Вздорная принцесса

Во взглядах матери и младшего брата промелькнуло что-то одинаковое, но точно не радость за него у матери, и не зависть у брата, на что он втайне рассчитывал.

Ульрих опустил взгляд в книгу, как будто она интереснее его новости! Мать закусила губу, но тут же поздравила:

– Поздравляю Ваше Высочество, вы становитесь мужчиной. Желаю удачной охоты и первой победы. Будьте сильным, но благоразумным.

– Спасибо, матушка, – радостно ответил Норманн.

Он был настолько счастлив сейчас, что не хотелось никакого официоза. Бочком бочком, он приблизился к младшему брату. Мать сделала вид, что вернулась к вышивке. А Ульрих делал вид, что читает.

Конечно, делает вид. Ведь он сейчас должен сгрызть все ногти от зависти. Отец берёт на охоту его, Норманна. А, значит, из вчерашнего мальчика он стал мужчиной. А младший брат так и останется ребёнком.

– Ульрих, как думаешь, почему отец берёт на охоту только меня? А тебя нет? – задиристо прошептал он брату на ухо.

– Может, потому что ты станешь королём и продолжишь его политику завоеваний? – с невинным видом тихо ответил Ульрих. – А потому, должен стать таким же как отец – безжалостным и…

– Великим, знаменитым, прославленным воином…

– Глупым солдафоном и убийцей, – прервал Ульрих.

– Да-да, продолжай, братец. Ты просто завидуешь, девчонка!

Он толкнул брата, и тот чуть не выронил книжку. Вцепился в неё и треснул Норманна по плечу.

Ага! Норманн с радостью набросился на брата, устроив потасовку, которая, к сожалению, быстро закончилась.

– Ваше Высочество Норманн принц Скальдии, ведите себя прилично! Или я пожалуюсь отцу, и вы не поедете на охоту.

Норманна тут же как ветром сдуло. Подумаешь!.. Он ему потом покажет! А пока пусть сидит с книжками обнимается, заучка.

Принц галопом поскакал к конюшне. По дороге попалась смазливая молоденькая служаночка, и он ей игриво подмигнул. Так, как видел это делают стражники. Девчонка мило смутилась и широко улыбнулась.

Около конюшни царила суета. Придворные собирались на охоту, рыцари выводили коней. Упирающихся слуг тащили на длинных поводках охотничьи собаки.

Норманн проскользнул в конюшню к своему Бурану, впитывая в себя атмосферу мужского царства – запахи лошадей и прелого сена, кислинку на языке от запаха железа и пота, гомон грубых возбуждённых предстоящей мужской забавой голосов, мужские похабные шутки и подтрунивание друг над другом. Улыбки товарищей, чья дружба проверена в боях и длительных походах, о которых любил слушать рассказы у костра дозорных или у камина после хорошей пирушки. У рыцарей развязывался язык, и можно было услышать то, чего ему бы никогда не рассказали при других обстоятельствах. Отец никогда не прогонял его, он считал, что принц должен воспитываться как рыцарь. Он и сам был прежде всего воином.

Норманн много раз слышал, как отец и мать спорили, она просила его остаться, не ходить в очередной поход:

– Твой трон пустует без короля большую часть года, Генрих. Твои придворные вспоминают, как выглядит король, только глядя на портреты, развешенные по дворцу.

– Зато ты прекрасно справляешься сидя на своём троне, Агнесса. Я прежде всего воин, а потом уже политик. Если мои придворные забудут, как я выгляжу, смею надеяться, ты напомнишь им, моя жена.

– Только твоя жена сама скоро забудет, как выглядит её муж, – в голосе матери сквозила горечь.

– Не говори ерунды, Агнесс. Я дома уже полгода…

– А поход длился два года. Два года, Генрих! А до этого три года… Я скучаю по своему мужу! Дети скучают по отцу…

– Они мужчины! – отрезал отец. – Они должны не скучать, а заниматься мужским делом. И если Норманн меня радует, то Ульрих растёт слишком изнеженным. Думаю отправить его в цитадель Олава, там быстро превратят его в мужчину…

Цитадель Олава – монашеская обитель на самом северном краю Скальдии. Говорят, там даже никогда не видят дневного светила. Там вечная зима и вьюга. И оттуда выходят самые могучие рыцари. Говорят, они владеют древней магией. Попасть на обучение к Учителям-Асаинам – так называют тех, кто владеет всеми секретами цитадели и никогда не покидает её пределов – не все могут. Но, конечно, для отца сделают исключение.

Норманн не знал, завидовать Ульриху или сочувствовать. Норманн мечтал стать рыцарем. Стать достойным славы отца – Великого Рыцаря, короля самого большого королевства в мире, чьи бескрайние просторы простираются с севера до юга, с запада на восток. Или даже превзойти его. Но… Норманн также любил вкусно поесть, спать в тепле и на мягкой постели, играть и дурачиться между учёбой. Коня своего Бурана и верного пса Снежка он тоже любил и не готов был с ними расстаться. А рыцари оттуда такие суровые, немногословные, с колючими, словно острые льдинки, взглядами…

Но с Ульрихом была не готова расстаться мать.

– Нет, Генрих! Не забирай у меня сына! – жалобно закричала мать, словно Ульрих уже завтра отправится в снежную обитель. – Я покорно склоняю голову перед твоим решением, мой король. Путь враги твои будут повержены, а добыча займёт сотни обозов. Ты великий воин, твоя жена не смеет больше роптать. Пойду, закончу вышивать охранные руны на твоей рубахе.

– Погоди, Агнесса…

Дальше Норманну было уже не интересно, да и разговор быстро прекратился, послышались звуки поцелуев и отцовского рычания, которое он издавал, когда тискал женщин. Да, Норманн не раз заставал его за этим занятием в укромных уголках дворца, а также дворцовых пристроек, часто и вовсе на конюшне. Отец ему давно объяснил, что такова природа мужчины – мужчина имеет женщин, многих и разных, это как добыча, которую стремится завоевать каждый рыцарь.

Норманн принял на веру, он всегда и во всём безоговорочно верил отцу и восхищался им. Большой, могучий, сильный воин-победитель. Не знающий поражений и всегда возвращающийся с богатой добычей. Тот, кто отвоевал земли, исконно принадлежавшие Скальдии, и потерянные предками-трусами.

И сегодня у него первое испытание. Сегодня отец возьмёт его на охоту, а в следующий раз, возможно, и с собой в поход. Надежды Норманна были не на пустом месте. Ему не было равных среди сверстников. И даже сильного Дерека, что старше на два года, он тоже смог победить в поединке. И пусть в рыцари посвящают только не раньше шестнадцати при особых заслугах, были случаи, когда короли посвящали своих сыновей и в пятнадцать, и тринадцать.

Отца дед как раз посвятил в рыцари в тринадцать лет, но отец, по рассказам, был развит не по годам, выглядел старше и уже убил двух врагов – когда с дедом удалось поучаствовать в битве на западной границе с прибившемся к берегу с моря кораблю воинов племени красноволосых аккольцев. Это воинственное племя с островов только и жило набегами на материк, а большая часть границы с северо-запада как раз приходилась на земли Скальдии.

– Вилли, а правда, что в Марабийских пустынях девушки ходят голые по пояс? – прервал воспоминания дрожащий от возбуждения голос сына конюха, обращённый к Вильгельму, самому болтливому и добродушному рыцарю.

– Снизу ты имеешь в виду или сверху? – невинно спросил Вилли, но смешки от рядом стоящих рыцарей говорили о том, что Вилли собирается подшутить.

– А что, и так бывает? – не поверил Кнуд.

– Всяко бывает, – усмехнулся Вилли. – В Марабии женщины от светила укутываются в тряпки с головы до ног, оставляя светилу лишь глаза. А в Транзани мы видели женщин чёрных, как ночь, а из одежды на них только юбочка из соломы, прикрывающая срамные места.

– Врёшь, дядька! – выдохнул Кнуд.

Норманн тоже не поверил: юбка из соломы! Может у них и латы из бересты?

– Не веришь – спроси других, кто там был. Женщины чёрные, словно головешки: и глаза, и руки, и ноги. Волосы короткие и кучерявые, что тот барашек, смоляные, жёсткие. Загорели от светила – вовек не отмоешь.

– К такой женщине и подойти близко страшно, – поверил, наконец, Кнуд.