Предвестница

– Что ты делаешь? – спросил он недовольно.

– А что, не видно? – ответила вопросом на вопрос, не отрываясь от рисунка.

Я понимала, что он не будет молчать, что продолжит задавать вопросы. Много вопросов. И была готова к этому. Пусть спрашивает, главное, чтобы не мешал.

– А ты не хочешь объяснить, как такое возможно? – потребовал он.

– Что именно? – поинтересовалась, не отрываясь от процесса рисования. – По-моему, я тебе уже всё рассказала.

– Чушь! – возмутился он, вскакивая на ноги. – Такого просто быть не может! Ты была там, и я это прекрасно видел, и в то же время была тут. Ты не могла быть в двух местах одновременно! – рассуждал Костя, расхаживая по комнате взад-вперёд.

– Спорить не буду, ты сам всё видел.

Не знаю, почему решила поддержать диалог. Возможно, чтобы не упустить нить разговора, полностью погрузившись в процесс рисования.

– И давно это с тобой происходит? – спросил он, остановившись и посмотрев на меня.

– Сколько себя помню, – ответила, пожав плечами.

В комнате повисла тишина. Не знаю, о чём думал Костя в этот момент, но тишина почему-то стала нервировать. Что было весьма странно, ведь раньше я любила тишину, а сейчас… Оторвав взгляд от холста, я посмотрела на парня.

Он стоял напротив моих картин, внимательно рассматривая, пытаясь в них что-то увидеть.

– Правильно ли я понимаю, что все эти картины – результат таких случаев? – спросил он, оторвав взгляд от недавно завершённой картины, и посмотрел на меня.

– Да, – короткий ответ, от которого, кажется, вздрогнул не только он.

– Значит, всех, кто был в ту ночь на поляне, убила ты, так же как и сегодня тех бедолаг? – поинтересовался Костя, и его глаза зло сверкнули.

Словно он, ещё не получив ответа, уже заранее возненавидел меня. Непривычно пытаться разгадать чувства другого человека. Раньше я не задумывалась о том, кто что думает или чувствует. Сейчас же я отдала бы многое, чтобы узнать, что он думает обо мне.

– Не совсем, – поправила его. – Оборотни сами себя убивали, а я была для них лишь проводником.

– Но сегодня…

– Сегодня я спасла жизнь тому, у кого должна была её отнять, – перебила его, недовольно поджав губы. – И на этом давай закроем эту тему.

– Что?! – возмутился он. – Да ты издеваешься?!

– Разве? – выгнув вопросительно бровь, поинтересовалась у него.

Недовольно поджав губы, Костя снова отвернулся к картинам.

Хмыкнув, я вернулась к прерванному занятию, зная, что на этом разговор не закончен. Но говорить о случившемся этой ночью не хотелось. Не потому, что я не хотела вспоминать, как убила впервые сама, а потому что… Как я могу ему объяснить, если сама ничего не понимаю?

– И часто с тобой подобное происходит? – поинтересовался Костя.

Как часто? Да каждую ночь! Не помню, когда это началось. Я была ещё ребёнком и толком не могла объяснить нянечке, что мне приснилось. Она списала всё на кошмар. Который продолжается и по сей день. Лишь благодаря таблеткам я могу надеяться на спокойный сон. И то, это бывает не всегда.

– В последнее время часто.

– И каждый раз кто-то умирает? – спросил он негромко.

Вместо ответа из меня вырвался смешок.

– Ну да, глупый вопрос, – сказал парень и тоже нервно хохотнул. – И ты рисуешь всё, что с тобой случается?

– Нет, – ответила, бросив быстрый взгляд на парня. – Лишь то, что кажется для меня важным.

– Вчера ты пыталась нарисовать себя. Это что-то значит? – спросил Костя.

Вновь оторвав взгляд от картины, я склонила голову набок, внимательно смотря на парня. Не знаю, что я пыталась в нём рассмотреть. Просто в этот момент он казался другим. Не самоуверенным наглым типом, который совсем недавно угрожал мне на кухне, не тем смелым бойцом, что ловко уворачивался от ударов, а простым парнем. Растерянным, ничего не понимающим. Сейчас его взгляд был затравлен, хоть он и пытался храбриться.

– Разве я рисовала себя? – спросила, продолжая смотреть на него.

Не знаю почему, но он нервно запустил руку в свои волосы, приводя их в беспорядок, и отвёл глаза в сторону.

– Не знаю, – ответил он. – Там ты иная, светлая…

Печально хмыкнув, заметила странный блеск в его глазах, поэтому поджала недовольно губы и вернулась к картине.

– Ты прав, та девушка совершенно другая, потому что это не я, – всё же решила ответить, лишь бы нарушить звенящую в комнате тишину.

– Поэтому ты её нарисовала?

– Не только, – произнесла, продолжая рисовать. Прервавшись лишь на мгновение, я посмотрела на него и сказала: – Из-за неё я впервые не забрала жизнь у оборотня.

– Повезло чуваку, – пробурчал Костя и нервно хохотнул.

Я покачала неодобрительно головой и снова вернулась к рисованию.

– Что?! – спросил он. – Ты вообще себя видела? Ужас.

– Спасибо, – буркнула обиженно.

– Прости, я не то имел в виду, – попытался он оправдаться.

– Забей, – бросила, передёрнув плечом.

Ну не блистала я красотой, так чему обижаться? Я привыкла к своей внешности. А на других плевать хотелось.

– Не пойми меня неправильно. Ты вполне симпатичная, девушка… Но то, какой я увидел тебя в тупике… Бр-р-р… – сказал Костя вздрогнув. – Если те бедолаги перед смертью видят нечто подобное, мне их жаль.

– Бедные, несчастные… – с иронией повторила за ним, отрывая взгляд от нарисованной тёмной фигуры. – А каково мне? Каждый раз смотреть им в глаза, понимать, что они ждут помощи, а получают лишь смерть.

Каждый раз, приближаясь к умирающему, я, затаив дыхание, мечтаю проснуться. Видеть, как в его взгляде появляется надежда за секунду до ужаса, невыносимо.

– А ты не пробовала не делать этого? – спросил Костя.

– Смеёшься? – хмыкнула, вернув взгляд на картину. – Неужели ты думаешь, что я не пыталась? Пробовала, и не раз!

Что ему на это ответить? Я не могу сопротивляться ей! Этот бунт не первый. Подобное и раньше случалось.

Я никогда не знаю заранее, куда в очередной раз меня закинет. Лес, город, маленькая деревенька, или домик возле реки. Всегда разные места, разное время. Настоящее, будущее, прошлое… Она словно испытывала меня, кидая из крайности в крайность. Помню, как однажды ужасно устала от этого, была вымотана от происходящего и эмоционально выжата от творящейся жути. Тогда я впервые решила отказаться быть вестницей.

Мне было четырнадцать. Она перенесла меня в лес. Насколько успела понять, прошлое. Трудно порой определиться во времени. От жуткой картины, что предстала передо мной, я содрогнулась. Молодая семейная пара с маленьким ребёнком. Их окружали оборотни. Я просила, умоляла её не убивать их, пыталась сбежать. Но сколько бы ни бежала, вновь возвращалась на ту поляну. Я видела, как оборотни растерзали мужчину, а следом и женщину, и не могла помешать этому. Тогда я впервые испытала ненависть к оборотням.

Не помню точно, что произошло после моего дикого крика, когда поняла, что они хотят убить ребёнка. Злость заставила задвинуть все чувства подальше, оставляя лишь ненависть и ярость. Мне хватило минуты, чтобы отобрать жизнь у всех оборотней. Я просто сделала с ними то же самое, что и с мужчинами в тупике. Но отказалась забирать жизнь у семейной пары.

Я долгое время просидела возле них, надеясь, что вот сейчас кто-нибудь появится и поможет им. Но время шло, а никто так и не появился. Прошло двое суток, и я увидела, как сделав последний прерывистый вздох, женщина умерла. Тогда я впервые поняла, что не убиваю несчастных, а просто избавляю их от мучений. И тогда же впервые осознала последствия своего упрямства. Я провалялась двое суток в лихорадке, бредя. И столько же, пока приходила в себя.

– И? – поторопил он меня с ответом.

– Что и? – спросила, посмотрев на него. – Она бывает настойчива, и ей трудно противится.

– Она? – нахмурившись, спросил он.

– Да, – кивнула согласно. – Я говорила о ней.

– А-а-а-а… – протянул он, словно не веря. – Смерть. Я и забыл.

Казалось, он не верит. Словно смеялся надо мной сейчас. Ирония так и лилась из него. Ничего, со временем он поверит.