Агентство 18+

– Понятно, Катя, – я получила информацию и собиралась закончить разговор. – Сама-то как?

– Вери вел! Закончила с диетой. А то скоро как собака стану.

– В смысле? С пола есть будешь?

– Дура ты! Гавкать уже начала. Скоро Димке ночью глотку перегрызу.

– Сам виноват. Это же он хочет, чтобы ты похудела?

– Это я хочу, чтобы он хотел. А чтобы он хотел, надо быть в форме. Ты сама знаешь, какая у меня конституция. Фу-фу-фу, не хочу быть жирной. Не хочу-у-у…

– Не хочешь, не будь. Жри поменьше, двигайся побольше. Всё, Катя, я домой. Надо ещё к семинару приготовиться. Пока.

Катька хорошая подруга. Отзывчивая, добрая, правда наивная немного, но это её украшает. Мне легко с ней дружить. В наше время иметь хорошую подругу – удача. Одно в ней раздражает, Катюха помешана на разных диетах. Даже перечислять не буду, а то нервы себе подниму. Мы знакомы с ней уже четыре года, и за это время как минимум полсотни диет Катя попробовала. Как только она начинает с пеной у рта рассказывать мне про новую диету, я взрываюсь, посылаю её в пень и ухожу. Благо, не обижается. Ценю.

К ужину я опоздала. Это даже хорошо. Считай, отвертелась от допросов с пристрастием своей маман. Как только мы за столом вместе, она начинает своим низким сопрано монотонно выбивать из меня показания.

– Что ты себе думаешь, дочь?

Коронная фраза. С этого полуодесского вопроса начинается каждое домогательство. Когда была моложе – пугалась. Боялась ответить невпопад. А теперь в свои двадцать пять стала умнее. Всегда ищу варианты с иронией. Это одновременно раздражает маму-хирурга, но вместе с тем и охлаждает её грубое любопытство.

– Я себе много что думаю, маман. О каком направлении моих мыслей ты хочешь знать сегодня?

– Шутишь? Пытаешься казаться самодостаточной?

– Почему казаться? У меня всё хорошо.

– Всё хорошо, Саша, у шизофреника. Не пугай меня. Лучше расскажи, как ты думаешь строить свою жизнь?

Вот что ей на это ответить за ужином? Я вообще ничего строить не собираюсь. Я не каменщик. Я простая перезрелая девчонка. Мне любви хочется. Отношений с приятным мужчиной. Влюбиться я хочу, да так, чтобы на молекулы разрывало. Но разве женщине со скальпелем это можно сказать? Я не решаюсь.

– Я ищу работу, – коротко ответила я. – Работу по специальности.

– И где ты её ищешь?

– В Москве, мама.

Маман подняла взгляд на меня. Злилась. Это я поняла по тому, как шевелились её ноздри. Не хотелось на ночь драконить Ольгу Олеговну (так зовут мою маму). Если она взорвётся, то ударной волной разметает не только меня, но и всех, кто мог оказаться в зоне поражения. Уж Яне, нашей домработнице, точно прилетит. Мне-то проще, я закроюсь в своей комнате и переживу. А Яна будет выхватывать за всех. И за мою дерзость, и за папино отсутствие. Он, кстати, обещал прилететь утром, но фиг вам. Задерживался на сутки. Мама этого не любила. Завтра вечером маман будет методично расчленять его острыми вопросами.

– Мам, я хочу стать профессионалом, – только так можно было потушить разгорающийся пожар в доме. – Мне корочки психолога недостаточно. Ты же так меня учила?

Вот ты, Сашка, молодец. Маман опять принялась за еду. Это был верный знак того, что Везувий передумал извергаться. После непродолжительной паузы, мама сказала:

– Попроси отца. У него связи. Пусть рекомендует тебя в какую-нибудь компанию. Там и наберёшься опыта.

– Хорошо, маман, – ответила паинька-девочка. – Завтра поговорю с папой.

Вот это завтра наступило. В прихожей меня встретила Яна. Она уже собралась уходить. Яна хорошая, безропотная, молчаливая, дисциплинированная. Жизнь научила её не выражать на лице никаких эмоций. Она работает у нас в доме уже лет пять-шесть и за это время я ни разу не видела с её стороны эмоционального всплеска. Настоящий английский дворецкий, хотя и приходит к нам только тогда, когда мама сильно загружена в своей клинике. Иначе наш дом одичает. Зарастёт мхом.

– Саша, тебе разогреть ужин? – тихо спросила Яна.

Если честно, мне не хотелось есть, мне хотелось жрать. Я была такая голодная, что если бы мне сейчас предложил секс сам Ди Каприо, я бы выбрала борщ. Сначала борщ, а потом Ди Каприо. Яна поставила передо мной овощной салат и стейк из форели с фасолью. Наверное, пять минут… нет, четыре, мне понадобилось, чтобы закинуть в топку эту вкуснятину. Когда я откинулась после ускоренной процедуры чревоугодничества на спинку стула, вошёл отец.

Как всегда невозмутимое, слегка отрешённое выражение лица. Седая щетина на загорелом лице придавала папе неподражаемый мужской шарм.

– Привет, дочь, – с этими словами папа подошёл и поцеловал меня в лоб.

– Здравствуй, папа, – ответила я, с трудом ворочая языком. – Ты надолго к нам? Или даже чаю не попьёшь?

– Попью, Сашка, попью. В понедельник улечу на Дальний восток. Так что на выходные я здесь. Замучаешься на меня смотреть.

– У меня к тебе просьба, Владлен Леонидович, – папа спокойно относился к тому, что я иногда называла его так официально. Он у нас дядя с чувством юмора.

– Ух ты! – вздёрнул бровями папа. – Неожиданно. Я даже скажу вероломно. Проси, потомок моего рода.

– Ты же знаешь, что я ищу работу. Мне надо по моей профессии, по психологии. Мама сказала, что ты можешь меня порекомендовать.

– Не вижу проблемы. Хотя, я бы на твоём месте сначала доучился. Но раз уж надо, так надо. До утра терпит?

– Хоть до понедельника.

– Будет сделано, Александра.

Папа провёл своей широкой ладонью по моим волосам и, выходя из столовой, тихо запел: Александра, Александра, этот город наш с тобою. Стали мы его судьбою…

Утром за завтраком папа сунул мне бумажку и сказал:

– Либерман Евгений Зиновьевич. Там телефон. Он ждёт.

– Спасибо, папа.

В офис Либермана (центр Москвы) я приехала после последней пары. Чтобы вы понимали, Либерман это не фамилия доктора психологии, это бренд. Евгений Зиновьевич не только известный семейный психолог, но и автор нескольких бестселлеров. Откуда только не смотрит на вас пытливый взгляд Либермана. Телевизор – пожалуйста, интернет – куда без этого? Билборды на улицах пестрят яркими слоганами Либермана. Смысл везде один: хочешь быть счастливым – будь им. А если вдруг не получается, приходи. Мы поможем. Беспроигрышный вариант. И люди идут, люди слушают, люди покупают.

Я стояла перед дверьми офиса и никак не решалась войти. А чего я собственно боюсь? Меня рекомендовал мой папа. Меня здесь ждут. Кстати, я не поинтересовалась, откуда мой отец знает этого гуру психологии? Надо будет попытать. Ладно, Александра Владленовна (дебильное отчество, наградил же меня отец), давай, Саша, напрягла ягодицы и вперёд. Я шагнула в чрево Либермановской богадельни.

На фото и в телике Евгений Зиновьевич выглядел куда круче. Волевое лицо с брутальной щетиной, горбатый воландовский нос, пронзительный гипнотический взгляд. Именно это я и думала увидеть. Но… в большом кожано-дубовом кабинете меня встретил пожилой дядя очень маленького роста, с непомерно длинными руками и скрипучим, противным голосом. Правда, надо отдать ему должное, улыбка его располагала. Она вселяла доверие. Возможно, этим он и берёт своих клиентов.

Либерман пружинистым широким шагом подошёл ко мне. Он несколько секунд смотрел мне в глаза и, улыбаясь одной стороной лица, слегка подёргивал бровями. Как я ни пыталась, не смогла расшифровать эту азбуку Морзе.

– Здравствуйте, – я решила заговорить первая. – Я пришла…

– Я всё знаю, – перебил меня своим скрипом лилипут. – Присядьте.

Я опустилась на стул, любезно подставленный Евгением Зиновьевичем. Он какое-то время не отходил, продолжал пялиться на меня сверху и подёргивать бровями. Жутко неловко. Я набралась смелости и резко подняла голову. Либерман вообще никак не отреагировал. Он только чуть наклонил голову и продолжал нагло меня разглядывать. Вот старый козёл. Он стоял ко мне очень близко. Бесцеремонно нарушил моё личное пространство. Заставил меня нервничать. Отвести взгляд уже было нельзя. Как психолог я отлично знала, что это проигрыш. Приемлемых варианта было два, либо продолжать «гляделки» до победного конца, либо встать и спросить прямо в лоб, чего он добивается?