Сердце волка

Пока я раздевалась, никто больше не смеялся. Но я понимала – это только потому что так приказал Вожак, никто бы не осмелился его ослушаться.

Я разделась. Одна из девушек-оборотней поднесла к моим губам кубок со специальным зельем, вызывающим трансформацию, я выпила и раскинула руки, ожидая, что сейчас начнётся обращение, но…

Ничего. Я не чувствовала ни-че-го. О Дарида, я больше чувствовала, когда родился Джерард… и когда он бросил в меня свой первый камень.

Пустота. Только слёзы текли по щекам.

На Поляне стояла тишина. Все ждали. Я боялась открывать глаза…

А потом я услышала шаги. И я знала, кто идёт ко мне… С тех пор, как я впервые заглянула в его ярко-жёлтые глаза, я всегда чувствовала его присутствие так ясно, будто он был частью меня.

Подойдя ко мне вплотную, дартхари положил руки мне на плечи. Я ждала, что он скажет: «Ты – позор для всех оборотней», но Вожак сказал иное.

– С этой минуты Рональда, дочь калихари белых волков, находится под моей защитой. Каждый, кто посмеет обидеть её, будет отвечать за свой проступок на поединке со мной.

От удивления я широко распахнула глаза. И почти сразу пожалела об этом – мне бы хватило и загоревшейся, как от прикосновения к огню, кожи под его ладонями на моих плечах. А когда я ещё и глаза открыла…

Теперь всё горело и внутри меня самой. Особенно – в сердце.

А лицо дартхари было непроницаемо.

– Все присутствующие поняли моё слово?

Присутствующие ответили нестройным хором голосов:

– Да, дартхари…

А потом он отпустил мои плечи, отвернулся и зашагал на своё обычное почётное место. Я же схватила одежду в охапку и побежала прочь с Поляны, домой – в то время я ещё называла усадьбу калихари домом – где заперлась в комнате, упала на кровать и почти сразу уснула…

Я не знаю, чем можно объяснить то, что случилось со мной в ночь после того, как я не прошла своё первое обращение, но… так или иначе, именно тогда я впервые увидела его во сне.

Никогда раньше у меня не было таких реалистичных снов. Я шла по лесу к озеру. Стоял яркий летний день, и я почему-то была в белом платье, хотя у меня никогда не водилось белых платьев.

Вокруг было так красиво! Конечно, наш лес вообще замечательный, но в том, самом первом сне он стал совершенно необыкновенным. Листва на деревьях и трава казались ярче, воздух – чище и прозрачнее, вода в озере была тёплой и нежной. Я с удовольствием погрузила в неё ноги, сев на берегу.

Я просто сидела и смотрела на солнечные блики на воде, стаю рыбок в озере, цветы на другом берегу, чувствуя, как меня наполняет умиротворение. Всё было хорошо, правильно… и этот мир – в моем сне – любил меня по-настоящему. Так, как никто из родных. Теперь и Джерард… Я потеряла его… Но во сне эта мысль не успела даже родиться, она сразу умерла. Кажется, здесь не было места плохому. Здесь существовало и находилось только хорошее.

Но в моей жизни хорошего было не очень много, поэтому я просто сидела на берегу и смотрела на воду. А потом я вдруг почувствовала, что рядом со мной кто-то есть. Этот кто-то сидел слева, тоже опустив ноги в воду, и молчал.

Странно, но его присутствие почему-то не разозлило и не взволновало меня. Наоборот – я знала, что так и должно быть. Мне не было тревожно, только спокойно и радостно.

Тот, кто был рядом, понимал меня. Я сама не осознавала, откуда взялась эта мысль, но верила – это правда.

Я не знаю, сколько мы сидели вот так. Вода в озере ласкала наши ноги, наших пальцев касались солнечные блики, в небесной вышине тихо пела какая-то птица… Когда пришло время, я посмотрела на того, кто сидел рядом со мной.

Это был юноша лет восемнадцати со светлыми, почти золотыми волосами, ярко-голубыми глазами и ласковой улыбкой. На щеках и носу я заметила россыпь веснушек.

Я тоже улыбнулась, и тогда он взял меня за руку. Некоторое время мы смотрели друг на друга, а потом я спросила:

– Кто ты?

Он ответил:

– Дэйн.

Я кивнула, и больше мы не разговаривали. Смотрели на воду и рыб, слушали ветер, играющий в кронах деревьев, и пение невидимых птиц. Иногда смотрели друг на друга – просто для того, чтобы улыбнуться…

Мне никогда не было так хорошо, как в том сне.

Просто я знала, что дома.

Просыпаться было больно. Я не хотела уходить из сна, который был моим домом, я боялась, что больше никогда не увижу золотоволосого мальчика по имени Дэйн. Но чем сильнее я цеплялась за свой сон, тем дальше он уходил. И в конце концов мне пришлось открыть глаза и вернуться в реальный мир.

Я не прошла обряд. Я не смогла обратиться в волчицу… Что теперь? Я не знала. Я никогда не слышала об оборотнях, не прошедших первую трансформацию. Что будет дальше? Мне дадут второй шанс? Или нет?

Я вспомнила дартхари и его слова: «С этой минуты Рональда находится под моей защитой»… Зачем он так сказал? Теперь никто не осмелится бросить в меня камень.

Теперь никто не осмелится бросить в меня камень! Сердце яростно забилось, когда я осознала, что можно перестать прятаться. Больше не нужно бегать!

Потом, гораздо позже, я иногда жалела о заступничестве дартхари. Быстрый бег от преследователей помогал мне справиться с мрачными мыслями, теперь же, когда бегать было не от кого, я всё больше погружалась в уныние.

Двое суток после той ночи я не выходила из комнаты, не ела и не пила. Я не могла – да и не хотела – видеть «родных», не желала слышать их голоса, наполненные презрением.

Я думала, тот сон с Дэйном будет единственным, но я ошиблась. Он приснился мне и на следующую ночь. Мы по-прежнему сидели рядом, смотрели на озеро и не разговаривали. И только на третью ночь Дэйн прервал молчание.

– Тебе нужно выйти из комнаты, Ро. – Его глаза были серьёзными.

Я ничуть не удивилась тому факту, что Дэйн всё знает – так и должно было быть. Он действительно знал обо мне всё… и всё понимал.

– Почему Ро? – улыбнулась я. – Меня никто не называл так раньше.

Дэйн пожал плечами.

– Но ведь это хорошо, что никто не называл, правда?

В реальности его слова причинили бы мне боль, вызвав воспоминания о Джерарде. Но здесь не существовало боли. А может быть, он просто не пускал её.

– Правда, Дэйн.

Он тоже улыбнулся, и мы вновь замолчали на несколько минут, наблюдая, как маленькая птичка с красными крыльями – я знала, что она называется либри – пьёт нектар из самого сердца цветка розовой водяной лилии.

– Пожалуйста, выйди из комнаты, – тихо повторил Дэйн, когда либри отлетела от лилии и умчалась ввысь.

Я молчала, и тогда он взял меня за руку.

– Пожалуйста, Ро.

Я подняла голову и посмотрела ему в глаза.

– Скажи… этот сон – правда?

Он рассмеялся, и от этого смеха, который я слышала тогда впервые, в моей груди возникло что-то очень тёплое.

– Правда… Ро, а что это вообще такое – правда? Для тех оборотней, которые называют тебя жабой, это прозвище – правда. Они верят в него, когда кидают в тебя камни.

Получается, правды не существует? Есть только наше отношение и наши поступки.

– Этот сон – правда для нас с тобой, Ро.

В тот момент мне было достаточно этого объяснения, поэтому я просто закрыла глаза и прижалась щекой к тёплому плечу Дэйна.

Проснувшись утром, я решила, что действительно пора заканчивать добровольное затворничество. В конце концов, разве я могу столкнуться с чем-то новым? Презрение, ненависть, агрессия – всё это мы уже проходили. Только вот проявлять свою агрессию моим обидчикам теперь официально запрещено.

Первым, с кем я встретилась на лестнице, выйдя из комнаты, был калихари. Я остановилась и поклонилась отцу, стараясь не смотреть ему в глаза.

– Рональда, – голос калихари был наполнен показным равнодушием, – тебе приказано явиться в усадьбу дартхари как можно скорее.

Я не успела ничего спросить – отец поспешил уйти.

В усадьбу дартхари… Я раздумывала над тем, что могло понадобиться Вожаку от меня, позора клана белых волков, пока шла по деревне, в противоположную от моего любимого Северного леса сторону, где находилась резиденция дартхари. Это место ещё называют Сердцем леса. Великая Поляна находится недалеко от усадьбы дартхари, деревня белых волков, откуда родом я – на севере, чёрные обитают на юго-западе, а серые – на юго-востоке. Когда-то были ещё рыжие волки, но они вымерли уже давно. Почему, никто не знает.