Страница 6 из 34
– Давайте поговорим о другом, Боб. Меня интересует то, что вы сказали об этой женщине, Джель-Кларе Мойнлин.
– Зигфрид, ты снова охотишься за химерами, – возмущаюсь я.
– Я так не думаю, Боб.
– Но мой сон! Разве ты не видишь, как он нагружен символами? Что ты можешь сказать о материнской фигуре в нем?
– Позвольте мне выполнять мою работу, Боб.
– А у меня есть выбор? – угрюмо спрашиваю я.
– У вас всегда есть выбор, Боб, но я хотел бы напомнить ваши же слова, произнесенные совсем недавно. – Он замолкает, и я слышу свой собственный голос, записанный где-то на его лентах. Я говорю: «Зигфрид, там столько боли, вины и отчаяния, что я просто не могу с этим справиться».
Он ждет, чтобы я как-нибудь отреагировал на это, и немного погодя я отвечаю:
– Отличная запись, но я предпочел бы побеседовать о комплексе матери в моих снах.
– Мне кажется более продуктивным исследование другого момента, Боб. Возможно, они связаны.
– Правда? – Теоретически я готов обсудить эту эфемерную связь самым отвлеченным и философским образом, но Зигфрид быстро возвращает меня на землю:
– Ваш последний разговор с Кларой, Боб. Пожалуйста, скажите, что вы чувствуете при воспоминании о нем?
– Я уже излагал тебе все, что чувствую. – Мне это совсем не нравится и кажется пустой тратой времени. Я хочу, чтобы он понял мое отношение к вопросу по несколько раздраженному тону голоса и напряжению удерживающих ремней. – Это даже хуже, чем с матерью, Зигфрид.
– Я знаю, что вы хотели бы поговорить о матери, Боб, но, пожалуйста, сейчас не надо. Лучше расскажите мне о Кларе. Что вы испытываете в данный момент?
Я стараюсь честно понять, чего он хочет. Уж это-то я могу себе позволить. В конце концов я вовсе не обязан говорить ему все. Зато могу сказать то, что считаю нужным.
– Почти ничего, – наконец заявляю я.
Немного погодя, будто собравшись с мыслями, он почти с горечью спрашивает:
– И это все? Не очень много.
– Да, уж сколько есть, – охотно соглашаюсь я и медленно скольжу по поверхности своей памяти. Я прекрасно помню, что чувствовал тогда, но очень осторожно роюсь в воспоминаниях, чтобы посмотреть, где гнездятся эти фантомы, которые не дают мне спокойно жить. Я снова опускаюсь в голубой туман. Будто впервые вижу тусклую звезду-призрак. Говорю с Кларой по радио, а Дэйн что-то торопливо шепчет мне на ухо… Затем, как шкатулку, я захлопываю свою память.
– Больно, Зигфрид, – небрежно говорю я, в который раз пытаясь обмануть его равнодушным тоном. Я часто прибегаю к этой уловке, но давно убедился, что с ним это не срабатывает. Зигфрид замеряет интенсивность звука, слушает даже дыхание и измеряет паузы. Нет, он определенно неглупая программа, хотя мне от этого не легче.
6
Пять дюжих сержантов, по одному с каждого крейсера, тщательно обыскали нас, проверили удостоверения и передали мужеподобной чиновнице Корпорации «Врата». Шери смущенно захихикала, когда обыскивавший ее русский коснулся чувствительного места, и шепотом спросила меня:
– Как ты думаешь, Боб, что мы можем протащить сюда контрабандой?
– Тш-ш-ш, – зашипел я на нее. Чиновница приняла наши посадочные карточки у китайского сержанта, исполнявшего обязанности старшего, и стала вызывать нас по именам. Всего нас было восемь человек.
– Добро пожаловать на борт, – поприветствовала она. – Каждому из вас назначен сопровождающий. Он поможет вам поселиться, ответит на вопросы, подскажет, куда обращаться за медицинской помощью и где находятся ваши классы. Со счета каждого из вас вычтены по одиннадцать сотен пятьдесят долларов – это стоимость вашего пребывания на Вратах в течение десяти дней. Остальное вы можете снять в любое время, выписав П-чек. Сопровождающий покажет вам, как это делается. Линскотт! – Темнокожий человек средних лет из Калифорнии поднял руку. – Ваш сопровождающий Шота Тарасвили. Броудхед!
– Я здесь.
– Дэйн Мечников, – сказала чиновница.
Я оглянулся, но Дэйн Мечников уже направлялся ко мне. Он крепко пожал мне руку и сразу повел в сторону.
– Привет! – поздоровался он.
– Я бы хотел попрощаться со своими спутниками, – сказал я ему.
– Вы все будете жить рядом, – ответил он. – Идемте.
И вот через два часа после прибытия на Врата у меня появилась комната, сопровождающий и контракт. Я немедленно подписал соглашение, забыв даже его прочитать.
– Вам неинтересно знать, о чем там говорится? – удивленно спросил Мечников.
– Интересно, потом обязательно прочту, – ответил я. На самом деле мне хотелось сказать: «Какая разница?» Если мне не понравятся условия, я могу изменить свои намерения и вернуться на Землю, но пока об этом говорить было слишком рано. Вообще перспектива стать старателем меня ужасно пугала, я не хотел умирать. Мне ненавистна была даже мысль о смерти, мысль о том, что я перестану существовать, и все прекратится, когда я знаю, что остальные будут продолжать жить, заниматься сексом, радоваться, и все это без меня, я не буду принимать в этом участия. Но все же возвращение на шахту вызывало во мне еще большее отвращение.
Мечников подвесил самого себя за петлю на воротнике на стену, чтобы не болтаться и не мешать мне разбирать вещи. Это был рослый бледный человек, не очень разговорчивый и непривлекательной наружности, но по крайней мере он не смеялся над моей неумелостью новичка. Ведь на Вратах почти нулевая гравитация. А я раньше никогда не испытывал низкое тяготение – в Вайоминге это невозможно, поэтому я постоянно ошибался. Когда я что-то сказал об этом, Мечников ответил:
– Привыкнете. Нет ли у вас затяжки марихуаны?
– К сожалению, нет.
Он вздохнул, слегка похожий на висящего на стене Будду с поджатыми ногами. Затем мой сопровождающий взглянул на часы и проговорил:
– Чуть позже угощу вас выпивкой. Таков обычай. Но до двадцати двух это не интересно. Вечером «Голубой Ад» будет полон людей, и я вас со всеми познакомлю. Подберете себе подходящую партнершу. Как у вас с сексом, нормально?
– Вполне.
– Ну, вот и хорошо. Тут вы сами по себе. Я вас кое с кем познакомлю, а дальше – ваше дело. Лучше привыкать сразу. Карточку получили?
– Карточку?
– Парень, она в том пакете, что вам дали.
Я начал наобум раскрывать ящики, пока не нашел данный мне конверт. Внутри оказалась копия контракта, буклет, озаглавленный «Добро пожаловать на Врата», ордер на комнату, анкета о состоянии здоровья, которую я должен заполнить до 8.00 следующего утра… и свернутый листок. Развернув его, я увидел нечто вроде монтажной схемы с надписями.
– Вот она. Можете по схеме определить, где находитесь? Запомните номер своей комнаты: уровень Бейб, квадрат Восток, туннель восемь, комната сорок один. Запишите это.
– Это уже написано, Дэйн, в моем ордере.
– Ну, тогда не теряйте его. – Дэйн протянул руку за шею и отцепился. После этого он медленно опустился на пол. – Осмотритесь немного сами. Я зайду за вами попозже. Хотите о чем-нибудь спросить?
Я задумался. Дэйн нетерпеливо посматривал на меня.
– Ну… не возражаете, если я спрошу о вас, Дэйн? Вы уже были вне пределов Врат?
– Шесть полетов. Ну, пока. Встретимся в двадцать два. – Он распахнул гибкую дверь, выскользнул в зеленые джунгли коридора и исчез.
Я медленно и осторожно опустился на свой единственный стул и постарался осознать, что нахожусь на пороге Вселенной.
Даже не представляю, как вам объяснить, что такое Вселенная, увиденная с Врат. Ощущение волнующее: все равно что ты молод, и в твоем распоряжении куча денег и Полная медицина. Или как меню в лучшем ресторане мира, когда кто-то другой оплачивает чек. Как красивая девушка, с которой ты только что встретился и сразу понравился. Как нераспакованный подарок.
Первое, что поражает вас на Вратах, это теснота туннелей. Они кажутся еще теснее, потому что уставлены ящиками с растениями. Затем головокружение от слишком слабого тяготения и вонь.