Страница 3 из 15
– Карманная чахотка, говорю, замучила? – переспросил Расписной. – Не морщи попу, Корень. Это дело поправимое. Сгоняй за коньяком.
Точным движением зэк перебросил груз с деньгами. Андрей подобрал, пересчитал деньги.
– Купи два пузыря, грелку, ну что тебе объяснять? – оживился Расписной.
Андрей пошел в магазин. Вообще-то спиртное продавали только после одиннадцати. Но за два рубля сверху продавщица без разговора полезла под прилавок.
В соседней аптеке Андрей купил грелку, влил в нее коньяк и поднялся на крышу.
– А ты нормальный пацан, – похвалил Расписной.
Андрей подмигнул Генке.
– С тальком будет пить.
Это их слегка развеселило.
Было девять утра. Пришло время спускаться с крыши.
Перед тем как войти в квартиру, Андрей на всякий случай позвонил. Тишина. Все нормально. Матери нет, отвела Валерку в детский сад и пошла по магазинам.
Андрей начал угощать друга.
– Хорошо тем, у кого есть дом, – со вздохом отметил Генка.
И набросился на котлеты. Он метал в рот, как в топку, будто его держали впроголодь. Отчасти, наверно, так и было. Генка что-то натворил на Брянщине и сбежал сюда, в Казахстан. Жил в семье родной тетки, а там хватало своих ртов.
Потом они закурили и стали обсуждать убийство хрустальщика. Генка уже знал кое-какие подробности. Оказывается, смертельные удары были нанесены длинным ножом. Но на теле оказалось еще множество мелких колотых ран. Значит, скорее всего, дело рук чехов. Так здесь называли чеченцев. Только они носили похожие на кинжалы длинные ножи. И только они, по слухам, давали потыкать тела убитых своим мальцам.
– Если это чехи, то получается, что они сами себя выдали, – недоумевал Генка. – Нет, не такие они дураки. Вообще тут что-то не так.
Андрей молча курил. Он был того же мнения.
– А если не чехи, то кто? – рассуждал Генка. – Только слободские, больше некому.
В городе было шесть районов и столько же группировок: вокзальные, затонские, абаевские (казахи), Гусинка (район компактного проживания чеченцев), центровые (смешанная кодла, поскольку русские и чеченцы жили в центре вперемешку) и слободские.
Самыми авторитетными были центровые. Их сила была в чеченцах, которые в любой момент могли призвать на помощь Гусинку. В сущности, Центр и Гусинка были одной группировкой. Но авторитет центровых держался еще и на умении держать фасон. Многие из них уже носили узкие брюки, твидовые пиджаки и яркие галстуки, отращивали длинные волосы. А отсталые слободские ходили в фуфайках, носили кирзовые сапоги с отворотами и стриглись наголо, под зону.
И вообще Слободка была полной оторвановкой. В последнее время там происходили жуткие вещи. Начали травиться и вешаться школьники разных классов. Даже те, кто не мотались, не входили в группировку. Чуть ли не каждый месяц мимо Новостройки шли на кладбище траурные процессии.
Родители били тревогу, утверждали, что это не простые самоубийства. Однако расследования ничего не давали. Что-то знал Костик Громов, партнер Андрея по баскетболу. До девятого класса он проучился в слободской школе, а потом почему-то перевелся в новостроевскую и бросил бокс. Но Костик не хотел говорить на эту тему.
Генке нужно было на работу. Андрею – на берег Иртыша. Им было по пути. Шли и обсуждали положение.
– Неважно, кто убил хрустальщика, чехи или слободские. Главное, что между ними вот-вот начнется война, – говорил Андрей.
– Первый бой может быть сегодня, – согласился Генка.
В Новостройке только что был построен широкоэкранный кинотеатр «Ударник». Значит, и держать его, по законам улицы, должны были новостроевские. Но они не были шпаной. Почти все – дети служащих строящегося тракторного завода. Они приехали из разных концов страны, только недавно познакомились. Их ничто не связывало друг с другом. Центровые и слободские считали их маменькиными сынками и дружно презирали.
Центровые держали парк с таблеткой – круглой танцплощадкой – и драмтеатр. У слободских был свой топтодром в зачуханном бараке под названием Дунькин клуб. Поэтому, по праву обделенных, они считали, что модерновый кинотеатр должен отойти к ним.
Сегодня вечером должно было состояться торжественное открытие «Ударника» и первый танцевальный вечер. В том, что придут слободские, никто не сомневался. Но было неясно, как поведут себя центровые.
– Зван так расставит своих троглодитов – не проскочишь, – сказал Генка.
Игорь Названов по прозвищу Зван был королем слободских.
– Пустить нас сегодня, – развивал свою мысль Генка, – значит, показать, что они не против, чтобы мы ходили в «Ударник».
– А если придут центровые? – спросил Андрей.
– Ну что, махаловка будет. Без боя слободские «Ударник» не уступят.
Они вышли на высокий берег Иртыша. Внизу, на песчаной косе, распластались первые загорающие. Перевозчики на двух лодках переправляли на другой берег людей с лопатами и тяпками. Там были огороды.
– Ты-то что решил? – спросил Генка.
– Лично я иду, – ответил Андрей. – Сейчас только подрублю бабок.
– Один пойдешь, что ли? – обиделся Генка.
– Если никто на надумает, то один.
– Ну да, ты ж у нас кибальчиш.
– Геныч, где наша не пропадала.
– Ладно, до вечера, – сухо бросил Генка.
Андрей спустился по склону вниз, взял у знакомого парня лодку, весла и начал перевозить через Иртыш огородников. Рубль с человека – туда, рубль – обратно. К обеду его карман был набит мятыми деньгами.
В приподнятом настроении он окунулся в Иртыш. Вода была еще холодная, но Андрей не мог нарушить свою традицию: первый раз купаться в апреле.
Он зашел в столовку, обменял мелочь на бумажные деньги, пообедал и пошагал домой. По пути купил пачку сигарет и бутылку водки.
Дома развернул ватманский лист, всмотрелся. Великий вождь действительно получился похожим на директора школы.
«Но это его проблемы, Карпыча нашего, темную бы ему устроить», – подумал Андрей. Он свернул газету в трубку, взял сумку с кедами и спортивной формой и пошел в школу.
Во второй половине дня занимались только младшие классы. Коридоры были пусты. Андрей поднялся на третий этаж, повесил газету на стену и спустился в спортзал.
Там уже стучали мячи. В пропахшей потом раздевалке находился один Костик. Похоже, он был не в духе. Молча протянул руку, даже «здравствуй» не сказал. Андрей искоса посматривал на него, не переставая удивляться, до чего ж здоров его приятель. Просто верзила.
Молчание затягивалось, и Андрей не выдержал, сказал про убийство хрустальщика.
– Я знаю, чья это работа, – буркнул Костик. Он хотел что-то добавить и осекся. В раздевалку входил Жорик.
– Привет! – жизнерадостно поздоровался Жорик.
Андрей и Костик ответили, хотя и не так приветливо. Они не любили Жорика. Вместо того чтобы отдать пас, он обычно норовил сам забросить мяч в кольцо и постоянно мазал. И вообще был скользкий тип. Но пацаны его терпели, он всегда был при деньгах, легко мог одолжить рубль-другой, угощал хорошими сигаретами. Никто не знал, что Жорик покупал хорошее к себе отношение очень просто – потихоньку тащил денежки из родительского кошелька. Папаша у него был шишкой на строящемся тракторном заводе.
Игра у Костика сегодня не клеилась. Мяч выпадал из рук и не летел в кольцо. Но тренер и бровью не вел. Он уважал Костика. Все-таки местная знаменитость, чемпион области по боксу.
Пришла Ленка, девчонка Костика. Стоя в дверях спортзала, она наблюдала за игрой. Ленка закончила восемь классов, выучилась на парикмахера, хорошо зарабатывала, стильно одевалась. И вообще была девочка хоть куда.
После тренировки они втроем пошли по «Бродвею». Так громко называлась среди ребят единственная улица в Новостройке, покрытая асфальтом. Костик был все так же угрюм. Он сказал Андрею:
– Хочу, чтобы ты знал: слободские совсем оборзели. Гнут своих, опробовали эту систему и вот-вот начнут гнуть вас, новостроевских. Всем заправляют Зван, Жгучий и Волдырь.
Андрей спросил: