Знакомство

— Ну где вы там? Мы уже проголодались! Давайте быстрее!…

Мужчины очнулись. Дядя Виталик потрогал пальцем кусочек мяса на одном из шашлыков, уже лежащих на подносе, покачал головой и принялся снова устанавливать их над углями. Жене он крикнул:

— Ещё пять минут, и мы готовы! Наливайте!

Дверь захлопнулась и установилась тишина. Мне стало скучно продолжать эту тему, и я тоже умолк. Дядя Серёжа подошёл ко мне, встал рядом и обнял меня за плечи. Этим он выражал свою солидарность со мной. Я благодарно улыбнулся ему.

Дядя Виталик переворачивал шашлыки, вновь разогревая их, и обдумывал мои слова. Наконец, он подал знак брату, и тот вновь подставил поднос.

— Про какой другой суд ты говоришь, Саша?

— Про высший суд… Раньше его называли божьим судом, но все верующие заблуждаются относительно той роли, которую Создатель этой вселенной играет в их судьбе. Ему вообще всё равно! Так что эту роль я в виде исключения возьму на себя… Мерзавец действительно редкостный!

Дядя Виталя хмыкнул:

— А ты не много на себя берёшь, парень? Ты, вообще, здоров?

— Здоров, здоров… — усмехнулся я, — Доказательством тому служит ваш собственный брат. Неделю назад он должен был умереть, а он, как видите, тоже вполне здоров, и его мучает голод! Никто не умер и в ближайшее время не собирается умирать. И единственное, что вас сейчас беспокоит — это мои слова. Вы не знаете, как к ним относиться и немного сердитесь на дядю Серёжу за то, что он привёз к вам сумасшедшего. Думайте, что хотите. Мне всё равно!

Я развернулся и быстро пошёл к дому. Мне хотелось забрать Надюшку, отойти подальше от этого дома, от мангала, от всего. Найти того медведя, познакомить Надюшку с ним, а потом исчезнуть отсюда и появиться на острове. Шашлыки мы и сами приготовить сможем! Что, я вам мяса хорошего не найду?

Распахнув дверь из мансарды в комнату, я громко позвал:

— Надюшка! Мы уходим, одевайся! Шашлык я тебе в другом месте приготовлю… Всё! Жду тебя на улице…

Первой на улицу вылетела Надюшка. Она очень рассердилась! Рядом со мной стоял дядя Серёжа и уговаривал меня не горячиться. Мне и в самом деле стало неудобно. Разозлился невесть на что, людям настроение испортил. Сейчас ещё Надюшка подключится. Так и оказалось.

— Сашка, что за идиотизм? Все проголодались, а тут ты со своими заявлениями! На кого-то обиделся?

Я покраснел и неопределённо пожал плечами:

— Нет, не обиделся… Пусть дядя Виталя сначала скажет, что не считает меня сумасшедшим. Да, я, наверно, не самый умный, но я не душевнобольной! Скажи им!…

Вспоминая потом эту сцену, я понял, что это был удачный ход. Как бы Надюшка на меня ни злилась, но если кто-то пытался обидеть меня, она тут же занимала мою сторону!

— Это кто здесь считает Сашку идиотом? — зло фыркнула она, доставая из кармана шубы сложенную лыжную шапочку и натягивая её на голову. — она по очереди посмотрела на обоих братьев.

— Это вы, дядя Виталя? Или вы, дядя Серёжа?

Дядя Виталик к этому времени тоже уже подошёл к нам. Они переглянулись и в свою очередь уставились на неё. В этот момент из дома выскочили Настя с матерью, а через пару секунд к ним присоединилась жена прокурора. Надюшка развернулась к женщинам, которые, ничего не понимая, растерянно смотрели на нас.

— Спасибо вам за такое приглашение, тётя Зина! — по-прежнему зло процедила Надюшка, — Это что, такое новое развлечение у взрослых появилось — приглашать детей в гости и издеваться над ними?

Она резко развернулась к мужчинам:

— Вам должно быть стыдно! Сашка самый добрый мальчишка на свете! И самый умный! Он любому из вас сто очков вперёд даст! Да, он иногда медленно соображает! Но это не повод считать его недоумком! Сами вы недоумки! Пошли отсюда!

Она уже застегнула свою шубку на пуговицы и натянула рукавички. Сбежав с крылечка, она вцепилась в мою руку и потащила меня к дороге. Всё! Теперь уже ничего не поправишь! Все слова сказаны!

Мы обогнули припаркованные на площадке машины, отошли ещё метров на десять в сторону дороги, когда я упёрся:

— Подожди! — тихо сказал я, — Я хотел тебя с медведем познакомить. И мне нужно дать ему ещё еды, а то он к дому придёт. Хочу отогнать его подальше и дать ему еды. У обоих братьев ружья. Ещё погибнет мишка ни за что ни про что. Пошли туда! — я показал рукой влево от дороги, — А потом отойдём подальше и отвалим на наш остров. Я тебя там шашлыками накормлю…

Надюшка согласно кивнула, и мы изменили направление движения. Вскарабкавшись на обледенелый сугроб, образовавшийся за зиму вокруг расчищенной площадки, мы ступили на прочный наст и, не оглядываясь, пошли в сторону торчащих из снега зарослей кедрового стланика, за которым мишка лежал на снегу и обгладывал остатки костей.

Сзади нас догнал крик:

— Стойте!… Подождите! Я с вами!…

Кричал дядя Серёжа. Он с ружьём в руке бежал к нам от машины. На поясе его болтался патронташ с ярко-красными гильзами. Пришлось остановиться и подождать его. Брать его с собой я не собирался, но орать на морозе мне хотелось ещё меньше.

Пока он, оскальзываясь на обледенелых местах, пытался преодолеть сугроб, из дома выскочил его брат. Тоже с ружьём и тоже перепоясанный патронташем. Ну, всё! Пошла потеха! — обескуражено подумал я. Не дадут они нам уйти тихо и спокойно. Я хмурился, потому что впереди дяди Виталика бежала к сугробу Настя. Мы не успели отойти далеко, поэтому дядя Серёжа, подбежавший к нам, даже не запыхался.

— Подожди, Саша! Я вас провожу! Вы одни не дойдёте…

Он оглянулся назад и тихо добавил:

— Ты напрасно обиделся… Виталик вовсе не считает тебя сумасшедшим… Ну, может, самую малость не в себе… Он ведь ничего не знает про тебя… Не обижайся на него… Он парень умный, поймёт со временем, что с тобой нельзя разговаривать, как со всеми.

— Да? — резко ответила ему Надюшка, — По-вашему, мы должны ждать, пока он поумнеет, а до этого терпеть его издевательства? Фигушки! Сами ждите! Пошли, Сашка!

В этот момент к нашей группе подлетела Настя. Глазёнки её были испуганными.

— Саша, Надюшка, возьмите меня с собой! Я вам не буду мешать! Честное пионерское!

Я серьёзно ответил ей:

— Нет, Настя. С нами нельзя. Мы идём к медведю. Мы для него свои, а ты и твой папа чужие. Он вам не доверяет. Я собрался увести его подальше и дать ему ещё еды. Сегодня я накормил его досыта, но через три-четыре дня он снова проголодается. Он хороший парень, но голод может оказаться сильнее его, и тогда твой дядя его застрелит. Я этого не хочу…

Настя умоляюще посмотрела сначала на меня, а потом на Надюшку:

— А ты ему скажешь, что я тоже своя, и он меня не тронет! Ну, пожалуйста!…

— Настя, — я бросил взгляд на её отца, который озадачено слушал нас, — если ты уйдёшь с нами, то твои родители будут сильно переживать. Мы с Надюшкой не собираемся пешком топать до города. У нас есть другое средство передвижения…

— На метле? — спросил подошедший дядя Виталий.

Он, видимо, услышал, часть нашего разговора.

— А хотя бы и на метле! — вызывающе ответила ему Надюшка, — Ваше-то какое дело? Вы же во всё это не верите! Вот и не верьте дальше, а мы с Сашкой пойдём.

— Пошли уже! Ну! — нетерпеливо дёрнула она меня за руку.

— Подожди, Надя. — перебил её прокурор, — Я хотел извиниться перед тобой и Сашей. Я был не прав! Не считаю я тебя сумасшедшим, Саша. Прости, это у меня по инерции вырвалось. Не каждый день имеешь дело с такими чудесами… Мне Серёжа сейчас шепнул, что это ты его от смерти спас. Я не знал. Спасибо тебе, парень! Я твой должник!

Мы с Надюшкой посмотрели на него, а потом переглянулись. Она пожала плечами:

— Если Сашка простит, то я тоже прощу! Саш, ты как?

Я пожал плечами и оглянулся назад, туда, где за вылезшими из снега ветками стланника, подняв вверх морду, принюхиваясь и прислушиваясь к нашим голосам, лежал сытый и довольный жизнью мишка, удерживающий в передних лапах здоровенный мосол.