Страница 13 из 14
– Спускайтесь сюда! Вам п*****!!! Суки!
Я собрал остатки смелости в голос отчего он зазвучал низко и мощно: «Никто никуда не идёт! Вы кто такие!?»
– Мы кто такие!!! Это вы кто такие?!
– Мы нормальные парни, вы обознались! Сейчас мы пройдём мимо и никто никуда не дёргается!!!
Не знаю, как, но мы прошли. Напряженные до предела, широкоплечий армянин прятался за моей спиной. Пока мы искали Андрюху, армянин признался: «Капец ты Илюх, у тебя стальные яйца, я в разных драках бывал, но там нас ждала реанимация, это точно. Можно я тебе руку пожму». Позвонил Андрюха. Мы встретились: «Простите парни, я что-то труханул, меня от страха вырвало у подъезда». Собственно в таких замесах и проявляются друзья, тех, кого ты считал храбрее или круче, посещающие спортивные секции, могут слиться в кусты. Этот случай многое показал, и больше всего я удивился тому, как смог их удержать, там используя только голос.
Отключения становились дольше, он не врал. Если уж уходить, то на своих условиях. Второй раз резать руки я не решился, огнестрельного оружия не было, и я выбрал быструю смерть под фурой. Недалеко от дома проходила трасса. Шёл первый месяц зимы, и четвертый месяц моей невидимой брани. Во всяком случае это будет быстро. Я перелез сугроб на обочине, чтобы не вызвать подозрения у водителя и стал ждать. Едет. Всё закончится, настанет тишина. Лучше небытие, чем такое существование. Я разбежался и сильно оттолкнувшись, прыгнул по колёса, закрыв от страха глаза. Темно, надеюсь водитель не сильно расстроился, и так же спокойно как раньше будет смотреть футбол дома, с женой, которая не видит его месяцами. Холодно, стоп, разве когда умираешь холодно? Открыл глаза, тёмное зимнее небо, я лежу на обочине, странно, пошевелил рукой, второй, ногами. Странно. Встал и по привычке отряхнулся от снега. Не понятно почему я не умер, объехать он меня не мог. Придётся ещё раз. Следующий грузовик мой. Фух. Я дождался и побежал, в последний момент всё же подпрыгнув, пусть ударит как зайца и всё. На этот раз я не закрывал глаза. Фары ослепили, что-то с силой оттолкнуло в грудь и я кубарем отлетел на обочину. Так не бывает. Может мне это всё кажется и я уже умер в первый прыжок. Я даже убить себя не могу. Ноги подкашивались, я упал на колени и заплакал. Это не закончится, на третий раз я не могу набраться смелости. Никогда ещё я не чувствовал такую безысходность, меня тошнило от мира вокруг, от ощущений в теле, от собственного я и от демона, который не давал мне покончить с собой.
– Ну что, третий заход будет? Долго ещё смотреть на эти сопли? Ну ты и тряпка.
«Сжалься надо мной, оставь меня в покое, пожалуйста, хватит, я так больше не могу, разве ты не видишь».
– Ладно, утрись, выглядишь жалко. Самоубийства я сегодня похоже не увижу, так что пошли.
Мать на кухне готовила салат. Если эта сумасшедшая вызвала демона, чтобы меня инициировать в свои темы…
– Привет мам.
– Привет, опять гулял?
– Ну так, прогулялся да. – на магнитах на стене висели ножи.
«Воткни ей в руку, говорю тебе, это всё она, она заговорит, когда испугается смерти, давай»
– Знаешь этот «голос» такие вещи порой говорит, даже не знаю, что думать.
– Это начало, у меня уже восемь таких «наставников».
– Ммм. Восемь. Ты не думала меня сначала спросить, прежде чем это вызывать?
– Я была уверена, что вы быстро договоритесь, а ты начал зачем-то бороться, сопротивляться.
– То есть надо было склеить ласты сразу? Ты сильно изменилась года три назад, и глаза изменились, знаешь, что я думаю?
– И что-же ты думаешь?
– Что ты давно не моя мать, моя мать где-то глубоко там, но ты не она. Моя мать никогда не дошла бы до такой жестокости.
«Убей её, убей её сейчас, ты же хочешь, я чувствую твою ненависть, сделай это».
– Я боюсь причинить кому-то вред, и хотел бы лечь в психиатрическую клинику.
– Хорошо, как скажешь
– Вот и поговорили.
В карантине поступивших держали несколько дней. Я рассказал симптомы ещё в городе и теперь рассматривал белый потолок моего нового дома. Реальность от меня ускользала, всё казалось ненастоящим. Из другой палаты зашёл старик, длинная борода с проседью и начал, размахивая руками что-то рассказывать, я не прислушивался, находясь наедине со своей душевной болью, вспоминая с какой легкостью мать согласилась меня сюда сдать. Так будет лучше, меньше вероятность, что я кого-то убью, когда «отключаюсь». Старик обратился ко мне, перечислив книги, которые я читал по эзотерике за последний год, в том порядке, в котором я их прочёл. Он продолжил:
– Я помогу тебе с голосом, просись в девятое отделение, запомни девятое. – он нарисовал в воздухе пальцем цифру девять и ушёл.
Он реален, откуда знает про книги, я был на измене, кто это? Раньше я был бы рад подобной встрече, но не в дурдоме. Голос всё комментировал и комментировал, насмехаясь над психами вокруг. Через пару дней меня определили в шестое. Государственная лечебница это чудесное место – длинный обшарпанный коридор, палаты без дверей, никакой мебели. Кровати с растянувшейся сеткой, на которых неудобно сидеть, только лежать, как в гамаке, под действием лекарств.
– Ты превратишься в овоща, а меня эти препараты никак не ослабляют, ты сам себя сюда запер идиот.
«Я знаю, спасибо что напомнил»
– Будешь как вон тот мужик с трясущимися от галопередола руками. Будешь разговаривать сам с собой, и биться головой об стену.
«Да буду, тебе какое дело».
– Абсолютно никакого.
«Вот и заткнись».
– Сам заткнись.
«Я вообще-то молчал»
Все окна первого этажа выходили на другие корпуса загораживающие солнце. Обычно было пасмурно, но иногда, вечером на двадцать минут из одного окна всё же было видно солнце, и я изо дня в день приходил на него посмотреть, единственный из восьмидесяти заключенных. Через неделю я нашёл книгу издательства братства «Гедеон» – Новый Завет. Прочитывал её от корки до корки, и начинал заново. Ничего не понимая, но это хоть как-то отвлекало от «голоса». На всех вокруг засаленные пижамы, и ты живешь от ужасного завтрака, до ужасного обеда, и ужасного ужина. Буйных привязывают к кроватям здоровенные санитары, они орут и рычат. Мне вспоминается «Пролетая над гнездом кукушки», и хочется, как Макмёрфи агитировать местный бомонд на восстание, но от таблеток ничего не соображаю. По ночам санитары перегораживают кроватями выходы и ложатся спать. Да и куда мне бежать, я ничего не соображаю и еле таскаю ноги. Людей здесь не лечат, а скорее калечат.
Я всё читал Евангелие и думал, какая же это устаревшая во всех смыслах история, непривычный язык… В фильмах эту книгу дробят на цитаты и для этого она наверное и существует, морочить людям голову этими цитатами, не относящимися к сегодняшнему дню. Но хоть какое-то чтение.
– Скука, почитай что-нибудь другое.
«Да я бы с радостью… Вот, послушай, тут про гадаринского бесноватого, кажется это про меня: И приплыли в страну Гадаринскую, лежащую против Галилеи. Когда же вышел Он на берег, встретил Его один человек из города, одержимый бесами с давнего времени и в одежду не одевавшийся, и живший не в доме, а в гробах. Он, увидев Иисуса, вскричал, пал пред Ним и громким голосом сказал: что Тебе до меня, Иисус, Сын Бога Всевышнего?»
– В гробах это вариант. Сказки. Всё выдумка, вам людям надо во что то верить.
«Он исцелил, того парня».
– Ой ну вот не надо… если захочешь я тебе своё евангелие надиктую, по современней и со спецэффектами.
Раз в неделю недавних жильцов вызывал к себе психиатр.
– Как мне отсюда выйти?
– Так посмотрим, Яремко, ага, голоса, силуэты-тени. Видите ещё или лекарства помогли?
– Помогли, не вижу (соврал я)
– А что насчёт голосов?
– Кажется почти нет.
– Так кажется или нет?
«Скажи ему что тебе п***** да и всё, что ты голову морочишь?»
– Нет, не слышу.
– Хо-ро-шо. Вы здесь уже месяц, мы бы могли выдать вас на поруки, так сказать, матери или отцу.