Мистер Снейп.

Интуитивно вкидываю ей одну единственную мысль, мысль что возможно, только возможно, если она постарается, станет мне полезной и войдет в мой внутренний круг, то ее дочке будет обеспечено намного более лучшее будущее, чем-то, которое может наступить при обычном денежном содержании с моей стороны.

Нет, это не закладка, и не призыв спать со мной, вовсе нет, это просто мысль, которая может прижиться. А может и нет. Но если она приживется, то я полагаю все будет намного более удачно и для меня, и для нее самой.

Отпускаю ее волосы и пару раз провожу по ним, как бы гладя Андромеду по голове.

— Я надеюсь ты правильно поймешь все что здесь произошло…

Ухожу из комнаты и быстро иду в ту, что была переоборудована под зал для медитаций, именно это мне сейчас нужно. Именно это покажет Андромеде то, что мне очень не понравилось то, что произошло и возможно это станет еще одним кирпичиком в той идее, к которой ведет подкинутая ей мысль.

Ровно месяц прошел с того разговора.

Этот месяц был очень насыщенным и именно он показал, что мысль подброшенная в сознание Анди укоренилась там. Теперь она очень старалась показать, что полезна. В доме всегда была приготовленная ее руками, свежая и вкусная еда. Она старалась меньше попадаться на глаза, но при этом в каждой комнате чувствовалось ее присутствие так как то тут, то там появлялись новые вещи, причем с моего счета не было снято ни канта, а это значит, что она скорее всего продала свой старый дом.

Казалось она просто испарилась, но при этом я четко понимал, она готовится к чему-то. Готовится и старается заранее показать ее полезность, пусть и такими вот мелочами.

Я же в качестве укрепления идеи подкинул ей мысль порыться в библиотеке на тему того, что может увеличить ее полезность, а там, там она совершенно случайно нашла упоминание о клятве рабыни в дневнике Циси, а также формулировку, с пояснениями что такая формулировка сильно не ограничивает, так как в ней не указываются обязанности, которые необходимо выполнять. А так, раб, это просто слово и как бы ты его не понимал, оно означает только одно — подчиненный. Да обычно это кто-то кто беспрекословно подчиняется, тот кто не имеет прав, тот у кого есть только обязанности, но при этом подсознание само отбрасывает варианты, которые не нравятся, так что остается в нем в девяносто пяти процентов случаях именно понятие подчиненный.

Естественно, что это в очередной раз заставило ее задуматься, но сейчас не время думать об этом, сейчас надо провести тот самый ритуал, который я хотел провести в день беседы с Андромедой…

Спустившись в подвал, я обездвижил взмахом руки Люциуса, и открыв камеру взвалил его себе на плечо. Десять шагов, и я стою в соседнем помещении, в котором и будет проходить ритуал.

Дневник лорда лежит в центре, самого же Люциуса я укладываю в специально предусмотренное место, после чего возвращаюсь к двери и закрываю ее на засов изнутри. Вернувшись к Люциусу, я аккуратно закрепляю его на полу в виде звезды, после чего отхожу к одной из стен и прислонившись к ней начинаю ждать тот момент, когда заклятие, в которое я вложил совсем немного сил, развеется.

Пара минут ожидания и Люциус начинает подавать признаки жизни, и я тут же подхожу к нему с мягкой улыбкой на губах.

— Здравствуй Люци. Вот и пришел день, когда ты закончишь свою жизнь…

— Северус, я прошу, не нужно…

В его голосе слышались слезы, все же он окончательно сломался и пусть он не зовет меня Господином или Хозяином, но сейчас он выполнит все что я скажу, кроме разве что самоубийства, так как свою жизнь он слишком сильно любит.

— Ну, ну… ты послужишь благой цели…

— Ты…

— Достаточно разговоров…

Я достал из одной из сумок, что висели у меня на поясе иглу хирурга и специальную нить и стал медленно зашивать его рот из-за чего он испытывал боль. Пока не такую сильную как необходимо для ритуала, но все же…

Пентаграмма начала медленно напитываться его болью…

Закончив со ртом, я прочитал на гортанном языке заклинание, после чего достал несколько игл предназначенных для иглоукалывания и медленно ввел их в специальные точки. Уже после первой иглы Люци забился в путах, но ничего не смог сделать, а из его зашитого рта вырвался стон-мычание.

Когда в его теле оказались все иглы я вновь прочитал заклинание.

И вновь из одной из сумок появился новый инструмент, а именно электрошок, которым я стал бить Люци через воткнутые иглы.

Снова крик-мычание.

Снова заклинание, когда подобная пытка немного приелась Люци…

Теперь я молчал, во время этого ритуала нельзя произнести и слова, но с каждой секундой, с которой комната наполнялась эманациями боли, мне все сильнее и сильнее хотелось позлорадствовать. Останавливало меня только то, что я знал, что сказав хоть одно слово я обрушу на себя боль куда сильнее той, что испытывает Люци. Зная это очень несложно держать себя в руках…

Достаю из сумки иглы и начинаю втыкать их ему под ногти. Заклинание. Электрошок. Заклинание.

Теперь я вырываю его ногти…

Читаю заклинание…

Все же хороший у меня, почти добровольный, помощник в столь необходимом в нынешний момент ритуале.

Почему необходимом?

Так я его не по прихоти провожу, а, чтобы обезопасить свое будущее от воскресшего темного лорда.

Люциус дергается в путах, и с каждым моим новым действием в его глазах разгорается все более безумный огонек, вот только он не знает, что пытки — это лишь не очень приятное, но вполне допустимое средство добыть необходимую энергию и более подходящий для этого ритуала метод для меня недоступен…

Ну как недоступен, я к нему стремлюсь…

Читаю заклинание и вижу, что я уже очень и очень близок к желаемому результату.

Достаю из специального крепления ритуальный нож и начинаю вырезать на теле Люциуса руны, которые помогут направить энергию его добровольной смерти в необходимое русло.

Да!

Этот трус откусил себе язык и теперь постепенно захлебывается собственной кровью!

На моих губах сама собой появляется легкая улыбка от осознания того, что я смог довести Люциуса до необходимой кондиции и он предпочел покончить с жизнью самоубийством. Сделав это, он несказанно помог мне, так как в ритуале не важно, что он сделал это боясь дальнейших пыток, важно, что он сделал это не под зельями или заклинанием подвластия, а остальное…

Новое заклинание…

И вот пентаграмма вспыхнула ярким красным светом, а тело Люциуса стало на глазах высыхать. Кожа за считанные секунды стала похожа на старческую, глаза стали терять живость, пусть и безумную после недолгих пыток. Сразу за кожей стала уменьшаться мышечная и жировая масса. Уже через тридцать секунд тело Люциуса выглядело как скелет, обтянутый кожей, но при этом его сердце продолжало биться…

— Чего ты хочешь смертный…

Посредине пентаграммы появилась фигура, затянутая в балахон, в ее руках была коса, а сама рука, держащая косу, выглядела как голая кость.

— Приветствую вас, Хель…

Отвешиваю самый вежливый, но при этом не раболепствующий поклон из всех возможных для меня.

— … из того что я знаю, я знаю, что вы не жалуете тех, кто делает крестражи…

— Ты прав смертный… и как я вижу один из них лежит у моих ног.

— Да. Конечно я мог бы попытаться собрать их все, но для этого мне потребовалось бы не одно десятилетие, а для вас я думаю это будет не сложно.

— И снова ты прав смертный…

Щелчок пальцами и перед фигурой зависают все предметы в которых находится крестраж. Диадема, Медальон, Чаша, Дневник, Кольцо, Змея и маленький ребенок…

— Интересно…

Щелчок пальцами и тут же оказывается дух, который только заметив фигуру, которая находилась рядом с ним, сжался в маленькую точечку и затрясся в приступе страха.