Страница 65 из 84
– Ну а нам-то что?
– Ничего, в общем-то. Нам надо вернуться к своим и все рассказать.
– Может, твой отец написал, что нашли какое-то лекарство? Не писал он такого?
– Нет, я такого не видел.
– А жаль. Очень. А моих родителей нет в списке незаболевших?
– Твою фамилию Моаг не изменял. Ты Зобова, да?
– Была, по идее.
– Сейчас посмотрим.
Федька прокрутил на экране список еще раз. Пожал плечами:
– Вроде нет ни одного Зобова.
– Тогда ищи в другом списке. Сам знаешь в каком.
– Сейчас… Да, нашел. Поисковик нашел сразу. Твои, Тай, в списке изменившихся.
– Класс! Мне был годик, когда все это случилось. Выходит, что мои родители очень даже живы и бегают внизу, в закрытой части Нижнего уровня. Ничего себе!
– Может, и нет…
– Может, и да! И выходит, что мои родители не любили меня. И друг друга тоже не любили. Потому и я не могу никого любить. Не передалось мне такое умение.
– Тай, ну, успокойся, ладно? Ты ведь цела? Ты не переменилась!
– А вот сейчас переменюсь. – Таис скорчила зверскую рожу и сделала вид, что вот-вот прыгнет на Федьку.
Тот засмеялся, сел рядом, повалил Таис на подушку и сказал:
– Надо рассказать все нашим. После придумаем, что делать. Что-нибудь обязательно придумаем, Тай.
– Слушай, Федь, а откуда Закон взялся? Отец твой ввел, что ли?
– Нет, отец о Законе ничего не говорил. Видимо, это уже инициатива Моага. Тут, видишь ли, такой момент вышел. Люди нас списали со счетов полностью, мы идем в расход по-любому. Но Моаг-то за нас отвечает. У двенадцатых и у лонов мы в приоритете. Потому, видимо, Моаг решил подстраховаться от того, чтобы дети не зверели заранее. Ну, пришел к этому логическим путем. Возможно, что где-то в извилинах его сервера гуляет информация, что те, кто любит, – те не перерождаются. Только Моагу не понятно само слово «любовь». Роботы не испытывают эмоций, они просто выполняют программы. И Моаг, видимо, решил задать программу для детей. – Федька усмехнулся и продолжил: – Это мои предположения, конечно. Я не уверен точно. Но все похоже на то. Я поискал в сети, откуда взялись эти Десять заповедей. И нашел, что давно была такая религия. Она, может, и сейчас есть на Земле – кто его знает. Христианство. Помнишь, мы учили религии?
– Не помню уже. Мы много всякой ерунды учили, разве все упомнишь?
– Ну да. Я тоже не очень помню. Так вот, Десять заповедей были там. Очень похожи на наши. Правила, которые надо выполнять. Только Моаг одно упустил. Одна из заповедей была о любви. Люби Бога и людей – что-то в этом роде. Ну, как бы главная заповедь, что ли. А от нее уже все остальное. Вот Моаг и запустил эти Десять заповедей – как программы для детей. Он просто пытался вырастить нас так, как умел. Дал нам все, что мог. Его нельзя винить, это не его вина, что люди нас бросили. Фактически Моаг – единственный во всей Вселенной, кому мы хоть немного нужны. Вот так, Таис.
– Радостно, ничего не скажешь…
– Нам надо найти подход к Моагу, вот что я думаю. Надо сделать его нашим союзником. Только я пока не придумал как. Потому что, видимо, Тай, помощи от взрослых мы не дождемся. Понимаешь? Мы не нужны никому – ни Гильдии, ни Земле, если Земля, конечно, есть.
– Федь, но почему любовь? Почему именно тот, кто любит, тот и не заболевает?
– Не знаю. Я не стал смотреть медицинские файлы и файлы исследований. Может, после посмотрю, конечно. Но я ничего не смыслю в биологии и химии. Я программист, ты знаешь. Математика, геометрия и информатика – в этом я разбираюсь. Физику хорошо знаю. Но все остальное для меня – темный лес. Потому я не знаю. Это, может, Эмма бы разобралась. Вот кого надо сюда.
– Да, Эмка же умная. Она бы что-нибудь наумничала, это точно.
– Уже не злишься на нее?
– Зачем она мне сдалась? Я и думать забыла о ней. Ты, наверное, прав, я злюсь вообще на ситуацию. А все остальные под руку попадаются. А вот ты почему-то не злишься.
– Потому что я верю, что мы справимся. И мне нравится свободная жизнь. Я хочу сам принимать решения, а не подчиняться искусственному разуму. Понимаешь меня?
– Что тут не понимать? Только дорого нам придется платить за свою свободу.
Федька поднялся, прошелся по каюте – от его шагов поднялась еле заметная пыль с давным-давно не чищенного ковра.
– Знаешь еще, что я понял, – сказал он, – что Гильдия заправляет всем. Никто без ее разрешения не может покинуть станцию. И даже количество детей, которые рождались на станции, – и это тоже регулировала Гильдия. И еще я понял, что были какие-то пираты, которые могли напасть на станцию. От них защищались с помощью военных. Пятнадцатые появились чуть позже, и почти сразу у нас начался вирус. И вот что меня смущает, Тай…
Он остановился у кресла, облокотился на него и грустно улыбнулся:
– Смотри. Появились более усовершенствованные роботы, а чуть позже у нас появляется вирус, и все взрослые меняются. Хотя некоторые от вируса погибают. Некоторые погибают, умирают, Тай. И меня все время преследует мысль: а не Гильдия ли запустила сюда вирус?
– Зачем это ей?
– Я не знаю точно. Очень много неизвестных в этом уравнении. Хотела уничтожить всех людей на станции, а после сказать, что, мол, был вирус? Роботы вполне справляются с производством и без людей. Для Гильдии это было бы гораздо дешевле, если бы станцию обслуживали только роботы. Может, поэтому они и запустили сюда вирус. А он на орбите повел себя непредсказуемо. То ли из-за изменений в гравитации, то ли еще из-за чего. Мутировал вирус. И мы получили то, что получили.
– Ну… звучит логично… И что теперь?
– А теперь Гильдия скрывает это. Потому что нарушение Всеобщей Конституции и все такое. Теперь это хранится в тайне. Гильдия могла объявить, что станция опасна для людей и здесь только роботы. Поэтому о нас никто не знает.
– Но это только предположения. Настоящей правды мы не знаем.
– Надо узнать. Но если все так, как есть, то нам надо добраться до Моага и перепрограммировать его. Сделать своим союзником. И взять управление станцией в свои руки. Предъявить свои права. Гильдия будет вынуждена считаться с нами.
– А что делать с теми, кто внизу? С изменившимися? И что делать с теми, кто будет еще меняться? Дикие меняются, не забудь. Где-то скачут на Нижнем уровне. Еще одна головная боль.
– Согласись, небольшой процент изменившихся.
– Подожди, еще придет время.
– Уже пришло. Из наших не изменился никто. Нитка и Валёк любят друг друга, они отпадают.
– Федь, ты сам веришь в то, что говоришь? Нитка, может, и того… любит, как ты говоришь. А Валёк любит только свой планшет. Вот посмотришь, придем – а он как прыгнет на нас…
Федька почесал переносицу и хмуро глянул на Таис. Не сказал ничего, но и так было понятно, что он согласен.
– А кто еще у нас любит? Маша мальков, пожалуй, – продолжила Таис, – и еще знаешь кто? Илья и Катя друг друга тоже любят. Держатся все время вместе, смотрят друг на друга так, будто рядом больше никого нет…
– Я понимаю их, – улыбнулся Федор.
– Да ты что? – Таис хмыкнула. – Ты на меня так не смотришь.
– А ты хочешь, чтобы я на тебя так смотрел?
– Не смеши. – Таис шутливо пихнула его в бок. – Они же еще дети, им всего лишь по пятнадцать лет. Какая там любовь?
– Какая бы ни была, но она сохранит их от превращения во фриков.
– Тебя вот сохранила, – вдруг совершенно серьезно сказала Таис и посмотрела на Федора.
Ведь ему почти двадцать лет. И он не изменился, не одичал. Действительно любит ее? Как странно… Интересно, что он испытывает? Каково это – любить человека? Приятно, интересно, хорошо?
– Меня сохранила ты, Тая. А я сохраню тебя. Вместе мы справимся, – ответил Федор, легко коснулся ее плеча, а потом прижал девушку к себе.
– Что будем делать? – спросила Таис.
– В смысле?
– Сейчас что будем делать?
– Да ничего. Попьем еще кофе, посмотрим, что тут есть. Тебе нужен отдых, поэтому сегодня никуда не пойдем.