Эфиррия

В четыре руки дело пошло быстрее. Эвелина скинула платье, нижнюю рубашку и подлетела к раковине, открывая кран. При этом девушки не замолкали ни на минуту, обмениваясь новостями:

— Когда Кристэн приехал? Как давно?

— Как раз полдень часы пробили, — докладывала Кэри, помогая хозяйке приводить себя в порядок: — Сначала направился в свои комнаты, вызвав камердинера.

— А мать его? Когда она явилась?

— Так можно сказать сразу же после возращения хозяина.

— Как? Как она узнаёт, что Кристэн вернулся? И вот каждый раз — явится и охает, вздыхает, выспрашивая о его поездках. Ну, должна же понимать, что мы хотим уединиться! Я даже обнять его не могу, поцеловать! Сидит старая клуша и кривится, словно запрещённое что-то делаем, — с досадой высказывалась Эвелина, умываясь и яростно растирая пушистым полотенцем лицо.

— Правду говорите, — поддакивала Кэри, торопливо семеня за хозяйкой в спальню, а затем в сторону гардеробной. — Никакого такта и понимания! Да и куда ей? Наверняка уж позабыла что значит — мужа после разлуки встречать. Как будто овдовела она ещё при яроле Торольве.

Эвелина прыснула и, задорно блеснув глазами, покачала головой:

— Ну не такая уж она и старая! Полтора десятка лет вдовствует, а не сто пятьдесят, — осмотрела висящие на вешалках платья и ткнула пальцем в нежно кремовое: — Вот это надену. Как раз подходит — приличное до невозможности и такое же скучное, — закатив глаза вздохнула и покорно позволила камеристке надеть на себя платье, зашнуровать тугой корсет. — Быстрее! — поторапливала нетерпеливо и, когда камеристка закончила, побежала к зеркалу, расплетая косу: — Шпильки с жемчужинами неси! Подарок её, пусть любуется, — велела, усаживаясь на пуфик.

«Спокойно! Главное улыбаться и не показывать недовольства!» — уговаривала себя девушка, подходя к дверям малой гостиной. Дождалась, когда лакей услужливо распахнёт створки. Продышалась, вздёргивая подбородок, и вплыла в комнату. Только вся чопорность и великосветский настрой слетел, стоило ей увидеть любимого.

— Крис, — тихо выдохнула, замирая. А так хотелось броситься в объятья мужа и зацеловать, шепча, как сильно скучала по нему.

— Лина, — отозвался Кристэн, вскакивая с кресла и устремляясь к любимой жене. Он, не церемонясь, сжал её в объятиях, и они замерли, глубоко и часто дыша.

— К-хм, — донеслось сбоку, вынуждая пару разойтись. — Эвелина, рада тебя видеть, — пожилая женщина, сидевшаяв кресле с царственной осанкой, приветливо и радушно улыбалась невестке.

— Трэя Бенедикта, и я очень рада вашему визиту, — склонила голову девушка, пряча раздражение в глазах под пушистыми ресницами.

— Прекрасно выглядишь, — похвалила мать Кристэна, цепким взглядом осматривая невестку.

— Благодарю вас. Вы тоже как всегда неотразимы, — улыбалась натянуто Эвелина.

Вроде простой комплимент, но как же ненавидела девушка эти моменты встречи с матерью любимого. Глаза свекрови выдавали её мысли: «Цвет лица невестки не изменился, здоровый блеск в глазах и нет ни единого признака недомогания, а значит — опять не понесла».

— Я безумно голоден, — сверкнул улыбкой Кристэн, устремив на жену потемневший взгляд. Эвелина вспыхнула от явной двусмысленности слов любимого и вновь опустила голову, в то время как муж закончил фразу: — ждали тебя, чтобы отужинать. Дамы, — повернулся к матери: — позвольте сопроводить вас в столовую.

Вяло передвигая по тарелке кусочек рыбы, залитый соусом, Эвелина, улыбаясь, делала вид, что слушает свекровь. Новости её знакомых и подруг, где и как прошёл очередной светский приём, пролетали мимо, не задерживаясь в сознании девушки. В душе тлела досада и горечь на этот вечер, на себя. Кристэн известил её, что прибудет к ночи и Эвелина всё распланировала для встречи мужа. С работы отпросилась пораньше, хотела подготовиться, да и свекровь бы не явилась в поздний час.

Посмотрев на мужа, невольно опустила глаза, потому как дыхание сбилось, и щёки вспыхнули огнём. Уж очень красноречивым и обещающим был взгляд Кристэна, от которого вскипела кровь, и сердце в груди ёкнуло.

— Дорогая, ты плохо питаешься, — донёсся до девушки голос трэи Бенедикты. — Тебе следовало бы посетить целителя, скорректировать рацион.

Прикусив язык, чтобы не поморщиться на реплику свекрови, Эвелина улыбнулась:

— Не беспокойтесь, я плотно отобедала. Да и чувствую себя отлично.

— Заметно, — выдала истинные эмоции пожилая женщина, и сразу спохватившись, с приторной улыбкой добавила: — Выглядишь превосходно.

Каждый свой визит, каждую их встречу трэя Бенедикта искусно скрывая истинный подтекст, напоминала Эвелине то, о чём сама девушка и не смогла бы забыть — наследник. То, чего никак не получалось дать роду Аладун. Свекровь при сыне высказывалась мягко, улыбалась с таким заботой и теплотой, что у Эвелины сводило скулы от этой фальши. Когда же Кристэна не было поблизости, трэя Бенедикта смотрела на невестку как на ничтожество, которому каким-то непостижимым образом умудрилось женить на себе её дорогого мальчика.

Кристэн прервал возобновившейся поток материнских новостей, поднимаясь из-за стола:

— Прошу прощения, но я устал. Матушка, не обижайтесь, но…

— Но ты ведь ещё не продемонстрировал эфирограмму, — обиженно произнесла пожилая женщина. — Я стара, чтобы путешествовать и увидеть мир. Каждый твой приезд жду с огромным нетерпением, чтобы хоть так узнать — как и чем живут другие народности. Но я понимаю, ты утомился после дальней дороги, так что…

Трэя Бенедикта демонстрируя крайнюю степень расстройства, поднялась из-за стола и не успела Эвелина порадоваться, как муж, проникнувшись тирадой матери, отступил:

— Прости. Несомненно — мы можем сегодня посмотреть запись. Думаю, и Эвелине будет интересно. Не так ли, милая?

— Конечно, — кивнула с улыбкой девушка, поднимаясь и вкладывая свою ладошку в протянутую мужем ладонь. Хотя она с огромным удовольствием выставила бы свекровь за дверь особняка, а лучше за ворота парка, который его окружал.

Вновь вернувшись в малую гостиную, дамы уселись в кресла, пока хозяин дома настраивал эфирограмм. Изобретение гениев соседнего королевства позволяло запечатлеть не просто картинки, но и короткие отрезки жизни, фиксируя их на тонкие, хрустальные пластинки. Последняя разработка произвела фурор, потому как научились записывать и звук, пусть и плохого качества.

— Трэя Сандария изведётся, пока не заполучит подобный, — улыбалась мать Кристэна, в то время как Эвелина наблюдала за действиями мужа.

Вот он, кинув на неё чуть прищуренный взгляд, усмехнулся, отвернулся, вновь склоняясь над небольшой коробкой. Как работает эфирограмм, Эвелина не знала, да и не смогла бы разобраться. А вот у кого был дар выше четвёрки, могли сами делать записи с помощью этого прибора, что с её уровнем одарённости было недоступно.

— Кристэн, ты же не сказал жене, — голос свекрови выдернул Эвелину из задумчивости. Посмотрев на пожилую женщину, спросила:

— О чём?

— Сын подарил мне фиксирующий аппарат! — вспыхнув радостью, и гордостью в глазах поделилась свекровь.

— Это… это замечательно! — удивлённо протянула Эвелина. — Что же вы будете записывать? — не удержалась она от шпильки. Ведь за столом мать пожаловалась сыну, что не может путешествовать и увидеть что-то интересное.

— Как что? Конечно самые важные моменты нашей жизни. Я стара, — театрально погрустнела Бенедикта, — неизвестно — сколько мне отпущено. Хотела бы оставить о себе память потомкам.

Эвелина кивнула и опустила голову. С языка девушки чуть не сорвалось, что у свекрови уже есть внуки, которых она не желает видеть, но удержала язвительное замечание. Знала — мужу не понравится её реплика.

— Готово, — наконец произнёс Кристэн и подал знак лакею, что теневым истуканом застыл у двери, приглушить освещение.

Прислужник затушил осветительные сферы, оставив пару штук сиять у дверей, и вновь вернулся на свой пост.

— Лина, присядь со мной, — позвал Кристэн, усаживаясь на диван и девушка, немедля вскочила, устремляясь к любимому.