Страница 2 из 66
— Правильно папа, — поддержал его Роберт, — я им задам.
Дженни слушала все это вполуха — рядом с верандой уже слонялась черная девочка лет восьми, бросая в ее сторону нетерпеливые взгляды. Торопливо доев завтрак и, чуть ли не залпом выпив чашку обжигающего чая с молоком, Дженни выскочила во двор.
— Не заходи далеко! — только и успела крикнуть ей вслед Мередит.
— Хорошо мама, — ответила девочка, подбегая к изведшейся в ожидании подружке. Мэри, дочь Джозефины, была на два года старше Дженни, однако с дочерью хозяйки, держалась как младшая, будучи ведомой во всех их детских проказах. Весело смеясь, девочки побежали в усеянное хлопком поле, провожаемые добродушно-насмешливыми возгласами черных работников.
— Опять в прятки? — спросила Мэри, когда они отбежали достаточно далеко от дома.
— Надоело! — мотнула головой Дженни, — пойдем к реке!
— Далеко, — возразила Мэри, — лучше в прятки.
— Трусиха!
— И ничего не трусиха, — надулась Мэри, — спорим, я добегу первая?
— Дженни, будь на виду! — крикнула мать. Девочка заговорщески приложила палец к губам и нырнула в заросли хлопка.
— Догоняй! — напоследок крикнула она Мэри. Смеясь и дурачась, девочки пробежали через хлопковое поле, то и дело прячась друг от друга средь зеленых стеблей, усеянных пушистыми цветками. Увлекшись игрой, они и не заметили, сколько времени прошло: солнце стояло уже высоко, когда подружки вышли к апельсиновым рощам. Уборка еще не началась и ветви деревьев гнулись от оранжевых шаров, висевших столь низко, что девочки то и дело останавливались, чтобы полакомиться сочным плодом. Наконец, перепачканные сладким соком, они вышли к Сангани, одному из притоков Замбези. Там где высокий берег образовывал небольшой обрыв, возвышаясь над всеми остальными деревьями, рос исполинский баобаб. В свое время дед Роджера Стемпера не стал выкорчевывать этого великана, оставив как своего рода достопримечательность. Развесистые ветви простирались над небольшим омутом с темно-зеленой водой.
— Глянь, что у меня есть! — хитро улыбнулась Дженни, доставая из-за пазухи увесистый кусок «мраморной» говядины, еще одной гордости фермы Стемпер.
— Стянула еще вечером, — ответила она на невысказанный вопрос Мэри, — смотри!
Вцепившись пальцами в чешуйчатую кору, она нависла над омутом и, размахнувшись, швырнула мясо в реку. До воды бекон так и не долетел — что-то длинное, напоминающее поросшее серо-зеленой тиной бревно, плюхнулось в воду из прибрежных зарослей. Перед глазами девочек мелькнул покрытый бронированными щитками бок и гребнистый хвост. Громко щелкнули зубастые челюсти, когда большой крокодил ухватил кусок мяса и сходу заглотил его.
— Видела!? — гордо сказала Дженни, — это я его нашла!
— Нашла?
— Слышала, как старый Гома говорил другим, что видел здесь крокодила. Они болтали об этом вечером, когда шли с работы, а я сидела в своей комнате с открытым окном и все слышала. Они собирались сказать отцу, чтобы тот убил крокодила, но я захотела увидеть его первой. Хочешь сама покормить?
Она протянула Мэри еще один кусок мяса, но маленькая африканка только помотала головой, со страхом глядя на чудовище. От кончика носа до кончика хвоста в крокодиле было не меньше пятнадцати футов.
— Трусиха! — с чувством превосходства сказала Дженни и швырнула второй кусок мяса в воду. Снова щелкнула зубастая пасть и крокодил, проглотив очередную подачку, развернулся, с нехорошим интересом взглянув на девчонок.
— Извини, — с сожалением развела руками Дженни, — больше нет.
— Пойдем домой! — взмолилась Мэри, — мы уже слишком долго гуляем. Тебе и так влетит за мясо, а уж если узнают, где мы были…
— Не ной, плакса, — презрительно бросила Дженни, — никто ничего не узна…
Ее слова прервал грохот выстрелов, раздавшийся со стороны фермы, а вслед за ним — громкий взрыв. Крокодил, услышав эти звуки, с молниеносной быстротой исчез под водой, а девочки, испуганно переглянувшись, со всех ногкинулись к дому.
О том, что произошло нечто ужасное, девочки поняли еще на хлопковом поле — тут и там валялись страшно изуродованные тела чернокожих работников. Замирая от ужаса, Дженни и Мэри на четвереньках, прячась меж зарослей, подобрались к дому.
Возле веранды толпилось не менее трех десятков негров — в основном молодых, немногим старше Роберта. Все террористы носили свою неофициальную «форму» — выцветшие джинсы и джинсовые же куртки с отпоротыми рукавами. Несколько человек, выглядевшие старше остальных, прикрывали глаза черными очками, а один носил еще и вычурные, «ковбойские» сапоги. Большинство было вооружено автоматами Калашникова, лишь несколько, самых молодых, имели охотничьи ружья. Двое террористов держали еще и гранатометы — и, судя по всему, именно они сыграли решающую роль во время штурма дома, ныне горевшего сразу в пяти местах.
Отца Дженни узнала не сразу — он лежал на ступенях веранды, но разум девочки просто отказывался понимать, что изуродованный кусок мяса, с чудом уцелевшим клоком рыжих волос на размозженной голове — это Роджер Стемпер. Его сын прожил чуть дольше — обнаженный, обожженный, с отрубленными пальцами и гениталиями, Роберт еще корчился в петле, переброшенной через массивную балку. Перед верандой, в окровавленной пыли, лежала Джозефина — с задранным подолом и безобразной дырой между ног. Над ней уже роились крупные зеленые мухи.
А Мередит Стемпер была еще жива — вмиг поседевшая, стоявшая в разорванном платье, женщина стояла на веранде, среди перевернутой мебели, сжимая в руках карабин мужа. Судя по всему, мужчин застали врасплох — и только хозяйка успела добраться до оружия. Несколько трупов в джинсовых куртках уже валялись перед верандой, в то время как Мередит упрямо жала на курок, хотя вместо выстрелов раздавались лишь бесполезные щелчки — женщина давно расстреляла все патроны.
Самый старший из «терров», усмехнувшись, поднял автомат, готовясь полоснуть женщину очередью, но несколько черных юнцов остановили его протестующими возгласами. Особенно усердствовал один, он даже шагнул вперед, жестами убеждая главного опустить оружие. Этот бандит отличался от остальных: если большинство террористов были из шона, то их соратник не походил ни на шона, ни на матабеле, ни на какую иную народность Южной Африки. Еще молодой парень, этот «каффир» был на голову выше самых высоких шона. Необычайно темная кожа также отличала его от местных, также как и на редкость уродливое лицо, — его черты, несомненно, негритянские, несли примесь и некой иной крови. Иссиня-черные локоны, вьющиеся словно змеи, ниспадали на широченную грудную клетку, поросшую густыми волосами. Прямо по центру, впрочем, они были выбриты, открывая татуировку — череп, вписанный во что-то вроде четырехконечной звезды, с необычайно удлиненным одним из лучей.
Ощупывая белую женщину похотливым взглядом, он шагнул на веранду. Мередит замахнулась бесполезным карабином, но террорист небрежно вырвал оружие из ее рук. В тот же миг, женщина, выхватив из-за пояса длинный нож, кинулась на черного бандита. Тот отшатнулся с быстротой змеи и удар ножа, в более сильных руках пронзивший бы ему сердце, лишь оставил глубокую рану, рассекшую странный символ.
С криком боли и злости террорист отшатнулся, зажав ладонью кровоточащий шрам. Мэредит вновь вскинула нож, но на этот раз негодяй оказался проворнее — перехватил женскую руку и вывернул ее так, что острие ножа оказалось направлено в живот матери Дженни. Глаза Мередит широко распахнулись, когда черный, гортанно выкрикнув некое слово, вонзил нож в тело женщины, медленно проворачивая лезвие. Когда он отдернул руку, из образовавшегося широкого разреза выпали внутренности.
Оглушительный визг ударил по ушам Дженни — лишь спустя миг она осознала, что кричит она сама, выпрямившись в полный рост и тыча пальцем в развернувшегося на визг убийцу. «Каффир» недоуменно уставился на растрепанную рыжеволосую девчонку, а потом расплылся в похотливой улыбке, мигом отразившуюся и на лицах его соратников. Не меньше десятка «терров» разом кинулись к испуганным девочкам.