Знакомство

В квартиру к Насте я не стал заходить. Наверх сбегала Надюшка. Я ходил возле подъезда и с мрачным видом пинал случайную ледышку. В таком виде меня и застала Настя, выбежавшая вместе с Надюшкой из подъезда. Она озабоченно спросила:

— Саш, что с тобой? На тебе лица нет…

За меня ответила Надюшка:

— Не обращай внимания. Пройдёт… Он с Наташкой поссорился.

— Не ссорился я с ней! — возмутился я, — Что ты сочиняешь? Просто она могла бы и сказать мне, что её не устраивает? Почему я должен гадать о причинах? Пусть бы просто сказала, что я ей надоел, и дело с концом!

Надюшка тоже рассердилась:

— Я ей уже сто раз говорила! Упрямая она, как ослица!

Я тяжело вздохнул. Поездка на дачу перестала казаться мне столь уж интересным приключением. Может смыться? Пусть Надюшка одна съездит!… Я уже открыл было рот, чтобы сказать ей об этом, но она насупила брови и сердито фыркнула на меня:

— Только попробуй!

Я захлопнул рот, аж зубы лязгнули, и рассмеялся:

— Ты что, мысли мои читаешь?

Снова раздался визг мощной пружины, и дверь подъезда распахнулась. На улицу вышли дядя Серёжа в сопровождении тёти Зины. Одеты оба по-походному: не новые тёплые куртки и лыжные штаны. На ногах у обоих валенки. На голове у дяди Серёжи зимняя шапка, а у тёти Зины красная лыжная шапочка.

— Ну что, молодёжь, по коням?

Я огляделся и тут же увидел стоящую в двадцати метрах от подъезда новенькую Волгу голубого цвета, на которую раньше не обращал внимания. Тётя Зина заняла переднее сиденье, а мы втроём разместились на заднем. Проверить прочность пружин сиденья предложила Надюшка. Точнее, не предложила, а просто начала прыгать. Мы с Настей подключились пятью секундами позже.

Весёлая болтовня на заднем сиденье утихла сама по себе, когда машина выбралась из города и свернула на трассу. Дневное солнце стало уже таким сильным, что ему удавалось растапливать снег, но ночные морозы были пока что сильнее солнца. Машина шла по дороге осторожно, ломая колёсами тонкий ледок и проваливаясь в ямы различной глубины. Нас внутри мотало и бросало из стороны в сторону. Если при этом ещё и разговаривать, то запросто можно было и язык откусить…

Ехали долго. Надюшку укачало и, когда мы выезжали на участки, куда не доставало солнце, и которые из-за этого были более или менее гладкими, она устраивала голову у меня на коленях, и я гладил её по волосам. Незадолго до того, как мы, наконец-то, добрались до места, я осмотрелся на местности. Мысленно, конечно.

Нашей целью был небольшой хуторок в распадке между двумя сопками. Дальше дорога просто заканчивалась. Домишки были разбросаны довольно далеко друг от друга. Наверное, чтобы не мешать друг другу. Только один из четырёх домов казался живым. Из трубы его валил густой, белый дым. На расчищенной площадке перед домом стояла такая же Волга, как и та, в которой мы ехали, но только чёрного цвета.

Мне не очень понравилось то, что я увидел на склоне сопки метрах в трехстах от этого домика. Внимание моё привлекло бурое пятнышко, которое время от времени перемещалось с места на место. Снизив высоту обзора и приблизившись, я понял, что это такое. Медведь шатун! Худющий, облезлый и жутко голодный. Из его приоткрытой пасти висели нитки слюны. Он чует что-то съедобное.

Медведь осторожничал. Постояв пару минут на одном месте, подняв нос кверху и жадно принюхиваясь, он делал несколько шагов вперёд и снова замирал.

Нам оставалось ехать примерно минут десять, но медведю, если голод окажется сильнее страха, чтобы добежать до домика, хватило бы и двадцати секунд. Я видел пару раз, как медведи бегают! Куда там зайцу!

Причину, по которой мишка двигался к дому, я понял, как только рассмотрел домишко поближе. На расстоянии метров пятнадцати от крыльца был установлен сваренный из листов металла большой дымящийся мангал, на котором томилась пара десятков шампуров унизанных сочными кусками мяса! Неподалёку от мангала располагался небольшой столик, возле которого возились двое: мужчина и женщина. На самом столе стояло прикрытое крышкой эмалированное ведро. Видимо, там тоже было мясо. Именно эти запахи и заставляли мишку осторожно двигаться вперёд.

— Дядя Серёжа,… - обратился я к нашему водителю, — а у вас есть ружьё?

— Есть,… в багажнике,… он в очередной раз чертыхнулся, когда правое, переднее колесо машины подбросило на незаметном бугорке, — А зачем тебе? Пострелять хочешь?

— А у вашего брата есть?

— Тоже есть… Здесь, брат, места дикие… Бывает и мишка заглянет. Как тут без ружья? А что?

— Ничего… Надеюсь, ваш брат достаточно опытный человек и не будет стрелять в медведя, если он сейчас к дому выйдет… Вы бы поторопились…

Дядя Серёжа взглянул на меня в зеркало заднего вида, хмыкнул, но газ тем не менее прибавил. Со своего места рядом с мужем обернулась ко мне и тётя Зина. Настя тоже посмотрела на меня. Вот она, кажется, напугалась. Я снова переключился на медведя. Он уже не стоял на месте, а шёл. Не очень быстро, но целеустремлённо. Нет, не успеем! — подумал я с сожалением, — Придётся создавать двойника…

Двойника я создал метрах в двадцати за спиной у медведя.

— Эй! — позвал я, — Иди сюда! Смотри, что я тебе приготовил!

С трудом размахнувшись, я отбросил от себя коровью ляжку, только что позаимствованную на местном мясокомбинате. Она упала метрах в трёх от меня и проехала по снегу ещё метра полтора. Мишка остановился, как только я окликнул его, и резво развернулся в мою сторону.

К сожалению, ветерок дул не от меня, а с противоположного направления, а медведи, как известно, имеют не очень зоркие глаза. Пришлось подключаться прямо к его мозгу и пояснять.

— Я принёс тебе еду! К дому не ходи, тебя там убьют! Ты понял меня?

— Я понял тебя, повелитель! — мишка стремительно кинулся к лежащей на плотном снегу говяжьей ноге.

От голода он почти терял сознание. Чёрт! На пару дней ему этой ноги хватит, но потом-то он всё равно примется бродить. До того момента, когда снег на сопках и в распадках окончательно сойдёт, ещё довольно далеко. Как бы до беды не дошло…

Мишка уже рвал клыками ещё тёплое мясо и жадно глотал большие куски. Сейчас он ничего не соображает, но отсюда он теперь никуда не уйдёт, пока не насытится или не съест всё! Ладно, пусть ест. Позже с ним поговорю, — подумал я, растворяясь в теле своего двойника трясущегося в машине.

***

Я растолкал задремавшую в последние минуты Надюшку, и мы с ней и с Настей по очереди выгрузились из машины. От дома к нам спешила хозяйка дома. Сам хозяин не подошёл. Он только поднял руку в приветствии и вновь отвернулся к мангалу.

Хозяйка, высокая, красивая блондинка лет примерно тридцати, коротко обнялась с тётей Зиной, обняла дядю Серёжу, долго не отпускала его, а когда повернулась к нам, глаза её были на мокром месте. Она шмыгнула носом, утёрла глаза рукавом куртки и уже весело спросила:

— Ну, Зиночка, кого ты привезла? Давай, знакомь!..

Мы были представлены хозяйке, и она, как взрослым, пожала нам с Надюшкой руки! От этого Надюшка смутилась и начала жаться ко мне. Настя тут же убежала в дом, где, как она шепнула Надюшке имелся тёплый туалет. Звали хозяйку Анастасия Николаевна.

Дядя Серёжа захлопнул багажник машины и тоже подошёл к нам. Он подмигнул мне, и мотнул головой в сторону своего брата:

— Пошли знакомиться?

Я взял Надюшку за руку, и мы втроём отправились к дымящемуся мангалу, где священнодействовал знакомый мне уже статный и широкоплечий дядька. В соответствие с этикетом мы с Надюшкой громко поздоровались первыми:

— Здрасьте!..

Дядька обернулся к нам, взял со столика полотенце и обтёр руки. Он улыбался и сегодня не выглядел таким усталым, как в тот раз, когда мы с Мариной видели его в рабочей обстановке. Первым делом он хлопнул ладошкой по подставленной ладони брата, а потом протянул руку Надюшке:

— Я Виталий Сергеевич… А как звать тебя, очаровательное дитя?

Надюшка окончательно смутилась и прижалась ко мне плечом. Пришлось вмешаться: