Не выбирай меня!

— Простите … Вы намекаете на то, что ТАМ … в лаборатории, нас ждёт такой огромный разумный паук?! Которого командор Эйхард сделал безумным монстром?! — Мне на самом деле становится нехорошо от страха.

— Вот дурная девка. — Усмехаентся бывалый. — Именно там он и сидит. И не он один.

Пытаясь не поддаться панике, сжимаю пальцы сет-пторха.

Бывалый тут же замечает проблему.

— Слышь?! — Он локтем тыкает Хорху в бок, — Чего в обиженку играешь? Чё, не мужик, что ли? На девку из-за нашего Совершенного обиделся? Иди! Успокой свою нервную! Мы, так уж и быть. Отвернёмся. Хоть уж больно приятно смотреть, как вы милуетесь. Иди! Чё ломаешься, как девственница в борделе!? Не видишь, что ли, истерика может быть?! А этого никак допускать нельзя. Ей с отродьями своего помершего мужа контактовать.

Наёмники подтягиваются к Бывалому. Стоят к нам спиной, но я кожей чувствую — мгновенные, острые взгляды, которые они на нас бросают.

А мы стоим… как два барана. Один виноватый, второй упёртый.

Мне страшно поднять говову и встретиться с Верном взглядом. Боюсь увидеть в них упрёк, презрение, ненависть.

— Свет мой, ну же … Не бойся ничего! — Сет-пторх-миротворец осторожно подталкивает меня к Хорху. — Я сейчас отойду. Надо посмотреть — что за мерзость придумал извращённый мозг гения. А вы миритесь. Не время сейчас ни на что обижаться. Прости, брат, но это я и для тебя в первую очередь говорю. Ты ведь знал, что никогда не будешь единственным?! Знал?!

— Знал. — Мёртвым голосом ответил штурмовик.

— Ты знал, что наша женщина обладает огромным, любящим сердцем?!

— Знал.

— Ты знал, что она будет всегда верна, будет любить нас … тех, кого выбрало её сердце?!

— Знал.

— Так какого гроха ты тут … это устроил?! — Сдержанный, дипломатичный сет-пторх так рявкнул, что я подлетела едва не на метр. И непременно шлёпнулась бы, если бы меня не поймали руки Хорха.

Наёмники же только ухмыльнулись. Вот это я понимаю — нервная система!

А меня поймали, прижали к каменно-напряженному телу:

— Прости! Урух прав. Я — придурок. Так на Земле говорят? Мне бы радоваться, что ты вообще согласилась к себе прикоснуться. А я … совсем … запутался. Ревную. Люблю. Боюсь тебя потерять. Посмотри на меня … Пожалуйста!

Пальцы, затянутые в бронеткань, осторожно поднимают моё лицо за подбородок.

Зажмуриваюсь. Трясу головой.

— Я боюсь …

— Меня боишься?! — Из голоса Хорха снова пропадают эмоции.

— Боюсь … что увижу в твоих глазах злость и презрение! — Терять нечего. Надо объясняться тут и сейчас.

Что-то нежное скользит по лицу, стирая слёзы.

Ого! Я плачу!?

— Поссссмотри на меня …

Глубоко вдохнув, вскидываю голову … и утопаю в водопаде любви, струящейся из таких родных глаз.

— Прости меня! — Всхлипываю, некрасиво шмыгая заложенным носом.

— Ты меня прости, душа моя. Ты дважды дала мне шанс. Сейчас даёшь третий. Хоть я, со своим характером и положением, и одного недостоин был. Идэн тоже достоин шанса. Он достойный противник. Если выживем — сами с ним все уладим. По-мужски. Ты только не отказывайся от нас. Мы … вот такие … какие есть. — Раздвоеная лента языка скользит по лицу, стирая слёзы.

— Вы у меня — самые лучшие! Пусть другие мне завидуют. Что я таких потрясающих мужчин себе отвоевала. — Ляпаю я, чтобы успокоить моих мужчин и хоть немного повысить их самооценку.

Удивившись наступившей тишине, осторожно выглянула из-за Верна.

Все смотрели на нас.

— Хороша девка! — Заценил меня главный эксперт и все снова вернулись к созерцанию рукотворного кошмара.

— Что?! — Смущаюсь от молящего взгляда штурмовика, но упрямо не опускаю глаз.

— Сама догадайся. — Не собирается помогать мне Хорх.

— Ах, так, значит?! — Злюсь я, лихорадочно соображая — что делать?!

— Так. — Покорно кивает головой.

Перебрав мысленно все возможные варианты, запутавшись, растроившись, разозлившись … махнула на себя недогадливую и, приподнявшись на цыпочки, поцеловала в дрогнувшие твёрдые губы.

Меня стиснули так, что рёбра жалобно хрустнули. Но это было так … правильно! Так сладко!

Верн мгновенно перехватил инициативу. И вот мы уже целуемся, как ненормальные.

Какой там страх, какая паника!? Они были забыты!

Остались только мы вдвоём и огонь желания, который уже не потушить.

41

— Эй! Молодые! Хорош уже! А то нам тоже захочется! — Грубые слова Бывалого привели нас в норму быстрее ледяного душа. — Надо дальше проходить. Времени нет совсем.

И, словно в подтверждение этих слов, заговорил Искин поместья:

— Нэра, прошу вас скорее прибыть в лабораторию. В семи местах попытка нарушения периметра. Для отражения атаки я снял барьер и вызвал к внешним стенам поместья лабораторные образцы, которые находились снаружи.

Мы посмотрли друг на друга, цепенея от ужаса.

— Не смей! Верни барьер назад! — рявкаю я, как заправский боцман.

— Барьер востановлен. Приказ госпожи не обсуждается.

— Кто из лабораторных образцов прошел внутрь? Среди них есть животное-растение с ментальными способностями?

— Нет. “Зов Смерти” не успел войти во внутренний периметр.

Мы все шумно выдохнули.

А Искин продолжал докладывать:

— Лабораторные образцы, попавшие сейчас во внутренний периметр устранили три из семи групп, пытающихся прорваться внутрь поместья.

— Да … Хороших монстров создал командор Эйхард. — Проскрипел Бывалый.

И с ним сложно было не согласиться.

— Искин, как мне пройти сквозь завесу ловчих нитей архана?

— Нет ответа, госпожа. Командор Эйхард намеренно блокировал у меня получение информации по внешним охранительным ловушкам.

— Блин! Блин-блин! — Психанула я, со злости ударяя кулаком в стену. — Ой-ё! — Шиплю, трясу рукой и дую на пострадавшую конечность.

Капельки крови разлетаются, попав, в том числе, и на паутину.

Завеса, преграждающая путь, испуганно отпрянула к стенам.

— Вооот … уже лучше. — Одобрила я, шипя от боли в разбитых костяшках. — Я иду первая. Все — за мной.

Но этот героический момент подпортил Хорх.

Штурмовик подхватил меня на руки и шагнул вперёд.

Нити угрожающе зашевелились, но так и остались у стен.

— Сейчас, милая! — Верн торопливо провёл языком по руке. — Сейчас-сейчас… боль пройдёт.

“Всё же как это здорово — иметь мужа-наагата! И успокаивающее, и снотворное, и обезболивиющее — в одном флаконе… то есть — языке!”

— Повезло тебе, воин. — На нагнал Бывалый. Оказывается, мы уже прошли вторые двери. Оставив позади смертоносный полог ловчих нитей. — И умная, и верная, и вас терпит. Золото, а не девка!

— Мы знаем это. — Просто ответил Хорх. И нежно поцеловал меня в шею. — Что впереди?

— Впереди — спуск на минус третий этаж. — Доложился исполнительный Искин. — Я дезактивировал все ловушки. Можете идти безбоязненно.

— Что с внешним периметром? — Спросил Урух, поглаживая меня по плечу.

— Защита продержится ещё около десяти минут. Ещё на полчаса нарушителей задержат ловушки, которые я активирую. За это время вы должны проанализировать все образцы и вывести из стазиса одного, максимум двух. Чтобы они защитили вас и уничтожили вторженцев.

— Спасибо, Искин.

— Рад служить госпоже.

— Бегооом марш! — Скомандовал Бывалый.

Длинный, извилистый коридор. Лифт. Новый коридор. новый лифт.

И, вот мы, у “Святая святых”!

За прозрачной дверью, толщиной, наврное, метра полтора, располагалась таинственная вотчина командора Эйхарда.

Медленно, словно нехотя, начали открываться ворота в этот рукотворный Ад.

И тут меня торкнуло:

— Искин, — Говорю шепотом, а сердце даже стучать громко боится, — Архан… он сейчас где?

— В тридцати метрах, справа от вас, на потолке.

— Мама… — Больше слов нет.

Светильники постепенно загораются всё сильнее. Но освещают лишь четверть огромного зала.