Щенки-медвежатники

– А кто такие воры в законе?

– Мастера власти, – сказал майор. Похоже, он, как многие взрослые, любил отвечать туманно.

– А у нас в городе есть воры в законе? – спросил Андрей.

Петр Палыч отозвался задумчиво:

– Есть один экземпляр. Ты с темы-то не соскакивай. Я думаю, танцы и галстук – дело нужное. А профессия? Тебе не кажется, что это еще нужней?

Андрей сделал нетерпеливое движение. Кажется, этот старый хмырь взялся его воспитывать.

– Не дергайся, – сказал Петр Палыч, – а то мясо слетит. Я ж не на тарелку накладываю. Лежи и слушай. Неужели не интересно, когда о тебе говорят?

– Так вы ж вопросы задаете.

– Могу и не задавать. На тебе и так все написано. Как говорил один вор в законе, я вижу цвет твоей печени.

– Все считают меня пропащим, – сказал Андрей. – А вы, по-моему, специально достаете, чтобы я поскорее слинял.

– Бог с тобой, – искренне запротестовал Петр Палыч. – Я, наоборот, рад, все-таки есть с кем поговорить. А ты, говорят, еще и в шахматы хорошо играешь. Кстати, мать принесла кое-какую еду, мясо. Так что ты тут ничего не должен.

Он закончил перевязку и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. «Странный тип», – подумал Андрей. И провалился в сон.

Утром его разбудил Генка. Сегодня он был свободен до пяти вечера. Он вообще часто работал во вторую смену, когда начальства, считай, нет и можно вытачивать на станках что-то свое. Генка принес последние новости.

– С тобой хочет поговорить Крюк.

«Что делается? – подумал Андрей. – Вчера подкатил Зван, сегодня Крюк. К чему бы это?»

– Центровым понравилось, что ты первый вмазал Жгучему, – сказал Генка.

Андрей усмехнулся.

– А что понравилось Звану?

– Может быть, то же самое. Говорят, он со Жгучим часто цапается.

– Но центровые и слободские не могут хотеть одного и того же.

– Ну почему же? – тонко улыбнулся Генка. – Еще как могут. И тем и другим нужно, чтобы мы, новостроевские, сколотили свою контору.

– Зачем?

– Не въезжаешь? Рано или поздно это все равно произойдет. Так чего тянуть? Разница в том, что и те и другие хотят, чтобы наша контора была только на их стороне.

Откинувшись на спинку стула, Генка курил сигарету, сбрасывая пепел в полураскрытую коробку спичек, и всем своим видом изображал дипломата, искушенного в хитросплетениях чужой политики.

– Что еще? – спросил Андрей.

– Костик в больнице. Его продырявили.

Андрей вскочил в постели.

– Как продырявили? Чем?

Генка пожал плечами.

– Его прошили велосипедными спицами, – послышался голос Димки.

Димка только что вошел и стоял на пороге. Он вынул из спортивной сумки бутылку кефира и печенье.

– Где Костик? В какой больнице? – спросил у него Андрей.

– В центральной. В реанимации.

«Там Катя, мне надо туда», – мелькнуло у Андрея. Он стал одеваться.

– Куда ты в таком виде? – воскликнул Генка.

Андрей пошел в ванную, посмотрел на себя в зеркало. Действительно, как можно идти по улицам с такими фингалами?

– Не обязательно идти. Можно позвонить, – предложил Димка.

Он набрал справочную, потом реанимацию.

– Кто вы Громову? – спросил женский голос на другом конце провода.

– Брат, – сказал Димка. – Родной брат.

– Мы таких справок не даем, – ответил голос.

На другом конце провода положили трубку.

Ребята пошли на кухню пить чай.

– Ну что? Как дальше жить будем? – спросил Андрей.

– Я думаю, нужно сделать пушку, – предложил Генка. – Иначе нам хана.

– Делай, – одобрил Андрей. – Пусть слободские знают, что у нас есть пушка.

– Вы чем думаете? Ведь они тоже вооружатся огнестрелом, – сказал Димка.

Андрей глазами сказал Генке: делай!

– Сделаю, – пообещал Генка. – Но не быстро. Работа сложная.

– Кто же проткнул Костика? – задумался Андрей.

Генка и Димка переглянулись.

– Он вроде Адаму нахамил, – сказал Димка.

Андрей тоже подумал на чехов. Перед его глазами стояла картинка двухлетней давности. Только приехав в этот город, он пошел в кино. Отец дал на билет и мороженое пятьдесят копеек. Стоя в очереди в кассу, держал мелочь в зажатом кулаке. Неожиданно подошел чернявый пацан и попросил отойти в сторонку. Пацан был года на три младше. Не чувствуя опасности, Андрей отошел от кассы. Его тут же окружили несколько таких же чернявых пацанов и потребовали деньги.

Андрей засунул руку с мелочью поглубже в карман.

– Еще чего?

– Давай, русак, по-хорошему, – угрожающе зашипели чеченские пацаны.

Что-то больно кольнуло Андрея в живот и спину. Это были остро заточенные велосипедные спицы. Ощущение не из приятных. Но у Андрея почему-то не было страха, что его проткнут.

– Вы что, охренели? – с удивлением спросил он.

– Давай без разговоров, – сказали ему.

Чеченские привыкли, что их все боятся. Тем и удивил их Андрей. На его лице не было страха.

Но и ему бы пришлось туго, если бы не Руслан.

Подошел паренек одного возраста с Андреем, сказал что-то по-чеченски. Пацаны мигом испарились. Паренек с широкой улыбкой протянул руку:

– Я видел, как разгружали машину с вашими вещами. Больше тебя никто не тронет. А если начнут приставать, скажи, что живешь рядом с Русланом.

…«Неужели это чеченские шнурки продырявили Костика? – думал теперь Андрей. – А почему нет? На танцах их бывает немало. Как и слободских шнурков».

Андрей решил сменить тему. Спросил у Димки:

– Как считаешь, на чем они спелись, Адам и Зван?

Димка облизнул тонкие губы и с важным видом объяснил:

– Наверно, Адам в обмен на мир предложил Звану совместный контроль над «Ударником». Адам на этом ничего не теряет. А Зван… Что он имел? Дунькин клуб. А теперь он с Адамом почти на равных. Без всякого пролития крови.

– Но ты говорил, что чехи не любят делиться тем, что плывет им в руки, – напомнил Андрей.

Димка поморщился.

– Мальчуган, уверяю тебя, это временно. Значит, сегодня так надо Адаму.

В дверь громко постучали.

– Кто там?! – крикнул Андрей.

– Милиция, – послышался за дверью голос капитана Досанова.

– Дверь открыта!

Войдя в квартиру, Досанов с уважением осмотрел старинную мебель, а потом ощупал ребят своими острыми узкими глазами.

– Обсуждаете ситуацию?

Андрей и Генка пожали плечами. Димка ответил философски:

– Жить вообще сложно, а в нашем городе особенно.

– Никто вас сюда не звал и не держит, – сухо отозвался Досанов.

Отчасти он был прав. Казахи точно не звали. Позвала партия. На освоение целинных и залежных земель. До 1944 года город жил тихо. Двери домов не закрывались. На окнах магазинов не было решеток. Замки висели больше для вида.

Но ссыльным с Кавказа разрешили взять с собой одни узлы и чемоданы. К тому же чеченцы привыкли жить в своих домах. Снимать жилье было не в их характере. И они начали добывать на строительство своих домов деньги. Взрослые среди ночи опустошали магазины и склады. А молодежь и подростки раздевали местных чуть ли не средь бела дня.

– Нам уйти? – спросил Димка.

Досанов отмахнулся: мол, оставайтесь.

Он сел на стул и обратился Андрею:

– Ты, конечно, не запомнил кто тебя отделал?

– Они все на одно лицо.

– Знаешь, что случилось со Громовым?

Андрей кивнул.

– Ты был при его разговоре с Адамом?

Андрей снова кивнул.

– Громов действительно оскорбил Адама?

– Костик просто посоветовал ему не гоношиться. Он не сказал ни одного грубого слова.

– Но Адама это обозлило?

– Само собой, он же король. Ему слова не скажи.

– Понятно, – сказал Досанов.

Андрей усмехнулся.

– А мне непонятно.

– Что тебе непонятно? – насторожился Досанов.

– Непонятно, почему вам все понятно.

Странно, но капитан Досанов не обиделся. Он сказал:

– Если не поможете следствию, с вами может произойти то же самое, что и с Громовым. А может, и похуже. Так что пошарьте по мозгам. Может, что-то вспомните. Курите. – Капитан открыл пачку хороших болгарских сигарет.