Страница 6 из 66
— Надеюсь, ты вызвал меня сюда не только затем, чтобы я еще раз полюбовалась на твое родовое гнездо, — сказала она, — у меня полно дел, а путь до Вончестера неблизок. Все, что произошло сегодня, мы могли бы повторить и в твоем лондонском особняке.
— Разумеется, у меня были причины, — Пенворд недовольно посмотрел на девушку, — причем куда более весомые, чем любые твои дела. То, что я предлагаю, наконец-то сделает тебе имя.
— Имя у меня есть, — огрызнулась Дженни, у которой враз испортилось настроение, — и от этого имени шарахаются все редакторы Лондона.
— От того, что я тебе предлагаю они шарахаться не будут, — заверил Пенворд, допивая виски и вставая с кресла, — одевайся и идем со мной. Я кое-что тебе покажу.
…Обширный загон, в закрытой части зоопарка с трех сторон окружала высокая ограда из стальных прутьев. С четвертой стороны к загону примыкала каменная стена, где зиял черный вход в небольшую пещеру. Напротив нее виднелась небольшая калитка, также сваренная из массивных прутьев. Пол загона покрывал желтый песок, на котором валялись голые кости.
— И что теперь? — девушка подняла недоуменный взгляд на Даррена Пенворда, — зачем ты меня сюда привел?
— Сейчас увидишь, — усмехнулся аристократ и, посмотрев поверх головы Дженни, громко крикнул кому-то, — давай, завози!
Служащий зоопарка, — коротко стриженый мужчина в белой форме, — подвез к загону тележку, на которой лежал теленок со связанными ногами. Мужчин положил его в небольшой отсек, развязал ноги, закрыл дверцу и нажал на кнопку на стене. Перегородка, отделяющая секцию от клетки, поднялась, и служащий длинной палкой, заостренной на конце, вытолкнул испуганного теленка внутрь загона.
— Ну и …, - Дженни осеклась на полуслове, когда из норы вдруг раздалось жуткое шипение. В черном зеве пещеры что-то зашевелилось — и Дженни изумленно вскрикнула при виде неспешно выходящего чудовища. Величиной оно не уступало самым большим крокодилам, но крокодилом эта тварь явно не являлась: поджарое тело, покрытое серо-бурыми чешуйками, плоская голова и зубастая пасть, из которой по-змеиному выбрасывался раздвоенный язык. Длинный хвост, в отличие от крокодилов, совершенно лишенный гребня, непрестанно ходил из стороны в сторону. Недвижные глаза рептилии уставились на теленка и внезапно чудовище, с быстротой атакующей змеи, метнулось вперед. Жалобное мычание оборвалось, когда ужасная пасть вцепилась в горло несчастного животного, разом вырвав ему гортань, а вооруженная острыми когтями лапа, выпустила теленку кишки. Вырывая куски кровоточащего мяса и внутренностей, безобразная тварь жадно пожирала телячью тушу. Дженни перевела взгляд на Пенворда — тот смотрел на чудовище с умилением матери, наблюдающей как ест ее ребенок.
— Что это за тварь? — спросила девушка у сэра Пенворда, — это то же чудище, что я уже видела в зопарке? С этого острова, как его…
— Комодо, — кивнул Пенворд, — нет, это не он. Комодский дракон редко превышает десять футов в длину, а в этом, как ты видишь, по меньшей мере, двадцать.
— Так что же это за чудовище?
— Палеонтологи называют его мегалания, — пожал плечами Пенворд, — еще его именуют наземным крокодилом. Это тоже варан, но он куда больше комодского.
— Палеонтологи?
— Ну да, — кивнул лорд, — считается, что эта ящерица вымерла в Австралии, где она обитала, еще сорок тысяч лет назад.
— И что эта, якобы вымершая, тварь делает здесь?
— Это, — усмехнулся Пенворд, — уже совсем другая история. Давай вернемся в гостиную, и я расскажу тебе о месте, где водятся куда более чудные создания. Поверь, репортаж оттуда прославит тебя на весь мир.
Дженни скептически хмыкнула, стараясь не слишком выдавать внезапно вспыхнувшую надежду. Хотя минуло уже почти двадцать лет с тех пор, как она покинула Африку, девушка до сих пор не чувствовала себя «своей» в Англии. После того, как семью Дженни вырезали боевики ЗАНУ, осиротевшую девочку приютил дядя из Вончестера. Особой теплоты к племяннице он не питал, воспитанием толком не занимался, так что Дженни оказалась предоставлена самой себе. К счастью, у нее открылся талант к журналистике — с шестнадцати лет ее короткие заметки публиковали в «Вончестерских новостях». Первый большой репортаж Дженни сделала как раз из зоопарка Пенворда, где ей удалось взять расширенный комментарий у владельца поместья. Заинтересовавшись юной журналисткой, Пенворд предложил продолжить знакомство в менее официальной обстановке, на что Дженни охотно согласилась, быстро сообразив, что значит дружба со столь влиятельным человеком. Именно связи Пенворда помогли Дженни поступить на факультет политики и экономики в Кембридже. Закончив учебу, девушка около года работала в Лондоне, где и получила первую зарубежную командировку — одно солидное издание отправило ее, как уроженку Африки, в ЮАР, где как раз закончилась эпоха апартеида, что широко освещалось во всем мире.
Вот только репортаж совершенно не устроил редактора. В той среде, куда попала Дженни, принято было писать с придыханием о Нельсоне Манделле, клеймить позором «расистский режим Претории» и в самых радужных тонах описывать будущее Южной Африки. Дженни же, с ранних лет столкнувшаясь с методами борьбы черных революционеров, писала о том, что видела — и реалии жизни в «освобожденной ЮАР» настолько не совпадали с мнением прогрессивной общественности, что хлесткие, красочные, но совсем не политкорректные репортажи Дженни были приняты в штыки всеми светилами лондонской журналистики. Особенно их возмутило ее интервью с бывшим военным министром ЮАР Магнусом Маланом, заявившим, что принцип «правления большинства» оказался «как минимум преждевременным». Также Дженни разместила интервью и с МангосутуБутелези, главой бантустана Квазулу, резко критиковавшим новые власти. И хотя одновременно Дженни сделала и ряд интервью с деятелями АНК, ее материал все равно подвергся жесточайшей критике. Ее обвиняли в предвзятости, незрелости, зашоренности, чрезмерном радикализме и много в чем еще. В итоге статья была снята с публикации, а самой Дженни пришлось вернуться в Вончестер, где, по старому знакомству ей удалось разместить статью в «Вончестерских новостях». Тогда же она возобновила знакомство и с Дарреном Пенвордом — к тому времени уже разведшимся с молодой женой, не выдержавшей экстравагантных пристрастий супруга. Дженни же они не пугали — даже не потому, что ей стали нравиться эти игры, но и потому, что связи Пенворда помогли ей вернуться в Лондон и время от времени публиковаться в крупных изданиях. Однако уже сложившаяся репутация играла против Дженни, мешая ей продвигаться дальше.
Сейчас же, судя по словам Пенворда, она получала шанс, наконец, осуществить долгожданный прорыв в своей журналистской карьере.
— Ты, наверное, не знаешь, но у меня есть остров в Индийском океане, — начал Пенворд, снова усаживаясь в кресло у камина.
— У вашей семьи столько всего по всему миру, — пожала плечами Дженни, — неудивительно, что среди этих владений затесался и остров-другой.
— Уже не затесался, — усмехнулся Пенворд, — десять лет назад я продал этот остров американскому миллиардеру, Джону Хэммонду…»ИнДжин», может, слышала?
— Краем уха, — призналась Дженни, — какие-то генетические исследования, верно? Я не особо знакома с этой темой.
— Я, в общем, тоже, — сказал Пенворд, — также как и Хэммонд. Но, когда у тебя много денег, найти знающих людей не проблема. Собственно, так и поступил Хэммонд — у него на острове сейчас работает сильная команда. Результатом их усилий, среди прочего, стал красавчик, которого ты видела внизу.
— Этот Хэммонд что, держит в своей команде доктора Франкенштейна, раз тот помог ему сотворить этакого монстра?
В нем как раз нет ничего особенного, — сказал Пенворд, — разыскать и извлечь генетический материал мегалании не так уж сложно, также как и с тем, чтобы найти яйцеклетку для оплодотворения — комодский дракон в этом плане идеальный вариант. Но на Острове Черепа есть куда более интересные существа.