Страница 11 из 18
Он сделал глоток, пока я в ужасе смотрела на него, зная, что это лишь начало, пролог. Мы даже не добрались до первой главы.
— У меня было двадцать два доллара на мое имя, — сказал он. — Я уже знал, что не смогу зайти в гребаный Макдональдс и устроиться на работу. Ничего законного. Каким бы испорченным я ни был, я все еще был тупым ребенком. Какими бы злыми ни были мои родители, я не был готов к этому миру. Или, может быть, думал, что это будет не хуже, чем жизнь с родителями. Я был воплощение невежи, смешанным с надеждой. Смертельный коктейль.
Джей убрал руку. Что-то в его голосе изменилось. В этом было что-то такое, чего я никогда раньше не слышала. Страх. Беспокойство. Ему было неловко рассказывать эту историю. Он боялся поделиться этим со мной.
Я хотела прикоснуться к нему. Очень, очень сильно. Хотела инициировать физический контакт, который дал бы ему понять, что я здесь ради него. Что не имеет значения, чем он делится, я все равно буду хотеть его. Но я держала губы поджатыми, а руку сжатой в кулак на столе.
— Я доверял не тем людям, — сказал он. — Я отчаянно нуждался в семье. В любви. Так что попал в компанию, которая предлагала эти вещи. Так же свободно, как и наркотики. Мне не нравились наркотики. Не любил выходить из-под контроля. Мне не нравилось чувствовать себя уязвимым. Это была клятва, которую я дал себе, когда уезжал. Что я никогда больше не буду уязвимым. Обманул себя, думая, что смогу выйти из того дома жертвой и войти в мир победителем.
Он сделал еще глоток, а я глотнула воздуха, не подозревая, что все время, пока он говорил, задерживала дыхание.
— Всё? — спросил Джей меня.
Казалось, он пытался дать мне запасной выход из разговора, который должен стать только хуже. Но я не хотела от него убегать.
— Всё, — повторила я тихим голосом. Хотя я была тверда в своем решении, что мне нужно знать о нем все, я боялась, что не смогу справиться с этим. Но разве не в этом заключалась храбрость? Чувствуешь страх и все равно делаешь это? И разве не храбро — любить кого-то?
— Они — уличные крысы, которых я считал семьей, накормили меня наркотой, продали меня, а я был слишком испорчен, чтобы бороться с этим. Они превратили меня в свою шлюху. На какое-то время. — Джей осушил свой бокал. — Потом кто-то вытащил меня. Видел ли он что-то во мне, проявлял ли милосердие или просто искал себе одноразку на ночь, не важно. Он избавил меня от наркотиков, чтобы я мог ясно видеть. Дал мне дисциплину, чтобы убить всех до единого кретинов, которые думали, будто я принадлежу им. Думали, что смогут меня продать.
Я больше не чувствовала вкуса виски на языке. Я почувствовала вкус желчи. Внутренности моего желудка пытались избавиться от воздуха, который я только что проглотила. Не потому, что Джей рассказывал мне о людях, которых он убил, а потому, что я хотела бы сделать это сама.
Во всех моих фантазиях о том, что могло бы сделать Джея… таким, ничего подобного мне никогда не приходило в голову. Он был сильным, непреклонным, и возможность того, что кто-то когда-либо воспользовался им — особенно таким образом, — была едва ли правдоподобной.
Но не поверить в это было невозможно. Правда была ядовитой в воздухе.
— Дункан Хеллер управлял девушками и большой частью торговли оружием в городе, — продолжил Джей. Он больше не смотрел на меня. — Он использовал меня как своего бешеного пса. После того, что случилось, я был готов причинить боль всем, кому он мне велел. Без угрызений совести, без причины и без милосердия.
Джей встал и подошел, чтобы наполнить свой стакан.
— Какое-то время я был счастлив делать это, — добавил он, повернувшись ко мне спиной. — Но потом я захотел большего. Хотел обладать всем контролем. Быть тем, кто отдает приказы, а не выполняет их.
Вместо того чтобы сесть рядом со мной, Джей направился к открытым дверям и встал в дверном проеме.
Я встала и последовала за ним на улицу, где он стоял, прислонившись к перилам крыльца. Мне до боли хотелось подойти к нему сзади, обхватить его тело руками, прижаться грудью к его спине, дать ему что-нибудь. Но воздух вокруг него был слишком плотным, слишком непроницаемым. Он должен уйти куда-то внутрь себя, чтобы рассказать эту историю, куда-то подальше от меня. Чтобы узнать его, я должна понять, что у его жестокости была цель. Его холодность была щитом.
Вместо того чтобы прикоснуться к нему, я встала рядом с ним и стала ждать.
— Хоть я и нетерпелив, я ждал, — сказал он ночи. — Наблюдал за работой Дункана, видел, где его слабые места. Установил связи с его конкурентами. С людьми, работавшими у него на службе, которые были недовольны тем, как с ними обращались. Их было много. Урок, который я усвоил: в нашем бизнесе ты нанимаешь убийц и воров. Убийцы и воры готовы убивать и красть у того, кто платит им больше или пугает их сильнее.
Фигура Джея казалась темнее окружающей его ночи, несмотря на то, что это было невозможно. Я ловила каждое его слово, хотя и начала дрожать от дуновения ветерка.
Джей заметил это. Он схватил меня за запястье и втащил внутрь, закрыв за нами дверь. Усадил меня обратно за стол, схватил одеяло, свисающее со спинки дивана, и обернул его вокруг меня, затем снова сел.
Хотя одеяло было уютным, теплым и дорогим, я все еще чувствовала, что продрогла до костей, хотя и сдерживала дрожь, потому что мне нужно было, чтобы Джей закончил свой рассказ.
— Я убил его, — сказал Джей. — Дункана. Человека, который спас меня. Который дал мне место для жизни, который научил меня всему, что знал сам. Я убил его, хотя он дал мне все это, ведь хотел все забрать себе.
Одна рука Джея была обхвачена стаканом с виски, другая лежала в кулаке на столе. Он не смотрел на меня.
— Было столько же смертей и преступлений, — продолжил он. — Я становился только хуже по мере того, как становился старше, богаче, могущественнее. В моей истории нет искупления. Искуплением было бы позволить тебе танцевать в Клатче и никогда не разговаривать с тобой. Но то, что я привел тебя в свою жизнь, — это мой самый отвратительный поступок.
Я уставилась на него. Джей действительно верил в это. Будто его самым большим грехом была любовь ко мне.
Тишина звенела, пока его история — его отвратительная, душераздирающая история — звучала громко и непреклонно. Джей уставился на меня, теперь его лицо было непроницаемым. Я полагала, что ему многого стоило вернуться в свое прошлое, чтобы вытащить воспоминания, которые он похоронил.
Теперь я все поняла. Его бизнес. Забота о женщинах, секс-работницах, обеспечивая их безопасность, следя за тем, чтобы они сами контролировали свою судьбу, — он делал для них то, чего никто не делал для него. Приюты для бездомных, те, за которые он полностью платил, те, которые рекламировались как одни из лучших в стране, — это был безопасный вариант для людей, которым больше некуда было идти. Чего у него никогда не было. Его жизнь состояла из грехов, но внутри этих грехов крутился святой. Несомненно, темный, ущербный, опасный и жестокий. Но для меня — он святой.
— Давай ляжем спать, — прошептала я, теперь достаточно храбрая, чтобы протянуть руку и коснуться его.
Джей потрясенно уставился на меня. Он ожидал чего-то другого. Он пришел, зная, что ему придется рассказать эту историю, придется провести вскрытие своего жалкого прошлого. Он ожидал, что это напугает меня. Вызовет у меня отвращение.
Теперь все встало на свои места. То, как он прикасался ко мне, то, как смотрел на меня, это не его версия нового начала, это было его прощание. Джей пытался лишь запечатлеть меня в своей памяти.
— Отведи меня в постель, Джей, — повторила я.
Я могла бы попытаться сказать гораздо больше. Пыталась найти слова, чтобы утешить его, выразить свой ужас и скорбь по поводу того, через что ему пришлось пройти. Но ничто не соответствовало бы этому. Все было не так.
Я встала, наши руки переплелись, слегка притянув его к себе. Джей встал, притянув меня к себе, как только принял вертикальное положение. Я ахнула от удара его тела о мое.