Сияние полуночи

— Комар, — мрачно пояснила я удивленному Фэн Хаю, который как раз вышел из купальни и шел к своей кровати. Тот, устав сегодня от моей неадекватности, ничего не ответил.

Нужно думать последовательно и отталкиваться от того, что я увидела в его комнате. У него есть гуцинь — дорогой инструмент, который не будут держать у себя просто для красоты. Значит, он умеет играть и скорее всего, обладает музыкальным слухом — выучится игре на гуцине непросто. Значит, мне нужно петь или бренчать на каком-нибудь инструменте и делать это как можно ужаснее.

Он не любит пошлости и грубости — стоит только вспомнить его реакцию на мой список "мужских качеств". И еще любит все изящное — на стене комнаты висело всего два свитка с изображениями, но даже я могла определить, что они написаны настоящим мастером — на одном была изображена сосна под порывами ветра, намеченная всего несколькими мазками, но отчего-то при взгляде на свиток у меня начинало щемить сердце, а на втором — лаконичная и изящная иероглифическая надпись, описывающая снегопад:

Снежинка, вторая, третья и четвертая,

Пятая, шестая, седьмая, восьмая, девятая,

Десятая и одиннадцатая —

Упали на цветы, и не видно их. [2]

Значит, мне нужно натащить в комнату картинок пострашнее и заклеить ими все стены. Наверное, можно перерисовать изображения нежити из учебников… Хотя нет, на такую гадость я и сама не хочу смотреть. Может, тогда купить развратные картинки в городе? Хотя зачем покупать — прозрела я, — ручаюсь, у И Мина их целая стопка, одолжу парочку. Тот мне сегодня за ужином все уши прожужжал, какой в городе прекрасный квартал увеселений и какие красавицы поют и развлекают гостей в чайных домиках. Ручаюсь, что несколько портретов красавиц он уже успел купить.

Довольно улыбнувшись — первые наброски плана есть, завтра начну выполнять и посмотрю, насколько Фэн Хаю хватит его хваленого самообладания! — я поднялась, убедившись, что он уже лег и отвернулся к стене, и на цыпочках пробежала в купальню — смывать тушь с лица. Купаться, когда он в комнате, я не решилась — дверь у купальни просто отсутствовала, и дверной проход заслоняла лишь ширма. Лучше не рисковать, искупаюсь завтра, когда он будет на занятиях.

Раздевшись под прикрытием ширмы, я осталась в нижнем тонком одеянии и, набросив на плечи верхнее, плотное и расшитое узорами, и прижимая к животу ворох бинтов, так же осторожно прокралась к своей кровати. По дороге мне почудилось какое-то движение, и, вздрогнув, я прерывисто вдохнула — но это был лишь белый крупный кот, запрыгнувший в комнату через окно.

— Кис кис кис, — позвала я, но кот лишь смерил меня презрительным взглядом и, величественно проследовав к кровати Фэн Хая, запрыгнул на нее и устроился на груди у заклинателя. Тот в полусне положил на него руку, и кот басовито замурчал. Я же, зажав рот рукой, отошла к своей постели. Вот умора, грозный Фэн Хай, гроза младших учеников и нечисти, спит с котиком!! Кот приходит спать на Фэн Хае! Может, высокомерный заклинатель не такой уж и замороженный?

Устроившись поудобнее, я попробовала переманить кота к себе, но он не шел, и, вздохнув, я закрыла глаза. Нужно встать завтра раньше Фэн Хая, чтобы успеть одеться и причесаться — успела подумать я и провалилась в сон.

— Бэй Лин, — кто-то осторожно тряс меня за плечо, но я совершено не хотела просыпаться. Почему Бэй Лин? Я же Айлин… — Бэй Лин, вставай, уже поздно, завтрак проспишь. Бэй Лин! — потеряв терпение, повысил голос заклинатель, и я, открыв глаза, увидела его склонившееся надо мной лицо и без раздумий оттолкнула, натягивая одеяло до самых глаз.

— Ты чего подкрадываешься, — дрожащим голосом произнесла я, судорожно оглядывая себя — вроде бы все нормально, я полностью под одеялом, не торчит ни нога, ни рука. Ну почему я не проснулась раньше его?!

Фэн Хай выпрямился и отозвался довольно холодно:

— Вообще-то я тебя уже несколько раз звал, а ты не слышишь. Что, не мог заснуть вчера без своей чудо-травы? Ничего, сегодня я тебя погоняю, мигом заснешь!

Утешив меня таким образом, заклинатель вышел, и дверь негромко хлопнула за его спиной. Вздохнув, я поплелась умываться и одеваться — значит, сегодня он будет меня "гонять". Нужно поторопиться с воплощением моего коварного плана, пока он не загонял меня до полусмерти.

— Ну как ты, жив? — догнал меня И Мин по дороге в столовую. — Не сожрал тебя ночью наш упырь?

— Нет, но сегодня планирует, — отозвалась я. — Собрался меня тренировать.

— Серьезно? — в его голосе вместо сочувствия послушалось восхищение, и я бросила на него удивленный взгляд. — Ну, он, может, и книжный мешок, но мечом машет здорово, — пояснил И Мин. — Учись, потом нас научишь.

— Не буду я учиться! — возмутилась я. — Я вообще планирую выгнаться из комнаты. То есть, чтобы он меня выгнал.

Тут мы зашли в столовую, и пришлось перейти на шепот. Ю Шин уже махал нам со своего места рукой с зажатым в ней жареным блинчикомс зеленью. Пока мы ели завтрак, я успела вкратце описать им свой план и выпросить у И Мина картинки красавец из веселого квартала — как я и полагала, они у него были.

На заклинаниях сегодня нужно было попытаться призвать силу воздуха и создать те знаки, что мы так усердно зубрили. Я могла создать в ладони бледно-голубой, сияющий шарик силы, и могла нарисовать знак на бумаге, но вот свести эти два умения в одно почему-то не получалось. Так же обстояло дело и у других адептов — у И Мина в ладони и вовсе клубилось что-то рыжее, а из руки сидящего наискось заносчивого Шуй Ли вдруг вырвался порыв ветра, сбив чернильницу и окатив чернилами его и соседей. Те забранились, и он, огрызаясь, побежал за тряпками.

— Представьте, что на вас несется гуль первого класса! — удрученный нашей бездарностью наставник вдруг красиво, плавно взмахнул руками, и в середине комнаты возникло реалистичное, яркое, настоящее изображение чудовища. Раззявив пасть, гуль зарычал, и у меня на голове зашевелились волосы, а в ладони сам собой начал обрисовываться полупрозрачный, еще формирующийся, предательский Белый Лотос — самое привычное заклинание против нежити этого типа. Судорожно смяв его в ладонях и впитав, я оглянулась по сторонам — похоже, все смотрели на гуля и никто не заметил моего промаха. Фух, чуть все не испортила…

Тут у кого-то еще сдали нервы, и чей-то столик взлетел в воздух от неконтролируемого всплеска силы. Обуздав столик едва заметным пассом руки, наставник выгнал нас тренироваться на улицу, крича вслед принципы создания знаков:

— Вызовите силу, представьте знак и обратите его в форму! Что тут сложного!

— Пойдем туда, — И Мин махнул рукой на дерево, под раскидистой кроной которого уже успели устроиться несколько учеников. — Хоть на солнце не изжаримся.

Следующие полчаса мы безуспешно пытались вызвать силу, представить знак и облечь его в форму — точно так, как говорил наставник Фэн Гуанчжи. У меня сила вызывалась, но упорно облекалась в лотос, и я раз за разом сжимала кулак и начинала заново. У И Мина получался знак, но сила вызывалась какая-то не та — она была почему-то ржаво-рыжей вместо белой. А Ю Шин, мечтательно уставившийся в сторону столовой, создал из силы образ тарелки с лапшой и дымящимся парком.

У других дела были не лучше — справа и слева то и дело кто-то не справлялся с потоком, и вокруг летали поднятые порывами воздуха ветки и песок. Тут щеку обожгло, и, ойкнув, я прижала к ней руку.

— Прости, прости! — ко мне тут же подбежал тощий и длинный паренек в круглых очках на цепочке. Кажется, его звали Сяо Фэн. — Нечаянно ветку снес, у меня всегда с практикой проблемы были…

Он выглядел так виновато, что я уже открыла рот, чтобы заверить его, что все нормально, как за спиной раздалось:

— Новички? Вижу, вы усердно тренируетесь, молодцы!

[1] Струнный музыкальный инструмент

[2] Китайское стихотворение, его авторство приписывают то императору Цянлуну, то разным поэтам. По преданию, во время ужина со своими сановниками император продекламировал первые 3 строчки и не знал, как продолжить, и один из его министров спас положение и закончил стих. Перевод автора, может, где — то на просторах интернета есть и получше.