Тень зла

— Идем, — я повернулся к остальным и подмигнул мрачному капитану и довольному почему-то Глыбе. Пулеметчик украдкой показал мне большой палец и улыбнулся. И похоже он не единственный кто в этом отряде бойцов одобрял мои действия.

— Вперед, — скомандовал капитан и в последний раз зыркнул на меня. — И потуши свои фонари. Отвлекает.

Молодец мужик. Упертый и всегда готов оставить за собой последнее слово, даже если многое из происходящего остаётся за пределами его понимания.

Я улыбнулся и наглаживая постепенно начавшего успокаиваться малыша пошел следом за спецназом. Помощь мне никто не предложил. И не потому, что не хотели. Просто мне показалось, что в какой-то степени бойцы признали мое право быть сильным. Быть воином и мужчиной. А он должен отвечать за все свои действия в полной мере. За плохие и особенно за правильные, хорошие. За последние зачастую намного больше, чем в противном случае.

Маленький мишутка у меня на руках наконец задремал или просто впал в ступор, но оставшуюся до поляны дорогу он только тихо сопел у меня на руках. И лишь изредка поднимал на меня свои не по-медвежьи пронзительные глаза. Я раньше никогда не возился даже с собаками или кошками. Слабо себе тем более представлял медведей. Но этот малыш мне показался через чур сообразительным для простого животного.

Присмотрелся к ауре малыша и с удивлением увидел синие пятнышки в ауре. Похоже его мамаша пока была беременна жила в окрестностях мегалитического комплекса Гиперборейцев на этих болотах. И медвежонок родился магическим мутантом. Теперь понятно почему она умерла — перенасыщение взрослого организма магией очень часто вызывает что-то вроде анафилактического шока. Не развитая энергетика рвётся и органы начинают отказывать один за другим. Если медвежонок в ее утробе смог мутировать и приспособиться к магическому фону, то мамаша с трудом смогла выносить своего детеныша и потом почти сразу погибла.

Когда магия возродилась на планете именно поэтому погибло очень много людей сразу. Особенно старшего поколения. Им было почти невозможно приспособиться к радикально изменившейся внешней среде.

Послышался рокот и над тайгой мелькнула крылатая вертолетная тень.

— О, — пропыхтел, с трудом поспевающий за мной на магическом допинге, сержант, — А вот и наши птички прилетели. Скоро будем дома.

На импровизированный аэродром подскока мы вывалились из тайги примерно через минут двадцать. Я не успел и устать и даже удивился про себя. Похоже мои резервы изрядно подросли, пока бегал по лесу в забытье и видел красивые сочные иллюзии, навеянные коварным механизмом Древних.

И в принципе не удивительно — как минимум сутки я эксплуатировал свой организм за пределами человеческих возможностей, постоянно подпитывая себя искрами магии.

А при таком режиме целых три варианта развития событий — сможешь развиться, погибнешь или станешь магом-калекой мало на что способным. Меня даже передернуло от подобных перспектив. Повезло, что парни капитана меня вовремя вытащили. Сколько бы я еще выдержал без фатальных последствий для организма и психики ведомо только Небу.

Медвежонок заворочался у меня на руках и что-то пропищал на медвежьем своим окончательно сорванным рыданием горлом.

— Товарищ капитан, — обратился я офицеру, что начал собирать в кучу своих бойцов, параллельно давай втык особо провинившимся с его точки зрения.

— Чего тебе? — Лыков жестом отпустил бойца и его подчиненные начали грузиться в аппарат.

— А вас сгущенка или еще лучше обычное молоко есть?

— Ты своему зверю? — моментально разобрался в моих мотивах спецназовец, — Сейчас, подожди пару минут, я попытаю своих тайных сладкоежек. Молоко, конечно, вряд ли. Но банку сгущенки у кого-нибудь обязательно отожму в фонд дикой природы.

Тайным сладкоежкой оказался, что удивительно сержант. Никогда бы его не заподозрил в таком вкусном пороке. Но распотрошив его рюкзак пацаны вдоволь поржали над его стратегическими запасами. Даже у капитана разгладилось лицо и появилась тень улыбки при взгляде на целый ворох шоколадок, конфет и одной-единственной заначенной банки сгущенки.

— Изверги, — пробурчал, впрочем, мало огорченный Игорь и вручил мне самолично лакомство для моего медвежонка, что от испуга и такого внимания с кучей незнакомых запахов забился мне под камуфляжную куртку. И только изредка показывал наружу свой любопытный нос.

— У нас еще есть минут десять? — поинтересовался я у Глыбы, что с огромным интересом с некоторыми пацанами приготовился наблюдать за моими попытками кормления малыша.

— Капитан сказал, что полчаса у нас еще есть. — Пожал в ответ плечами пулеметчик, что продолжал давить на мою совесть погнутым стволом своего орудия труда. — Ему там надо с кем-то пообщаться, а летуны не особо и спешат. Им метеоусловия чем-то не нравятся.

— Ну и лады, — согласился я и попросил у бойца, протягивая ему жестянку — Вскроешь?

Поначалу малыш не пожелал показывать свой нос наружу. Он вцепился в мою одежду когтями с такой силой, что его бы пришлось отрывать оттуда с изрядной угрозой целостности камуфляжки. Пришлось ему мазать нос белым сладким лакомством. Медвежонок поначалу фыркал и возмущался, в упор не понимая, что надо слизывать сгущенку.

Спецназовцы покатывались со смеху уже всем кагалом, наблюдая за моими мучениями. Но по чуть-чуть распробовала моя не жданная меховая проблема, то чем я его пытался покормить. И тогда его еще пока не особо большие клыки щелкнули почти рядом с моими пальцами.

— И-и-ии, не, паразит. Не согласен. — возмутился я, — А ну выползай наружу зародыш Хозяина Тайги. За пазухой ты больше на меня прольешь, чем съешь.

Так мне с трудом и не малыми усилиями удалось выманить медвежонка наружу. Тот поначалу едва опять не прыгнул обратно ко мне, но затем повел черным носом четко определив где прячется белая прелесть и начал мучать вскрытую банку.

Все конечно, мелкий не съел. Больше, как я предполагал по разливал и размазал по всей своей наглой медвежьей морде. Но пока он был еще совсем мелким и для ощущения определенной доли сытости Мишутке лакомства хватило. Впрочем, как и запаса позитива для целого стада жеребцов, не ведомыми путями оказавшегося посреди глухой тайги. По крайней мере мне так показалось, когда я мучился с медвежонком, что словно на публику выдавал те еще коленца. То полностью засунет свою мордочку в баночку и ревет не в силах справиться с жадностью и выплюнуть обратно попавшую на язык, но не проглоченную сгущенку. То еще какой прикол. Вообщем полчаса пролетели моментом.

И уже было пора грузиться на борт.

— Ей, — возмутился вышедший нас встречать летун, — на борт с животным нельзя. Тем более диким.

— Он остался без мамки и умрет, если не забрать его с собой, — сказал я летчику и посмотрел на него. — Буянить малыш не будет. Гарантирую. Считайте, что он под снотворным.

— Все равно не положено, — совсем еще молоденький летчик уперся и ни в какую не хотел отступать, — У меня инструкция.

И попытался силой вырвать у меня из рук малыша. Это он зря. Я все еще не отпустил магический допинг и четко видел начало движения.

— Тронешь мальца — я тебе руку сломаю, — капитан пообещал это молоденькому летчику таким спокойным и серьезным тоном, что я враз поверил офицеру. Как и пилот, почему-то побледневший. — Ты сейчас просто водила заказанного рейса. Поэтому вези и не бузи. Ответственность за все происходящее на мне. И за медвежонком есть кому присмотреть. Понял, парень?

Тот только кинул и не стал ничего больше говорить. Только бросил на меня злобный взгляд, разом назначив меня виновным в своем унижении в глазах девушки-пилотессы, что с интересом наблюдала за происходящим.

— Залазь, — девушка протянула мне руку и втянула внутрь салона. — И откуда у тебя, малыш, эта прелесть?

Она, только втянув меня в салон, подробно рассмотрела предмет нашего спора с вторым пилотам.

— Да так, — я с деланным безразличием махнул рукой и позволил восхищенной пилотессе потискать маленькое пушистое чудо, что даже и не соизволило разлепить свои глаза. — В лесу выменял на совесть.