Сердце волка

Я задохнулась от неожиданности: меня давно никто не оскорблял открыто. Смотрели, скрежетали зубами, но запрет дартхари был законом для всех.

Тут оборотень схватил меня за локоть, причём так сильно, что я зажмурилась от боли.

– А ты знаешь, о чём просил твой отец, а, жабочка? – Он улыбнулся какой-то поганой, злой улыбкой. – Калихари вчера приходил к дартхари, жабочка… И просил… как думаешь, о чём он мог попросить Вожака, а?

Эти его «а?» страшно раздражали.

– Пусти! – зашипела я, пытаясь вырваться.

– Калихари умолял дартхари сделать тебя волчицей, жабочка. А Вожак отказался. Никому ты не нужна, понимаешь, а? Ты такая страшная, что тобой ни один оборотень никогда не заинтересуется, жабочка.

Услышав всё это, я застыла.

Отец… просил… сделать волчицей…

Неужели это правда?

– А хочешь, я сделаю? – зашептал новый знакомый мне на ухо. – Хочешь? Давай, а? Это будет даже интересно. Тебе понравится, жабочка…

– Лоран!

Я так задумалась об отце и его просьбе, что не почувствовала, как обычно бывало, приближения дартхари.

Его высокий холодный голос, казалось, заморозил даже воздух вокруг. И юноша, сжимающий мой локоть, немедленно отпустил его и выпрямился. А потом обернулся и наклонил голову, сказав:

– Отец…

Этот жуткий хам – сын дартхари?! Какой кошмар.

Вожак сделал несколько шагов вперёд, остановился и с размаху треснул Лорана по лицу так, что юноша немедленно упал. Я охнула, а из глаз моего нового знакомого брызнули слёзы.

– Если ты ещё раз подойдёшь к Рональде ближе, чем на расстояние в два шага, я публично выпорю тебя, Лоран, – дартхари говорил тихо и совершенно спокойно. – Если ты ещё раз посмеешь оскорбить её, я изгоню тебя из стаи, невзирая на то, что ты мой сын. Ты понял, Лоран?

Юноша встал и выпрямился, из последних сил пытаясь сохранить собственное достоинство. Правда, у него это не очень получалось.

– Да, отец.

– Неверный ответ. – Глаза Вожака рассерженно сверкнули.

Лоран вздохнул.

– Да, дартхари, я всё понял.

– Хорошо. Тогда брысь отсюда.

Услышать слово «брысь» для любого оборотня – оскорбление, которому нет равных, ведь его обычно говорят кошкам. И потому я понимала, почему Лоран выглядел так, будто дартхари его как минимум жестоко избил. Сын Вожака, видимо, не привык к оскорблениям, в отличие от меня.

Когда Лоран удалился, я заметила, что дартхари по-прежнему смотрит на меня, и в его взгляде была напряжённость.

– Что он тебе сказал, Рональда?

– Я думала, вы слышали… – прошептала я, не в силах отвернуться.

– Нет. Но зная сына, я могу предположить. Вчера Лоран подслушал мой разговор с твоим отцом. Про него шла речь?

– Да, – я моргнула, с ужасом ощутив, что на глаза наворачиваются слёзы.

– Рональда, – дартхари вздохнул, – что тебя задело больше, скажи? То, что сделал твой отец, или то, что сделал я?

Я задрожала.

«Сделать волчицей»… Так говорили о девушках, которые становились женщинами. Это значило, что отец просил дартхари лишить меня девственности, говоря человеческим языком.

Некоторые оборотни считали, что слабым самкам полезно спать с сильными самцами – сила девушки увеличивается. Отец, видимо, думал, что я смогу обратиться, если дартхари…

Но вопрос Вожака… Что меня больше задело… О Дарида, от отца я уже давно не ждала ничего хорошего, но дартхари… Я боялась признаться даже самой себе, что всегда жду встречи с ним и на игрища хожу только из-за него.

Как это глупо.

Я вздохнула и опустила голову, не в силах ответить что-либо членораздельное.

Тогда он подошёл совсем близко, как тогда, в библиотеке, и, прикоснувшись кончиками пальцев к моему подбородку, заставил приподнять голову.

– Рональда, – сказал дартхари тихо, – постарайся понять своего отца. Он очень хотел бы, чтобы ты обратилась, но его предложение – не выход. Ты понимаешь?

Я кивнула.

– Что же касается меня…

Дартхари осторожно коснулся большим пальцем моей нижней губы, и я тут же потеряла способность дышать.

– Я просто считаю, что это неправильно.

Я сглотнула.

– Но у вас много детей от совершенно разных женщин…

– Ты верно сказала, – он улыбнулся. – От женщин. А ты – девочка.

Кажется, у меня задрожала нижняя губа.

– Я, наверное, кажусь вам отвратительной…

– Ты ошибаешься. Никогда не берись судить о том, что о тебе думает кто-то другой.

– А что думаете обо мне вы?

– Я думаю, – дартхари осторожно погладил меня по щеке, – что тебе нужно расти и учиться. Ты торопишь время. Никогда не торопи время, Рональда.

Вожак давно не стоял так близко ко мне, и теперь я изучала его лицо… в который раз. Каждый раз я находила там что-то новое. Вот и сейчас я вдруг поняла – нечто общее было между дартхари Нарро и его первым советником, зорой Лирин, нечто общее в выражении глаз.

– Не торопить?..

– Да, Рональда. Время всё расставляет по местам. И лечит.

– Я тоже умею лечить, – буркнула я, наверное, ещё раз доказав Вожаку, какой на самом деле ребёнок.

– Верно, – он кивнул. – Вы с ним союзники. И когда-нибудь вместе вылечите одну очень хорошую девочку с большим добрым сердцем.

– Кого? – я нахмурилась, и дартхари улыбнулся.

– Тебя, Рональда.

Это был наш самый длинный разговор. И я помню каждое слово, каждое выражение его лица, прикосновение тёплых пальцев к моим губам и щеке.

Глупо, но эти воспоминания делают меня ближе к дартхари Нарро. Так мне кажется, во всяком случае.

Эту мою тайну знает только Дэйн. Я всегда рассказывала ему абсолютно всё… впрочем, то, о чём не рассказывала, он всё равно откуда-то знал. Я старалась не думать об этом, но порой не получалось, и тогда я понимала, что Дэйн – всего лишь фантазия, порождение моего сознания, а на самом деле его не существует.

Но в конце концов, так ли уж это важно? Засыпая каждый день, я знала, что увижу своего друга во сне. И сон этот будет прекрасным, ярким и настолько настоящим, что я буду искренне счастлива там. Дэйн ведь сказал, что правда – это то, во что ты веришь. И я верю в него… в нас.

– Почему ты приходишь не всегда, не каждый день? – спросила я его однажды, когда мы прогуливались по лесу и плели венки из осенних листьев.

– Я прихожу тогда, когда нужен тебе, – ответил Дэйн. – Ты сама зовёшь меня. Просто не замечаешь этого.

Я действительно не замечала. Наверное, этот крик о помощи был настолько глубоко спрятан в моей душе, что его действительно никто не слышал, кроме Дэйна.

– Ты существуешь?

Он улыбнулся.

– Я – прошлое, Ро. Ты – настоящее.

Я не понимала, что это значит, но, когда Дэйн взял меня за руку, подумала, что это неважно. Прошлое, настоящее, будущее… Сон существует вне времени и пространства, не в прошлом и не в будущем, и в нашем сне мы были вместе.

Хотя иногда мне очень не хватало присутствия Дэйна в реальной жизни.

Я вздохнула и поёжилась, погружаясь в дальнейшие воспоминания…

Тогда шёл дождь. Он лил с самого утра, не прекращаясь ни на секунду. Под ногами противно чавкало, когда я сквозь сплошную стену из воды бежала к усадьбе дартхари за новой книгой, которую посоветовал мне учитель Карвим.

Я всегда любила дождь, а вот остальные оборотни, наоборот, предпочитают не высовываться из дома, в то время как с неба льют потоки воды. Мне нравилось, что на улицах деревни почти никого нет, а те, кто есть, смотрят не на меня, а под ноги, полностью игнорируя присутствие ненавистной жабы.

Мне в ту пору уже исполнилось шестнадцать. В Арронтаре начиналась осень, деревья облетели почти наполовину, и идти по такой погоде к усадьбе дартхари было не слишком приятно. Ветер задувал под юбку, ноги я промочила, а к концу прогулки ещё и носом начала хлюпать.

Вожака не было в усадьбе, хотя из самого Арронтара он не уезжал. Я разочарованно вздохнула, поднимаясь по лестнице в библиотеку – в такой холодный день мне хотелось его видеть, как никогда раньше.