Сейчас и навечно

«С этим дерьмом покончено, – сказала я сама себе. – Я абсолютно другой человек».

Весь оставшийся путь я постаралась сосредоточиться на городе. Мой квартал с викторианскими постройками быстро уступил место торговым башням и магазинам на Маркет-стрит, которая, как я поняла, являлась главной артерией города. Whole Foods взывала к моему желанию о здоровом и правильном питании, а Safeways – к скудному банковскому счету. Но, осмотрев продуктовые ряды с корзинкой в руках, я решила поискать бакалейную лавку. Супермаркеты в Сан-Франциско, как и все остальное, было чертовски дорогим.

Я обогнула стеллаж и задела своей корзиной нового соседа, Сойера.

– Ты, – прошептала я, пытаясь вернуть контроль над разумом, который буквально парализовало при виде его.

Он сменил костюм на джинсы, толстовку с капюшоном, надетую поверх зеленой футболки, и бейсболку. Оливия сидела в детской коляске, а корзина под ней была заполнена свежими фруктами и овощами.

С такого близкого расстояния Сойер показался мне еще более привлекательным, но уставшим. Очень, очень уставшим.

– О, – ответил он, – привет.

– Кажется, нас не представили друг другу должным образом, – я протянула руку. – Дарлин Монтгомери. Твоя новая соседка сверху, которая не собирается, как ты там сказал? Скакать и прыгать посреди ночи?

– Прыгать и стучать, – ответил он без намека на улыбку, быстро пожав мне руку. – Сойер Хаас.

На мгновение я потерялась в его карих глазах, и слова так и остались на кончике языка. Я нашла спасение в малышке между нами, опустившись на колени перед тележкой.

– А это Оливия? Привет, милашка.

Маленькая темноволосая девочка смотрела на меня широко распахнутыми голубыми глазами, затем выгнулась и с пронзительным визгом толкнула тележку.

– Она не любит сидеть на одном месте слишком долго, – сказал Сойер. – Так что я стараюсь побыстрее с этим покончить. На этой ноте… – с укором добавил он.

Я резко встала.

– О, да, конечно. Увидимся дома.

Он свел брови вместе, нахмурившись.

– Прозвучало странно, да? Мы практически незнакомцы и в тоже время буквально живем в одном доме. Разве не забавно, как две вещи могут быть противоположны и одинаковы одновременно?

– Ага. Странно, – безэмоционально ответил Сойер. – Мне надо идти. Рад был с тобой познакомиться. Снова.

Он повернулся, увозя прочь Оливию, чьи звуки разочарования разнеслись на весь супермаркет. Я вздохнула и посмотрела им вслед.

– Миленько поболтали.

«Нет, этого достаточно. Пусть идет. Ты работаешь над собой».

Я прошла несколько рядов с продуктами, закидывая в корзину творог, листья салата, равиоли и соус для пасты. Потянувшись за пакетом фильтров для кофе, которые совершенно случайно оказались на одной полке с детским питанием, я услышала нарастающий детский крик. Оливия была на грани истерики. В промежутках между ее визгами раздавались тихие просьбы Сойера еще немного потерпеть.

Я прикусила губу и внимательно оглядела ряды с красочными упаковками детского питания. Издав победный писк, схватила коробку с бисквитным печеньем и поспешила за угол.

– Привет еще раз, – сказала я. – Может, ей не помешало бы отвлечься на еду?

– Мы в порядке, спасибо.

Оливия громко завизжала, как бы говоря: «Нет, папа, я точно не в порядке».

Я прикусила нижнюю губу, сдерживая улыбку.

– Так я могу помочь?

Сойер снял бейсболку, нервно провел рукой по темно-русым растрепанным кудрям, и снова надел кепку на голову с тяжелым вздохом.

– Она только что закончила есть клубнику, и я не собираюсь пичкать ее кучей дерьмовых сладостей.

– А что насчет полезных сладостей? – Я протянула упаковку с печеньем. – Старая школа. Не могу поверить, что их еще производят. Это как собачьи косточки для детей.

– Собачьи косточки? – Он выхватил упаковку из моих рук и быстро пробежался по составу. Или, по крайней мере, сделал вид: прошла всего секунда, прежде чем он вернул мне пачку обратно. – Выглядит неплохо, но…

– Отлично. – Я открыла коробку и разорвала целлофан внутри.

– Что ты делаешь? Я не заплатил за них, – сказал Сойер, а затем пробурчал: – Видимо, теперь заплатил…

– Ты не пожалеешь. – Я предложила Оливии продолговатый ломтик, и она потянулась за ним крошечной пухлой ручкой. – Мама давала их нам с сестрой, когда мы были маленькие, – поведала я. – Требуется много слюны, чтобы они размягчились, что даст тебе время закончить покупки.

Сойер взглянул на притихшую Оливию, которая с удовольствием работала над печеньем.

– О, ладно. Спасибо, – медленно сказал он и забрал упаковку из моих рук, пытаясь освободить место между авокадо, индейкой, ананасом, горошком и кабачком.

– Вы сыроеды? – спросила я.

– Это все для нее, – ответил Сойер.

– Что насчет тебя?

– А что насчет меня?

– Ты ешь?

– Теоретически, – проговорил он. – У меня свидание с двенадцатым стеллажом, так что, если ты меня извинишь…

Я, быстро просканировав магазин, нашла двенадцатый стеллаж и поморщилась.

– Полуфабрикаты? Это вредно. Ты готовишь здоровую пищу для нее и ничего для себя?

– Я не могу взять больше, чем уже есть. Со мной все будет в порядке, спасибо за беспокойство…

– Давай помогу, – сказала я. – Что тебе нужно? Я помогу все донести.

Сойер вздохнул.

– Слушай… Дарлин? Мило с твоей стороны предложить помощь, и спасибо за крекеры, но я справлюсь. Когда она ляжет спать, я закину что-нибудь в микроволновку и засяду за учебники. – Он остановился и нервно встряхнул головой. – Зачем я вообще это объясняю? Мне пора идти.

Он начал уходить, и я поддалась искушению позволить ему уйти. Он был придурком, но это скорее результат нервного истощения. Я попыталась представить, каково это – в одиночку заботиться о маленьком человечке. Мне за собой-то было достаточно трудно ухаживать. Поэтому я решила отбросить в сторону грубость Сойера (и его дурацкую привлекательность) и выручить парня. По-соседски.

– Ты ведешь себя глупо, – крикнула я ему вслед.

– Глупо?

– Да! Я прямо здесь. Позволь помочь тебе. – Я скрестила руки на груди. – Как давно ты ел по-настоящему вкусную пищу?

Он молчал, уставившись на меня.

– Так я и думала. Пойдем. Я тебе что-нибудь приготовлю.

– Теперь ты собираешься готовить для меня? Да мы познакомились восемь секунд назад.

– И что?

Сойер моргнул.

– И ты… ты не обязана.

– Конечно я не обязана. Но я хочу. Мы же соседи. – Я снова посмотрела на указатели, чтобы сориентироваться. – Я собираюсь приготовить запеканку из тунца. В основном потому, что это единственное, что у меня хорошо получается. Как тебе? – Я присела на корточки перед ребенком. – Любишь запеканку, сладкая горошинка?

Оливия улыбнулась, продолжая трудиться над своим печеньем, и дернула ножкой с детским восторгом.

– Оливия сказала, что с удовольствием попробует запеканку.

Сойер посмотрел на меня со странным выражением на лице, и я потянула его за рукав толстовки.

– Пошли. Кажется, я видела рыбу там.

Сойер на мгновение замер.

– Мне ведь так просто не отделаться от тебя, да?

– А тебе это нужно? – я нахмурилась.

Он все еще хмурил брови, но толкал тележку следом за мной.

– Я не привык, чтобы люди что-то делали для меня. Елена и так достаточно помогает. Чувствую себя объектом благотворительности.

– Ты не объект благотворительности, – сказала я. – Один ужин тебя не убьет.

– Знаю, но я жонглирую сотней мячей в воздухе, и, если кто-то протянет руку и схватит один из них, это собьет меня с толку. – Он прикрыл рот тыльной стороной ладони и зевнул так, что щелкнули зубы. – Черт, не знаю, зачем я это сказал. Я ведь даже не знаю тебя.

– В этом вся суть разговоров, – ответила я. – Знакомство с кем-то. Революционная концепция.

Он закатил глаза и снова зевнул.

– Ты действительно засиживаешься допоздна? – спросила я. – Елена сказала, что ты изучаешь право.