Порча

«Ты можешь выйти из шкафа, – сказал в голове дружелюбный голос, – и спросить, чем они занимаются. И даже присоединиться»…

Паша коснулся виска.

Свет погас.

«Руд!»

В кромешной темноте Паша выскочил из шкафа. Побежал, без малейшей уверенности, что бежит к выходу. Что не заблудится в лабиринте труб. Не потеряет Руда с ключами. И не останется тут навечно.

Из мрака зашипели призывно.

– Кто здесь? – спросила вахтерша.

Паша упал на корточки, ощупал пол. Ступеньку. Сверху Руд скоблил ключом металл, пытаясь попасть в замочную скважину.

– Кто вы? – голос прозвучал совсем близко.

Паша взбирался по лестнице, молясь всем богам.

Дверь распахнулась. В последний момент чьи-то пальцы граблями прошлись по икре Паши. Он вылетел из подвала и грохнул дверьми. Помчался за Рудом. Западное крыло… вестибюль. Руд бился с главной дверью. Паша вглядывался в коридор, зубы стучали.

Секунды, растянувшиеся в часы, и вот они скатываются по склону… смеясь? Да, смеясь, после всего пережитого.

В подворотне они повалились на траву. Истеричный смех перешел в надсадный кашель. Отплевавшись и отфыркавшись, Паша спросил:

– Ты это видел?

– Голую негритяночку? А то! Я сидел сразу за лестницей. Мог давно выключить свет, но такое зрелище…

– Мужик. – Паша прикрыл ладонью рот. В привычном мире взрослые не шастали голыми по подвалам. – Они извращенцы! Баба Тамара и ее племянница – диггеры-нудисты, или я не знаю…

– Слушай, – сказал Руд, – я как-то напал на сайт. Скрытая камера установлена в ванной общежития, и можно наблюдать онлайн за купающимися студентками. Даже для меня это чересчур подло. Но я смотрел… краем глаза. И там – ночью – была одна сцена. Девушка притащила в ванную таз, а в тазу – отрезанная свиная башка.

– Что?

– Мамой клянусь. Она понатыкала свечей, разделась и ходила вокруг таза. Камера не писала звук, но я думаю, она произносила заговоры. Это было самая больная хрень, которую я видел. Ну, до того, как увидел образину на стене.

Паша сглотнул, прогоняя мысли о Лице.

– Сдается мне, Тамарка проводила какой-то ритуал. Типа знахарского. Народная медицина, суеверия, такое вот.

– По-моему, здраво, – сказал Паша, обмозговав.

– Жалко, блин, мы не сфотографировали рисунок. Не хочешь вернуться и сделать парочку фоток?

– Нет, – твердо, без тени улыбки ответил Паша.

Марина (6)

Осень – робкая в начале – смелела к октябрю, по мере того как смелела и акклиматизировалась Марина на новой работе. Осень вымела ошметки летней поры, отгрохала капитальный ремонт. Дожди размывали проселочные тропки. Шумели в соседнем лесу. Взбухли могильные холмики на отдаленном от города кладбище. Под порывами ветра неумолимо лысели рощицы. Дети в двух горшинских школах смотрели с тоской за окна, где клубилась серая дымка.

А у Марины Фаликовны на душе было светло и солнечно. Грядущие выходные она отмечала красным вином, и ни слякоть, ни гудящий снаружи экскаватор не стали помехой для хорошего настроения. Сегодня в девятом классе был замечательный разбор «Евгения Онегина»: живой, с неравнодушными мальчишками и девчонками. Кажется, крылатая фраза «Он уважать себя заставил» – то есть умер – войдет на время в обиход учеников. Марина рассказывала о своем путешествии в Пушкинские Горы, о дуэли Александра Сергеевича – словно пересказывала драматический фильм.

Не по годам развитая Неля Лебедкина сравнила слова Ленского в финале второй главы с сюжетом элегии Жуковского. Спорили, сколько лет Онегину. Девочки защищали Татьяну. Даже из лопоухого Ерцова удалось выдоить пару комментариев.

Ради таких уроков стоило надевать педагогический хомут. Терпеть бумажную волокиту, срывать голос. И без репетиторства и факультативов вести по двадцать часов в неделю устный предмет – серьезная нагрузка на связки. Не говоря про русский язык и классное руководство. Кузнецова рекомендовала пить теплое молоко и есть инжир.

Марина отхлебнула вина.

Комната, усилиями обитательницы доведенная до ума, избавилась от казенного привкуса. Стала уютной, родной. Книги, безделушки, привезенные из Судогды сувениры.

В пушистой пижаме, приобретенной по случаю первой зарплаты, Марина расположилась на диване. Окружила себя документами, включила музыку. Красное сухое и Боуи идеально подходили к пятничному вечеру, а завтра с утра она рванет домой – лопать мамины пирожки – и прощай до понедельника, Горшин.

Подарки накупила: и маме, и деду, и бабушке.

– Так-с. – Она вынула из стопки распечатку с изображением горшинской церкви.

Бумагами снабдила Люба Кострова.

При библиотеке работал скромный музей. Фотографии запечатлели улочки позапрошлого века. Рынок, телеги, артель обувщиков. Марина сказала, что интересуется прошлым города.

– Все же здесь мои корни.

Люба подготовила материал.

«Храм Рождества Пресвятой Богородицы освятили в 1880-м. В 1937-м закрыли и разграбили. Несколько десятилетий здание служило складом. В восьмидесятых опустело из-за аварийной обстановки. В 1992-м, после долгого перерыва, под его сводами собралась община. Начались богослужения, а с 1996-го – реставрационные работы».

«Туда ходила на воскресные службы моя прапрабабка», – восхитилась Марина.

Прочитала про становление советской власти в городе – скукотища. Выудила отсканированную статью.

«О поселении на месте нынешнего города известно с XVI столетия. Деревня, согласно писцовой книге, принадлежала московскому монастырю, не сохранившемуся до наших дней. За монастырем числилась до XVIII в., когда все церковные земли были секуляризованы, а крестьяне переведены в разряд «экономических». В середине XIX в. в Горшине числилось шестьдесят дворов, почти пятьсот человек. Помимо крестьянского труда, процветали мелкие ремесла: здесь отливали пуговицы. В семидесятых заработало Горшинское смешанное земское училище. Обучение длилось два года, впоследствии – четыре. Школа стала начальной».

Марина перелистнула страницу.

«В 1905-м открылась пятиклассная школа, просуществовавшая девять лет. Село стало центром волости, здесь находилось волостное правление, дом урядника и почтовая станция. С 1919-го горшинцы учились в новой школе – на территории бывшей усадьбы Стопфольдов. В 1962-м помещичий особняк разобрали до фундамента, чтобы построить знакомое всем горожанам здание. Таким образом, школа № 1 в 2019 году отметит свое столетие».

«В 2004 году Постановлением губернатора области от… №… рабочий поселок Горшин преобразован в город районного подчинения».

Взгляд Марины переметнулся к копии исторического документа: «Распоряжение по Ведомству Православного Исповедания Российской империи. Царствование Государя Императора Петра I. 1722 год».

«И почему я на истфак не поступила?» – увлеченная Марина плеснула еще вина в бокал.

Петровский документ будоражил фантазию. Речь шла о лихих душегубцах, угнездившихся в окрестных дебрях. О прогнивших мостах и зело трудных заросших тропах. Чтобы искоренить великий разбой, из столицы был послан Преображенский полк во главе с бомбардир-лейтенантом. Драгуны и горшинский сотник уничтожили банду, а лес вырубили на сто саженей, дабы по оной дороге проезжим всякого чина людям было безопасно и государственному интересу утраты не было.

Автором следующей статьи значилась некто Кузнецова А. М. – Марина решила, что это мама Ольги Викторовны.

Она узнала здание на снимке – то же, что на фото из семейного архива, но запечатленное с другого ракурса. Угловые ризалиты и треугольный фронтон, флигель, деревянные хозяйственные строения. Парадный фасад декорирован в псевдорусском стиле, на окнах – наличники с терракотовыми завершениями.

Особняк Стопфольдов.

Текст гласил:

«Генрих Петрович Стопфольд (1801–1877) сделал блестящую и молниеносную карьеру, дослужившись от титулярного советника до коллежского асессора (от „вашего благородия до вашего высокоблагородия“), и получил право на потомственное дворянство».