Страница 15 из 23
Ей было плохо.
— Анна! Аня! Что с тобой?!
Она беспомощно повела рукой, хотела закрыться и всхлипнула. Все. Этого было достаточно. Максим отвернулся.
— Сейчас, — строго проговорил, усаживая ее на край ванны. — Посиди здесь. Я сейчас. Одну минуту.
Главное — не отвлекаться, не смотреть на нее и действовать быстро! Сдернуть с вешалки банный халат и завернуть в него девушку, было делом нескольких секунд. А потом он подхватил ее на руки и понес из ванной в комнату.
***
Все случилось так внезапно. Так нелепо!
Она прямо голая свалилась ему на руки.
Аня умереть готова была от стыда и досады. Да что ж такое с ней творится, почему она все время попадает в такие дурацкие ситуации! Вот же Божье наказание за глупость, что она к нему в ресторане подошла. Она готова была расплакаться, просто от полного идиотизма и нахлынувшей не смогла даже этого сделать.
Если бы он — как тогда… Аня не смогла бы даже воспрепятствовать.
Но он быстро завернул ее в халат и понес на руках.
Куда нес, зачем?
Разве она соображала? Она же как дура, притихла и слушала его шумное дыхание. Как его крепкая грудная клетка поднимается и сердце громко и сильно стучит. А руки — стальной капкан! Но прижимал он ее к себе бережно, как будто она дорога.
— Все хорошо, успокойся, — сказал он, усаживая ее на диван.
И тут же отвернулся.
— Сиди здесь, я сейчас!
И Аня осталась сидеть там в полной прострации, мышцы как желе, в голове каша. Что с ней творится вообще, может, она и вправду больна? Или это реакция на стресс? Может, из-за того, что у нее сегодня кровь из вены брали? Она уже отказывалась свой организм понимать. И досаднее всего было, что все это происходит у Волошина не глазах.
Еще меньше она понимала его реакцию. Не мог тот грубый циник вдруг взять и превратиться в заботливого «папочку». Таких превращений не бывает. Ему что-то от нее нужно? Но что? Ане даже смешно стало. Истерический смешок сорвался с губ, больше похожий на рыдание.
Только она успела всхлипнуть, зажав рот ладонью, вернулся Максим Волошин. Какое-то питье принес ей в высоком прозрачном стакане.
— Пей!
Ана растерялась.
— Что это? — пролепетала она, недоверчиво глядя.
А он подошел вплотную.
— Пей, Аня.
Одной рукой стал запахивать на ней большущий банный халат, другой протягивал стакан. А глаза у самого дикие, черный зрачок во всю радужку. И руки ледяные, дрожат. Ее саму трясло, пошел откат, еле выдохнула и с трудом заставила себя взять в руки стакан.
Теплый. Питье пахло мятой.
— Аня, пей, я консультировался с врачом, тебе это можно.
Сказал, сжал ее руку и сразу же встал. Отошел к окну и отвернулся. Стоял там, заложив руки в карманы, а Аня сидела на диване, завернутая в его халат до самого носа, пила сладкий мятный чай.
«Я консультировался с врачом».
Ну абсурд же. А напряжение повисло в воздухе и все росло, росло. Она боялась шевельнуться, чтобы лишний раз не привлекать к себе внимание. Но все равно привлекла.
Мокрые волосы, с них текло. Ткань халата впитывала влагу, но высушить-то надо было.
— Я все выпила. Спасибо, — пробормотала она, поставив стакан стол, и хотела встать.
— Сиди! — мгновенно обернулся он.
Обжег ее взглядом и пошел в ванную. Принес полотенце и опустился перед ней на корточки. А она беззвучно ахнула и откинулась назад.
***
Этого хватило.
Он резко подался вперед и замер над ней. Все еще сдерживал себя, но с каждым ударом сердца выдержка таяла, а кровь уже ревела в ушах, заглушая все, здравый смысл, инстинкт самосохранения. Даже если бы ему сейчас сказали: прикоснешься к ней — умрешь, он и тогда бы не смог отказаться.
В этот момент не имело значения ничего, кроме ее широко распахнутых глаз, в которых женский страх неизбежного смешался с ожиданием. Неосознанный призыв.
Все, слетела планка.
Очень медленно он протянул руку и, легко касаясь, провел кончиками пальцев по ее щеке.
— Аня, — выдохнул едва слышно.
А она затихла, губы чуть приоткрылись.
«Оттолкни меня. Закричи. Ударь. Сделай что-нибудь, иначе…»
Неуловимым текучим движением он переместился на диван, подхватил ее под спину и притянул к себе. Чуть-чуть. От напряжения дрожали руки, его рвало на части, но нельзя пугать, у нее стресс.
Смотрел, жадно улавливая малейшие оттенки чувств. А у нее на миг прикрылись глаза, легкий вздох сорвался с губ.
«Анна! Останови меня»
Чуть сильнее сжались руки, притягивая ее, она прогнулась, почти прижавшись к нему. Он уже ощущал ее юное гибкое тело, от желания мутился разум. Еще немного. Ближе. Накрыть ее губы…
И вдруг она опомнилась.
Уперлась ему ладонями в грудь, силясь отодвинуться.
Безумно трудно было заставить себя разжать руки и отпустить ее, но он отодвинулся. Поднял полотенце и быстро накинул на нее.
— Вытирайся. Иначе простудишься, — бросил отрывисто.
Потом резко встал с дивана и сразу вышел.
***
А она…
Аня застыла в прострации. Что это было с ней? Какое-то помешательство. Щеки стал жечь стыд. Стыд помог прийти в себя.
В конце концов, что она, действительно? Аня начала озираться по сторонам. А в голове пусто. Единственная мысль — надо что-то делать, пока она с этим Волошиным окончательно не спятила.
Телефон!
Должен был уже зарядиться.
Так и есть, зарядился. Аня провела пальцем по экрану и нахмурилась. На дисплее высвечивалось время — половина первого. Еще несколько минут назад она рвалась уехать отсюда немедленно любой ценой, сейчас мысль вызвать такси уже не казалась такой здравой.
Ночь на дворе, она уставшая, вымотанная, мокрая. В конце концов, завтра ей не надо на работу, у нее разрешение начальства и обстоятельства, можно сказать — форс-мажор. Она подумала, что раз уж так вышло, можно сегодня переночевать у Волошина, а уехать утром.
Проблема немного отодвинулась, стало легче, но Аня все еще не могла успокоиться. Навертела полотенце на голову, сидела на диване, подобрав под себя ноги, и перекладывала в руках гаджет. Не шел сон.
Позвонить? Но кому, маме? Аня шумно выдохнула.
Половина первого. Стоило представить, что будет с мамой, если она внезапно позвонит среди ночи и скажет:
«Мам, ты только не волнуйся, я тут у одного мужика дома. Ага, и еще мне было плохо и я упала в обморок. И да, я с ним в отпуске переспала…»
Она даже зажмурилась и закрыла дисплей ладонью. Нет, маме об этом знать точно не нужно. По всему получалось, что если звонить, то только кому-нибудь из подруг. Но сейчас ночь. Да и Аня не готова была ничего обсуждать. Ей бы самой в голове уложить произошедшее.
Так и сидела, теребя воротник большущего банного халата и уткнувшись в него носом. От халата неуловимо пахло им. Такой… мужской запах. Смесь дорогого парфюма, властности, силы, денег. Большой босс.
Когда Аня осознала, что за мысли вертятся у нее в голове, тут же стянула с себя его халат и, быстро озираясь по сторонам, накинула рубашку. Рубашка тоже принадлежала ему, но она была новая, из пакета, и ничем не пахла. Застегнулась, оглядела себя, теперь можно было ощущать себя хоть в какой-то безопасности. Безопасности? Ее подсознание покрутило пальцем у виска.
Большая мужская рубашка была ей как плащик, доставала почти до коленей. Рукава пришлось вполовину подкатать. Но оставался еще вопрос с нижним бельем. И этот вопрос стоял остро. Потому что у нее не было сменного, а идти сейчас в ванную и пытаться что-то там стирать ей не хотелось. Не хотелось — и все, как будто вставала какая-то преграда. Она, скрепя сердце, и сжав зубы, решила, что как-нибудь обойдется. Главное — добраться до дому.
Разобравшись наконец с этим всем, Аня улеглась на диван. Накрылась пледом и лежала, прислушивалась к звукам. В доме было тихо. Как будто и не было здесь этого опасного мужчины, от которого ей надо держаться подальше в целях самосохранения.