердце сдавило тисками, а руки предательски задрожали. Сомкнув веки, Громов пытался сохранять остатки самообладания и не выказывать свою слабость, чтобы не доставлять Бушину удовольствие.
Но было уже слишком поздно – тот успел раскусить его и теперь жадно, как губка, впитывал реакцию до последней капли. Видел его мучения и упивался ими, в очередной раз убеждаясь, что ломать сильных куда приятнее.
– Есть что сказать? – язвительно поинтересовался Адольф, предоставляя Тиму последний шанс признать свою вину и попросить прощения.
– Нет, – бесцветно ответил он. Жгучие слезы застыли в глазах, проедая роговицу насквозь.
– Ну и отлично, сворачивай поиски и приступай к основной работе.
Громов молча кивнул и покинул кабинет, оставив управляющего в замешательстве. Даже в этой ситуации, когда все было предельно ясно, он не дал слабину.
Бушин обо всем догадывался, но пока не мог доказать его причастность к побегу – это было не так просто.
– Ну ничего, Громов, я терпеливый… Подожду, пока ты сделаешь ошибку. Это лишь вопрос времени.
Оглушительный сигнал автомобиля, прозвучавший за спиной, ударил прямо по нервам.
– Ну вот че ты сигналишь, полудурок? Не видишь, стоит все! – раздраженно выпалила Зимина, глядя в зеркало заднего вида.
– А кто такой полудурок? – спросила Юля, сидящая в детском кресле.
– Это плохое слово, не надо его запоминать.
Лена должна была забрать девочку из пансионата еще в обед, но в последний момент все сорвалось: появилось срочное дело, из-за которого она не успела даже заехать домой переодеться.
Вчера вечером позвонил Дымов и вынес свое окончательное решение, подробности разработанного плана обещал рассказать при встрече, а пока дал несколько установок: забрать у Хабарова левый телефон, а заодно передать ему, чтобы как можно скорее покинул страну. Сразу после этого разговора она связалась с Лешей и все ему рассказала.
До этого момента они не общались, хотя соблазн был велик. Несколько раз Елена даже набирала его номер, гипнотизировала взглядом экран и почему-то не сомневалась, что он чувствует ее на расстоянии. Это был самый близкий контакт, который она могла себе позволить – не рискнула ослушаться Дымова.
По вечерам сердце жалобно завывало и, всхлипывая, сбивалось с ритма. Оно протестовало против несправедливости, но под влиянием грозной ночи успокаивалось и, подобно верному псу, ожидало возвращения хозяина, мерно отстукивая секунды до встречи. С каждым днем яркость жизни снижалась, происходившие события не ослепляли и не грели: рутинная работа заполняла большую часть дня, изредка заглушая навязчивые мысли о любимом мужчине.
Когда становилось совсем тоскливо, Лена просматривала медиафайлы, хранившиеся на телефоне. Несколько селфи перед входом в кинозал, некоторые из них были немного смазаны и вместо ностальгии вызывали легкую улыбку. Видео, на котором они дурачились, корча смешные рожи: Хабаров неожиданно поцеловал ее в губы, и видео резко оборвалось. Игра в волейбол, снятая Сашей: Леша так высоко подбрасывал мяч, что Зимина еле дотягивалась, чтобы отбить. Из этих мелочей и состояла ее счастливая жизнь, в которую непременно хотелось вернуться.
Они не виделись всего восемь дней, но это было самое тяжелое их расставание. Парадоксально, но, когда выяснилась вся правда, и они пришли к пониманию, стало только сложнее. Лена не знала, увидит ли его еще хоть раз. Конечно, надеялась на Дымова, но стопроцентной гарантии, что он поможет, не было, поэтому она рассматривала все возможные варианты. Больше всего не хотела выбирать между дружбой и любовью, хотя в глубине души понимала: если Стас откажет, она не отступится и попытается вытащить Лешу сама, в крайнем случае поможет ему сбежать.
Его присутствия катастрофически не хватало, но Зимина принципиально не привыкала к одиночеству, до последнего верила, что сможет найти выход и все наладится. Так было проще и, наверное, правильнее – жить не ради, а вопреки. Ведь если бы она смирилась со своей участью, исчез бы стимул продолжать борьбу за свою любовь. Нет, Лена не строила воздушные замки, не питала иллюзий по поводу безоблачного будущего, просто не опускала руки и надеялась лишь на то, что он будет рядом. Какая мелочь для целой Вселенной – осчастливить двух любящих друг друга людей.