Страница 4 из 13
Неуловимо быстрым движением каменные пальцы сомкнулись на мече, а затем руки двинулись, разворачивая лаири — левая вверх, правая вниз, до тех пор, пока клинок не встал вертикально. Камень в навершии разгорелся внутренним светом, озарив едва намеченное женское лицо со строгими чертами, и словно начал уплывать вглубь. Нет, не так! Это статуя, теперь уже точно статуя, полностью отделившаяся от стены, подалась назад, открыв проход куда-то в глубину, и продолжала невесомо скользить дальше, явно приглашая следовать за собой.
Из ступора меня вывел ликующий рев за спиной. Гномаэ! О которых я, оказывается, уже забыла. Вздрогнув от неожиданности, пришла в себя. «Ну и чего, спрашивается, так орать? Что здесь, в конце концов, происходит? С моим непосредственным участием, между прочим. Опять я узнАю все последней? Нет уж, хренушки! Раз приглашают, значит, войдем». — Я решительно шагнула вслед за уплывающей фигурой в открывшийся зал, освещенный только неверным светом камня в рукояти.
«Черт! Ну во что я опять лезу, а? Чего мне без приключениев-то не сидится?» — Впрочем, думала я над этим уже внутри, и недолго. Едва разглядев, где оказалась, выкинула из головы все глупости и принялась внимательно осматриваться, ощущая себя эдакой Ларой Крофт, причем при исполнении.
Несомненно, это был храм. Старый, даже древний, но вовсе не заброшенный. Казалось, все то время, пока он был закрыт, здесь шла своя, незаметная, но очень явная жизнь. Именно жизнь, а не просто заклятие сохранения, как было, например, в сиде. Странно. Что здесь могло «жить»? Ведь кроме голого камня и металла вокруг ничего нет. И тут же поняла — камень и жил, что бы оно ни значило.
Тем временем фигура, сделав изящный пируэт вокруг стоявшего в центре алтаря (?) в виде толстенького сталагмита, замерла, наконец, неподвижно прямо за ним и осветила его с помощью своего оригинального фонарика. Гномаэ, протиснувшиеся сюда вслед за мной, орать на этот раз не стали, хватило их только на полупридушенный вздох. У меня самой вырвался такой же.
Камень! Потрясающей красоты друза сросшихся кристаллов нежнейшего розово-сиреневого цвета. И чем дольше я на нее смотрела, тем сильнее было ощущение чего-то живого. Обманчивое конечно, но до чего же отчетливое. Или… не такое уж обманчивое?
От этой мысли мне стало здорово не по себе — так недолго и последние мозги подрастерять. Пора было приводить психику в порядок, а то еще и не такое покажется. Захотелось вдруг сделать что-нибудь неприличное и бессмысленное. Просто из чувства самосохранения, чтобы не рехнуться от этого крайне возвышенного антуража. Ну, я и сделала. Решительно протопала к камню и фамильярно положила на него руки. Ага, обе сразу и даже не помывши.
Толпа за спиной угрожающе загудела, словно готовился напасть разозленный пчелиный рой, но очередное «Молчать!» мастера погасило бунт в зародыше. А вот камень против такого обращения как раз не возражал. Чуть ли не приласкавшись к моим ладоням, словно скучавшая кошка, он вдруг тоже начал разгораться нежно лиловым внутренним светом. Экая, однако, у местных минералов тяга к иллюминации…
От неожиданности я отдернула руки. И увидела. Во все более и более ярком свете, залившем, наконец, весь этот совсем не маленький зал, проступили несколько покрытых резьбой каменных… сундуков? Или ларей? Думаю, не так уж важно, как обозвать эти вместилища. А на них геометрически выверенные шеренги книг, оружия и других малопонятных предметов. В полном, кстати, порядке и без малейших следов пыли или запустения.
Но разглядеть все подробно не получилось. Едва друза засветилась ровно, точно лампа под лиловым абажуром, серый камень в навершии меча начал гаснуть, пока опять не стал обычным с виду кристаллом. А затем статуя «ожила» вновь, повторив все проделанные ранее движения в обратном порядке. И когда пальцы каменных рук разжались, выпустив клинок, я машинально подставила ладони, приняв его обратно.
«Так, и что мне теперь с ним делать?» — Ведь ежику ж понятно — кинжальчик не простой, вовсе не игрушка для недоделанной даны вроде меня. Магия в нем, налитая снова до самых краев, была явно не про мою честь.
Ну что ж, богу — богово, а гномам — гномово! Я обернулась к «массовке», теперь боявшейся даже дышать за моей спиной, и нашла взглядом мастера-ювелира. Это благодаря ему произошло все, что сейчас случилось! Именно он неизвестно как узнал клинок еще там, в мастерской. Именно он специально привел меня в эту галерею. И именно он откуда-то знал, какой балет здесь начнется, когда клинок ляжет в каменные руки. Поэтому и помешал линчевать меня сразу, на что уже, похоже, настроились остальные, едва я начала своевольничать с их святынями. Этот престарелый интриган сумел весьма изящно организовать все представление, точно зная, что и от кого он хочет. Вот пусть тогда его и заканчивает. Он сможет.
Разумеется, я разозлилась. Потому как давно поняла — меня в очередной раз использовали. Подвели словно тупую корову к стогу сена и заставили жрать — а что еще делать тупой корове с сеном? Кто бы не разозлился на моем месте? Поэтому я просто подошла к Балайту и молча протянула ему меч. «Надеюсь, сценарий отыгран полностью и можно быть свободной?»
Вот только его реакция оказалась совершенно непредсказуемой. Вместо того чтобы принять лаири, он испуганно спрятал руки за спину и начал задавать странные вопросы.
— Где ты была? — спросил он, заглядывая мне в глаза. — Мы устали ждать.
— Как это где? — охренела я. — Не поняла.
— Судьба вела тебя сюда, как и предсказано. Но почему так долго? — этот практичный до мозга костей гномаэ говорил сейчас таким слогом, что обзавидовались бы все барды данов разом.
Для злости просто не осталось места. Как, и этим тоже меня напророчили?! Не многовато ли предсказаний для одной глупой дикарки? Каюсь, от такого поворота меня едва не разобрал истерический смех, но сдержалась — время для веселья не выглядело подходящим. Слишком много восторженных и непредсказуемых зрителей собралось на это представление, провоцировать их было страшно. Потому я вспомнила кое-что из когда-то читанного, и сумела ответить вполне в духе момента, строго следуя законам жанра:
— Если все было предначертано, значит, и случилось как дОлжно, и когда дОлжно. Не стоит подгонять судьбу, неблагодарное это дело.
Сей запредельный пафос лег в стоявшую вокруг тишину словно камень в подушку — так же весомо, значимо и глупо. Балайет теперь смотрел на меня, как на икону, а на меня словно ушат холодной воды опрокинули. Ммать, да что ж я тут вытворяю-то?! И, главное, зачем? На кой ляд мне эта восторженность во взорах, что теперь с ней делать? Да уж, в очередной раз мне аукнулось то клятое пророчество, теперь, кажется, в какой-то другой, гномьей интерпретации. Еще и меч этот в руках, с которым совершенно непонятно, что делать… В общем, я снова попыталась от него избавиться, впихнув мастеру:
— Возьми, не стоит мне играться таким вещами. Для своих забав я найду чего попроще…
— Это невозможно, — снова попятился Балайет, — меч должен быть у тебя. Ты Хранитель Пути!
— Нет! Я просто принесла его сюда, а вы уж сами как-нибудь разбирайтесь и с путями, и с их хранением.
— Невозможно! Ты — Хранитель!
Беседа начала становиться крайне однообразной, и я психанула, окончательно махнув рукой на политес:
— В общем так, мастер, никаким хранителем никаких путей я быть не собираюсь. Это ваши пути, вы их и храните. Или не храните, это уж как пожелаете. А я к этим путям вообще никакого отношения не имею. Повторяю, я просто принесла его сюда. Все. Дальше сами. Мне и без того проблем хватает. И не заставляйте жалеть, что я вообще это сделала!
— Хорошо, — сдался он после длинной и напряженной паузы, во время которой я даже моргнуть боялась, — мы примем этот дар.
И под вздох облегчения, вырвавшийся у меня, благоговейно подцепил лаири на вытянутые руки, чтобы торжественно отнести и положить рядом с кристаллом. А меня, пока он прогуливался, посетила неожиданная мысль. Как-то слишком часто я в последнее время оказываюсь именно там, где происходит что-нибудь важное. И тут же оказываюсь втянута в это важное по самые уши. Этакий посланец судьбы с неограниченными полномочиями. Вот только сама себя я при этом ощущала неправильно и некомфортно, словно занимала не свое место.