Хочу быть твоей

Сделав несколько глотков, она прекратила наконец кашлять.

– Простите, – выдохнув, проговорила она.

– Вы не ответили на мой вопрос. – Глаза его сузились, губы сжались. Он скрестил руки на груди. Вся его поза выражала недовольство.

Талия сосредоточенно склонилась над салатом, чтобы успеть придумать ответ. В чем ей стоит признаться? Она инстинктивно чувствовала, что, если она скажет ему всю правду о том, зачем приехала в Грецию, он сразу же посадит ее на вертолет и отправит обратно. И голова ее будет кружиться с такой же скоростью, как и пропеллеры вертолета.

Но на самом деле она не хотела уезжать отсюда. И не только потому, что хотела найти книгу своего деда, но из-за Софии тоже. Она уже поняла, какой одинокой и изолированной была здесь жизнь этой девочки, окруженной одним лишь взрослым персоналом.

Такой же, как и ее жизнь.

При этой мысли Талия вздрогнула. Ей стало не по себе. Она не считала себя ни изолированной, ни одинокой, ведь у нее была работа, а также дед, с которым она общалась. Может быть, София была здесь счастлива – так же, как она была счастлива в поместье своего деда… Но Талия все равно не знала, что ответить на вопрос Ангелоса.

– Талия? Я жду.

Она рассеянно взглянула на Ангелоса. Положив свою вилку, он уперся руками в стол и смотрел на нее неумолимым взглядом. Этот мужчина был явно раздражен, но даже тогда, когда карие глаза его сверкали от злости, он был невероятно хорош собой. Талия не могла не заметить, что подбородок его и щеки были красиво очерчены, а кожа была тепло-оливкового цвета. Если бы он хоть раз улыбнулся, она могла бы влюбиться в него.

Но, учитывая их ситуацию, это было хорошо, что он вообще не улыбался.

– Вы правы, я не собиралась устраиваться няней, – в конце концов сказала Талия, тщательно подбирая слова. – Я приехала в Афины… по другой причине. Но когда вы подумали, что я пришла наниматься няней, я посчитала это… удачей. И приняла предложение.

– Удачей, – невозмутимо повторил Ангелос. – Почему же?

– Я полюбила Софию, мистер… кирие Мена. Она очень хорошая девочка. И я хочу помочь ей или, по крайней мере, стать ее другом.

– Но вы же признались, что у вас нет никакого опыта работы с детьми, а вы считаете, что сможете ей помочь?

Талия вздрогнула от его язвительного тона. Она заморгала.

– Может быть, у меня и нет никакого опыта работы с детьми, но я знаю, что это такое – быть ребенком…

– Это знает каждый человек на планете.

– Я знаю, что это такое – быть одинокой, – выпалила Талия и сразу же пожалела о своих словах. Она не была одинокой. Она всегда говорила Джованни, что не одинока, и она верила себе. Должна была верить.

– Моя дочь не одинока, – отрезал Ангелос. – Здесь, на Каллосе, у нее есть все, что ей необходимо.

– Все? – Возмутившись, Талия покачала головой. – Тогда зачем вы наняли меня?

– Я тоже задал себе этот вопрос, – парировал он. Откинувшись на спинку кресла, он медленно выдохнул. Талия почувствовала, как в воздухе возникло напряжение. – По правде говоря, у меня уже не было ни выбора, ни времени. И, кроме того, – недовольно продолжил он, – София, похоже, к вам привязалась. Но должен признать, исходя из нашего короткого знакомства, у меня вы не вызвали никакого доверия, мисс ди Сионе.

– Талия.

– Талия. На самом деле вы выглядите чрезвычайно легкомысленной и, боюсь сказать, взбалмошной…

– Но вы не побоялись сказать, – бросила Талия, не успев как следует подумать. Ее разозлила и оскорбила эта оценка. Что о ней знал Ангелос Мена? Только то, что она взяла с собой очень мало вещей и ей было плохо в вертолете. И только из-за этого он принизил ее как личность?

– Вы не согласны со мной? – поинтересовался он, и Талия скептически рассмеялась. Несомненно, Ангелос Мена ждал, что она сейчас рассыпется в извинениях, но за что? За то, что у нее кружилась голова?

– Конечно, не согласна. Вы не знаете меня, кирие Мена. Вы не знали о моем существовании еще пару часов назад. Как вы можете судить обо мне, когда едва знакомы со мной?

– Я базируюсь на том, что видел. Я аналитик, мисс…

– Талия.

– Талия. – Он буквально прошипел ее имя. – Это моя работа – изучить ситуацию и быстро оценить ее.

– Может быть, слишком быстро. На чем базируется ваша оценка? На том, что я взяла с собой всего одно платье, или на том, что я нервничала в вашем вертолете? – Она с вызовом подняла бровь, сама удивившись своей отваге. Обычно она избегала споров, но обычно она в них и не нуждалась. Она пребывала в коконе безопасности и уединения. Но ей вдруг захотелось расправить крылья. И, как ни удивительно, это придало ей сил. Уж лучше она выпрямится, чем снова залезет обратно в свое убежище. – Ну так что? – с вызовом спросила она, когда он промолчал в ответ. – На том или другом?

Ангелос откинулся в кресле.

– Я понял вас, – сказал он. Лицо его осталось невозмутимым. Конечно, было бы глупо ожидать от него извинений. – Но вы поймите мои опасения, – продолжал он. – Я доверил вам свою дочь, своего единственного ребенка.

– Конечно, я вас понимаю, – вздохнула Талия, и боевой дух ее испарился. – Если бы у меня была дочь, я бы чувствовала то же самое.

Ангелос нанял ее, совсем ничего о ней не зная. Он имел право быть подозрительным, и он имел право задавать ей вопросы. Она действительно что-то скрывала от него, как он и подозревал. Возможно, если она признается в том, что интересуется книгой… но нет. Пусть сначала он получше узнает ее.

– Если вы хотите что-то узнать обо мне, – сказала она, пытаясь улыбнуться, – тогда задавайте мне вопросы.

Некоторое время он изучающе смотрел на нее, и взгляд его был оценивающим и задумчивым. Талия с трудом сохранила спокойствие под его прямым и немигающим взглядом.

– Вы американка? – наконец сказал он, и она прерывисто выдохнула, услышав эти простые слова.

– Да.

– Откуда вы приехали?

– Из Нью-Йорка.

Он медленно кивнул.

– Должно быть, вам двадцать пять лет. У вас была работа до этого?

– Да, у меня и сейчас есть работа. Я художница.

– Художница, – повторил он так, будто это не произвело на него никакого впечатления.

– Я пишу портреты, – пояснила Талия. – Выполняю заказы частных лиц.

– Я понял.

Интересно, что он понял, подумала она. Наверное, то, что она безработная, взбалмошная и легкомысленная, бездумно путешествующая по миру. Это было очень глупо – обижаться на его оценку, и все же Талия обижалась. Никто раньше так низко не оценивал ее. Она старательно трудилась, чтобы завоевать себе хорошую репутацию, и ее считали талантливой художницей. Ей ненавистна была мысль о том, что Ангелос считал ее взбалмошной женщиной.

– Вы сказали, что хотите помочь моей дочери, – сказал Ангелос. И снова прямо взглянул на нее, но она нашла в себе силы выдержать этот вопросительный взгляд, не прячась от его вопросов. Находиться под его пристальным вниманием было подобно тому, что стоять на пляже и смотреть, как на тебя надвигается мощная волна, готовая накрыть тебя с головой. – И как же вы можете ей помочь? – настойчиво спросил он.

– Став ее другом, – заявила Талия.

Их взгляды встретились.

– Я плачу вам не за это.

– Очень хорошо, – ответила Талия, постаравшись не дрогнуть под этим немигающим взглядом. – Может быть, вы скажете мне, за что конкретно вы будете мне платить. Ведь вы не сказали мне до сих пор, в чем будут состоять мои обязанности. – Он милостиво на секунду отвел от нее свой пронизывающий взгляд, и Талия, набравшись мужества, добавила: – Я не говорю уже о трудовом договоре, предоплате и других формальностях, если уж речь зашла о легкомысленности или, скажем, взбалмошности.

Ангелос вновь повернулся к ней, раздраженно раздув ноздри. Губы его сжались. Не слишком ли она далеко зашла, подумала Талия. На самом деле она не хотела, чтобы он ее уволил. Ей совершенно не хотелось вновь садиться в этот страшный вертолет. Но она не могла сдержаться, чтобы слегка не кольнуть его. Если бы Ангелос Мена был другим человеком, может быть, он улыбнулся бы ее шутке.