Сердце волка

– Случайно повезло. А что, ты никогда раньше не видел моего Элфи? Я ведь довольно частый гость в деревне.

Мальчишка, кажется, слегка смутился.

– Ну… мы с мамой на краю деревни живём… Может, вы знаете…

Ну конечно, как я сразу не догадалась. Поэтому он и смотрит на меня без особой неприязни, ведь они с матерью тоже отбросы общества.

У оборотней – у всех, независимо от клана – считается позорным родить малыша незамужней женщине. Такое иногда случается… несмотря на то, что за молодыми самками следят и зелье от нежелательной беременности можно достать безо всяких проблем, да и стоит оно недорого.

Подобная настойка была одной из самых популярных. Именно из-за того, что на игрищах зачастую не только дрались. И итог в виде ребёнка устраивал далеко не всех. Одно дело – «соединяться» с оборотнем, чтобы, как здесь говорили, «взять часть его силы», а совсем другое – рожать. Поэтому многие родители предпочитали давать это зелье своим отпрыскам, ещё не подчинившим внутреннего волка, в качестве профилактики. Подростки неуравновешенны, и в этой ситуации многие предпочитали перебдеть.

Однако нежелательная беременность всё равно иногда случалась.

Некоторые девушки избавлялись от ребёнка, пока не узнали и не заклеймили позором. Почему мать Петера оставила своего малыша, я не знаю, но факт в том, что сейчас им, скорее всего, живётся нелегко. Зарабатывать такие женщины могли двумя способами. Что-нибудь шить, вышивать или вязать, либо… торговать телом.

У оборотней не принято иметь близость в человеческом облике ни с кем, кроме законного мужа или жены, это порицается. Но некоторые игнорируют этот обычай. Причина проста – близость в человеческом облике приносит намного больше ощущений, чем в зверином.

– Твоя мама шьёт что-нибудь? – спросила я у Петера и, к моему облегчению, мальчишка кивнул.

– Да. Они с зорой Ариллой часто работают вместе. А зора Арилла вяжет очень красивые кружевные платки из пуха. Но она не только вяжет, ещё к ней ходят разные… Дают ей денег… Мама говорит, это плохо.

– У зоры Ариллы есть ещё дети?

Петер помрачнел.

– У неё была дочка. Умерла год назад. Может, вы помните? Она с дерева упала, вас тогда тоже позвали…

Я помнила. Помнила, потому что эта девочка была похожа на меня. Нет, внешне с ней всё было в порядке, просто её травили из-за матери – «шмары», как у нас называют таких продажных женщин.

Девочке было пять лет. Она залезла на дерево, спасаясь от преследователей, не удержалась, полетела вниз и сломала шею.

В деревне белых волков есть специальная улица для таких, как Арилла и мама Петера. Она находится в отдалении от остальных построек, дома там кривые и покосившиеся, но мусора нигде нет, а в огородах всегда много цветов и зелени. Лица у женщин, живущих здесь, похожи одно на другое – печальные и бледные, а спины у всех сгорбленные, словно под тяжестью собственных жизней.

Дом Ариллы был почти в конце улицы. Когда мы добрались до него, краешек солнца уже зашёл за верхушки деревьев.

– О Дарида! – прошептала встретившая меня маленькая женщина, так похожая на Петера, что я сразу поняла – это его мать. – Как хорошо, что вы пришли, Рональда! Арилле очень плохо и больно, я боюсь, она может потерять малыша… А она так его хотела… С тех пор, как погибла Кати, Арилла всё о ребёнке мечтает…

Я кивнула, забрала у Петера вещи и вошла в комнату, где на узкой кровати лежала роженица.

Дальнейшие события после слились в моём сознании в долгий ночной кошмар, продолжавшийся до рассвета. Без магии было очень тяжело, ещё и ребёнок шёл ножками, пришлось переворачивать, и я боялась не справиться. Карвим учил меня делать это и без магии, вручную, но теория – это одно, а практика – совсем другое.

Арилла разродилась перед рассветом, когда за окном начали сгущаться тучи, и в воздухе запахло будущим дождём. Я обмыла новорожденную, запеленала её чистой тканью и передала на руки матери. Женщина с нежностью дотронулась пальцами до щёчки девочки, и малышка, словно почувствовав это прикосновение, открыла глаза.

Они были ярко-голубые и удивительно ясные.

Интересно, кто её отец? Какой оборотень согласился иметь близость в зверином обличье со «шмарой»? Случайная беременность исключена – любой волк всегда почувствует возможность самки понести, не заметить этого могут только очень молодые оборотни. Либо Арилла обманула какого-то юнца, либо кто-то сам согласился на связь с ней.

– Как назовёте?

Арилла, улыбаясь, подняла голову и ответила:

– Наррин.

Я вздрогнула. «Верная» на древнем наречии оборотней, это имя напоминало мне о Вожаке. Неужели?..

– В честь отца. Дартхари один не побрезговал дать мне ребёнка. После смерти Кати я была сама не своя, погибала от горя и тоски. Я просила их… тех, кто приходил ко мне, но все отказывались… Но однажды дартхари решил купить у меня платок для старшего советника, он хотел заказать сложную вязку… И тогда я набралась смелости… И попросила…

Значит, Вожак – отец этой девочки. Я помогла родиться его ребёнку.

Подняв руки, я посмотрела на ладони. Смогу ли я когда-нибудь рассказать кому-либо, что ощущала в ту минуту, когда поняла, что новорожденная – дочь дартхари? Смогу ли я объяснить, что чувствует любящая женщина, принимая в свои руки ребёнка любимого мужчины?..

Я покинула дом спустя десять минут. Петер вызывался проводить меня, но я отказалась.

Вышла на крыльцо и огляделась – тучи по-прежнему сгущались, и в воздухе всё так же чувствовался запах грозы. Что ж, дождь будет кстати после всех сегодняшних событий.

Оборотни разбегались с улицы: как и любые животные, они недолюбливали дождь.

Я подняла руку, и мне на ладонь упала большая, тяжёлая капля. Самая первая… ещё не дождь, только его преддверие. Прямо над головой сверкнула молния, а потом раздался раскат грома.

Здесь, на краю деревни клана белых волков, есть очень интересные ворота. В них почти никто и никогда не выходит, да и не заходит тоже. Я не знаю, зачем их сделали. Там, за этими воротами, находится то, о чём много раз пел Дэйн в моих снах – Снежная пустыня.

Арронтар стоит на возвышении, причём довольно большом. Граница его – река Арра, опоясывающая это возвышение, окольцовывающая его. И на западе, в самом широком и глубоком месте реки Арры, растут небольшие кусты с вечно золотыми листьями. Там много цветов и высокой травы, а потом, за рекой, начинается территория Снежной пустыни – белого, как снег, песка. Она кажется бескрайней и вечной, но говорят, что за ней есть море. Правда, его никто не видел… по крайней мере никто из оборотней.

Теоретически, если выйти в ворота, находящиеся здесь, можно дойти до Снежной пустыни. И до Неизвестного моря. Только вот зачем кому-то туда идти?

Когда надо мной в очередной раз сверкнула молния, я заметила рядом с воротами чью-то тёмную фигуру, закутанную в плащ. Не может быть… Это же…

– Грэй!

Вообще-то я не собиралась кричать. Это произошло, скорее, от неожиданности.

Мужчина обернулся и, заметив меня, кивнул. Я подошла ближе.

– Наверное, это не моё дело, но что вы здесь делаете, Грэй? Вы заблудились?

Он засмеялся.

– Почему вы так решили, Рональда?

– Хм, – я хмыкнула. – Всех Старших лордов учат отвечать вопросом на вопрос?

– Вы угадали, – улыбнулся Грэй. – И этому нас учат тоже.

– И конечно, по такому искусству ваши оценки были куда выше, чем по ботанике?

– Несравнимо выше.

Мне очень нравились его глаза. Они напоминали о маленьком Джерарде. Такие же тёмные и глубокие.

– И всё-таки… вы не заблудились?

– Не совсем. Мне сказали, что здесь… м-м-м… есть гадалка.

Я закашлялась от неожиданности.

– Кто-кто?.. Гадалка? Ну-у-у, это кто-то с вами пошутил. На этой улице живут прекрасные швеи и… ещё кое-кто, но гадалок совершенно точно нет. Оборотни вообще не гадают.

Конечно, Грэй соврал. Не мог он не знать, что в Арронтаре гадалок днём с огнём не сыщешь. Но раз соврал – значит, так надо. Значит, я лезу не в своё дело.