Юрий Дроздов

Из тех родственников, кого Юрий Иванович когда-то знал, остался в его памяти дед – Кузьма Панкевич, тот самый, который некогда служил садовником (так пишет Дроздов в своей книге «Вымысел исключён») у помещика под Лепелем. Карьеры в результате Октябрьской революции дед не сделал и трудился сторожем на кладбище в том же Лепеле.

«Дед был молчалив, по-настоящему стар. Он строгал для меня из тонких жердинок удочки и уводил ловить рыбу в одном из затончиков старой Мариинской системы… В период Гражданской войны в Лепеле были поляки. Поляков дед не любил. Он не мог им простить, что польский жолнер тогда уволок у него оловянную мыльницу»6.

Как это здорово, если в детстве у тебя был дед, водивший тебя на рыбалку! Такое действительно забыть невозможно…

Во время Великой Отечественной войны дед Кузьма – «простой, добрый, отзывчивый и несгибаемый человек», ушёл в партизаны, хотя было ему 90 лет. Вот только труд этот оказался для него уже непосилен: зимой 1943 года он заболел, возвратился в Лепель и умер прямо на своём кладбище…

В 1937 году (не надо напрягаться, большинство советских людей тогда жили своей обыкновенной жизнью!) Иван Дмитриевич получил назначение в Харьков, в одно из военных училищ. В какое именно – сказать трудно, потому как в ту пору в городе действовали пехотное, артиллерийское, танковое – вне всяких сомнений, ибо это был один из центров советского танкостроения, военно-политическое, военно-медицинское и какие-то ещё военные училища. И вообще это был крупный промышленный, научный и культурный центр.

В «Политическом словаре» издания 1940 года сказано:

«В Харькове – 30 вузов, в том числе университет; 38 техникумов, 44 научно-исследовательских института, 12 театров. В результате реконструкции Харьков, ранее грязный, страдавший от недостатка воды, превратился в один из лучших по благоустройству и красоте городов СССР»7.

Можно сказать, что Юра тогда «дорвался» до возможностей, предоставленных ему этим городом. Центром притяжения стал для него Дом Красной Армии, где для ребят – разумеется, совершенно бесплатно! – работали самые разные кружки и секции. Он стал посещать зоологический кружок и кружок исследователей Арктики, а также детскую драматическую студию при том же ДКА. Всё это было так интересно, такое счастье!

Впрочем, у жизни в Харькове сразу же нашлись и свои минусы, в частности обязательное изучение в школе украинского языка. Поставив на первом же диктанте антирекорд по количеству ошибок – 39 на одной странице, – Юрий был вынужден всерьёз заняться изучением языка, в том числе и читать украинскую литературу. Очевидно, именно тогда впервые проявилась его способность к языкам, так что с этой проблемой удалось справиться.

Гораздо труднее было разобраться с другой проблемой – собственным здоровьем. Юрий Иванович признавался: «Первые 12–13 лет жизни рос я дохлым, болезненным мальчишкой. Перенёс, кажется, все болезни…» В конце концов Иван Дмитриевич воспользовался служебным положением и отправил сына на всё лето в лагерь своего военного училища. Целебный воздух соснового леса, спартанские условия жизни в палатке, здоровая солдатская пища и физические нагрузки сделали своё доброе дело – все болячки остались в прошлом, а перед Юрием открылась прямая дорога…

Но скажем сначала о дороге как бы параллельной, мы её уже упомянули.

«Учась в харьковской школе, я параллельно занимался в драматическом кружке, руководителем которого был Виктор Хохряков[3], впоследствии уехавший в Москву и ставший народным артистом. Под его руководством мы ставили спектакль “Маленький Мук”, и должен сказать, что навыки, наработанные в детстве, потом мне весьма пригодились»8.

Театр – это безумно интересно, но вряд ли Юра мог тогда даже подумать о профессиональной сцене. В те времена подавляющее большинство мальчишек мечтали о службе в рядах РККА и младший Дроздов, сын военного, исключением не являлся. Сейчас сложно сказать, насколько совпадали взгляды отца и сына, однако когда Иван Дмитриевич положил на стол перед сыном большую прекрасно изданную книгу в синей обложке «Артиллерия» и сказал, что это будет его профессия, – Юра возражать не стал.

Он сразу начал читать, и эта книга из разряда научно-популярной литературы оказалась очень интересной. Даже неожиданно интересной, потому как в ней не только подробно описывалось, что представляет собой тот самый род войск, что вскоре будет наречён «богом войны», но и были даны ответы на многие, в том числе и нелепые на первый взгляд вопросы. Отдельные разделы такими вопросами и озаглавлены: «Можно ли заменить порох бензином?» или «Пушка ли “Царь-пушка”?». Если к интересному, легко изложенному содержанию книги добавить большое количество самых разных рисунков, то не стоит удивляться ни тому, что младший Дроздов её буквально «проглотил», ни тому, что следующей осенью он поступил в артиллерийскую спецшколу.

Думается, не лишним будет объяснить, что это за учебное заведение.

В то время в мире, говоря словами легендарного поэта-партизана Дениса Давыдова, уже основательно «пахло жжёным порохом». Советский Союз, так же как и прочие страны Европы, готовился к грядущей войне. Увеличивалась численность Красной армии, осуществлялось её перевооружение на новые, современные образцы. Естественно, что возник дефицит офицерских (тогда они назывались командирскими) кадров – особенно для так называемых технических войск. Было очевидно, что даже ускоренными методами типа «школы прапорщиков» с трёх- или четырёхмесячным периодом обучения его не покрыть. Более того, даже установленного в то время двухгодичного срока учёбы в военных училищах явно было недостаточно. Из понимания этого возникла здравая идея: готовить командирские кадры заранее, ещё до поступления молодых людей в военно-учебные заведения или до их прихода на срочную службу. Было решено создать специализированные школы для подготовки будущих курсантов военных училищ, для начала в качестве эксперимента – артиллерийских. Задачу по созданию таких школ непосредственно и совместно решали Народный комиссариат обороны СССР и Народный комиссариат просвещения РСФСР, а в качестве куратора проекта выступал Центральный комитет ВЛКСМ.

В том же самом 1937 году несколько российских школ были преобразованы – на уровне 8—10 классов – в артиллерийские спецшколы. Очевидно, что эксперимент оправдал себя изначально: так, уже в апреле следующего года Совет народных комиссаров СССР утвердил Положение о специальных школах Народных комиссариатов просвещения РСФСР и УССР, в результате чего было создано 16 артиллерийских спецшкол, причём пять из них дислоцировались в Москве. Были также спецшколы в Киеве, Ленинграде, Одессе и, что для нас особенно важно, в Харькове.

Поступить туда было нелегко, конкурс желающих сразу же оказался высокий. Для того чтобы стать воспитанником, ребятам следовало сдать экзамены по всем общеобразовательным дисциплинам, особое внимание при этом обращалось на столь необходимые для артиллериста математику, физику и химию, а также иностранный язык, ибо армия готовилась к войне. Как и положено для военного училища, абитуриенты проходили строгую медкомиссию и сдавали зачёт по физической подготовке. Нужно было также ещё пройти собеседование, в ходе которого проверялись кругозор, интеллектуальный и культурный уровень желающих стать командирами-артиллеристами. Недаром же в русской армии бытовала пословица: «Умный – в артиллерии, храбрый – в кавалерии, пьяницы – на флоте, а дураки – в пехоте».

Со всеми испытаниями Юрий Дроздов справился успешно, так что с 1 сентября 1940 года он начал учёбу в спецшколе, носившей номер «14». Тогда же он впервые надел военную форму: зелёный китель, перехваченный солдатским ремнём, брюки навыпуск – синие с красным кантом, фуражка с чёрным артиллерийским околышем. Зимой, соответственно, воспитанникам полагалась шинель. На чёрных петлицах, прикреплённых на отложных воротниках кителя или шинели – погоны тогда в армии не носили, – были помещены скрещенные стволы старинных орудий – эмблема артиллерии – и буквы «СШ». Хотя, может быть и «САШ» (специальная артиллерийская школа), по-разному случалось, если смотреть на сохранившиеся фотографии тех лет.