Страница 6 из 66
На следующий день Алину разбудил звук поворачивающегося в замочной скважине ключа. Проспала она почти до полудня.
Уже через десять минут они с бабушкой пили чай на кухне. Бабушка была задумчива и немного рассеяна, но старалась улыбаться. А еще она смотрела на девочку как-то странно – Алина не помнила у нее такого взгляда, и снова встревожилась.
Когда девочка спросила про дальнейшие планы, бабушка лишь пожала плечами:
– Я заскочила ненадолго, для того, чтобы передать тебе это, – бабушка сняла с шеи какую-то старую монету на кожаном шнурке и протянула девочке. – Надень его сейчас, и не снимай…
– Что это?
Алина с любопытством рассматривала монету, на которой был начертан какой-то странный знак в языках пламени. Раньше она никогда ее не видела.
– Талисман, на удачу, – ответила бабушка.
– Может…
Алина хотела в очередной раз начать расспросы, но бабушка оборвала ее:
– Всему свое время!
– Да когда оно придет, это свое время?! – не выдержала Алина.
Бабушка грустно улыбнулась:
– Может, очень скоро, а может и нет – видно будет!
После небольшой паузы она продолжила:
– Кстати, мне нужно уехать… Не все получилось так, как я рассчитывала. Надо… Короче, мне надо уехать!
Алине вновь стало не по себе. А когда бабушка сказала, что уезжает надолго, тревога девочки почти переросла в отчаяние. Видя, что Алина на грани, бабушка заварила ей свой особый травяной чай, да и себе налила чашку – это был верный признак, что она тоже не в своей тарелке.
– Береги себя, если с тобой все будет хорошо, то и со мной все будет в порядке, – с этими словами бабушка встала и направилась к двери. – Да, кстати, возьми вот это, – она протянула Алине, которая после отвара была словно заторможенная, свернутый вчетверо листок бумаги. – Накидала по-быстрому. Это мой хороший знакомый, он должен о тебе позаботиться. Ему можешь полностью доверять…
На прощание бабушка крепко обняла девочку и дверь за ней захлопнулась.
Алина бессильно опустилась на пол. Машинально развернув листок, она увидела нарисованный карандашом портрет. Несмотря на явную спешку, получилось очень даже прилично – этой грани бабушкиных талантов Алина раньше не знала.
На портрете был изображен мужчина лет сорока, с приятными чертами, умными глазами и зачесанными назад волосами. Его лицо, почему-то, казалось печальным.
Следующие несколько дней Алина ругала себя, что так и не смогла узнать у бабушки, куда та уехала. Ее телефон молчал.
Объявление и поиски кольца, к которым подключилась учительница и почти весь класс, пока результата не принесли.
Алина побывала в гостях у бабушкиного друга, дяди Паши, бывшего циркового силача, который вынужден был завершить карьеру из-за травмы. Он заехал через день после бабушкиного отъезда и отпросил девочку из школы. Дядя Паша был большой весельчак, и Алина дружила с его детьми, близнецами Олей и Колей. Чувство юмора было у них семейное – они все на свете могли превратить в веселье. И несмотря на то, что настроение у Алины было неподходящее, она живот надрывала от их проделок. Обычно жертвой становился дядя Паша, который в ответ на шалости сам смеялся до слез, и густым басом грозился отомстить… Пара дней, проведенных в их доме за городом, немного привели девочку в чувство.
К сожалению, дядя Паша совершенно не представлял, куда уехала бабушка.
Не знал этого и еще один хороший бабушкин друг, которого навестила Алина. Это был старый цирковой клоун по имени Чуня, которого на самом деле звали Иван Степанович. Он был первым, с кем Алина познакомилась у бабушки на работе. С тех пор, как не стало его напарника, Аркадия Павловича, который в образе Дуни, его сварливой жены, гонял незадачливого Чуню по арене, Иван Степанович стал еще больше заливать свою тоску дешевым портвейном.
Несмотря на то, что на этот раз старый клоун был почти трезв, Алина все равно так ничего от него и не добилась. Разве что стала волноваться еще больше – в ответ на ее расспросы Иван Степанович клялся, что Анна Николаевна никогда на репетициях ничего не резала. Да и репетиций этих, как и гастролей, у бабушки оказалось гораздо меньше, чем она говорила.
«Поверь мне, Алиночка, никогда такого не бывало! – уверял девочку старый клоун. – Точно тебе говорю! Она этими своими штуками могла с закрытыми глазами жонглировать!.. И не волнуйся ты – ничего с ней не случится! – судя по всему, Иван Степанович действительно верил в это. – Уж кто-кто, а Аня может за себя постоять! Помню, как она врезала по физиономии Толику, гимнасту, за то, что он свою жену побил – так его еле в чувство привели. А Толик – ух он здоровый был, и злющий, как собака! Ее одну стороной обходил…»
Уверенность старика понемногу передалась и Алине, и, желая укрепить это чувство, она приняла приглашение попить чаю у него в гримерке.
Никто не знал столько анекдотов на любые темы, а еще смешных историй про цирк, как Иван Степанович. А еще он очень гордился, что был знаком с самим Никулиным, и не упускал случая про это рассказать, особенно после стаканчика портвейна…
Часа полтора пролетели незаметно. Уже собираясь уходить, Алина вдруг схватилась за виски и без чувств рухнула на пол.
Если бы не Иван Степанович, который неуклюже пытался ее подхватить, она бы, наверное, разбила себе голову. На крики старого клоуна сбежался народ, но девочка пришла в сознание. Взгляд у нее был ошарашенный, но при этом она лепетала, что с ней все хорошо, и умоляла не вызывать скорую.
…Она и сама не заметила, как что-то особенное проникло в ее сознание и, до поры до времени, притаилось там…
Иван Степанович отвез Алину домой, и пробыл там до тех пор, пока девочка окончательно не пришла в себя.
Поблагодарив за все бабушкиного друга и проводив его, Алина рухнула в кресло. Из ее закрытых глаз текли слезы.
Она раз за разом прокручивала в голове сон наяву, который промелькнул за секунду до того, как она потеряла сознание. Видение в мельчайших деталях врезалось в память: поросшая редкой травой степь, фигура ее бабушки, удивленное лицо какого-то незнакомца в странной одежде… И взрыв… Взрыв прямо в том месте, где они стояли… С ослепительной вспышкой и огромным облаком поднятой пыли, которая закрыла солнце…
Два дня прошли как в тумане. Большую часть времени девочка лежала на кровати, невидящими глазами уставившись в бормотавший что-то телевизор.
На третье утро Алину разбудил звонок в дверь. С замершим сердцем она бросилась в прихожую и дрожащими руками стала открывать замки.
Дверь распахнулась. Перед Алиной стоял незнакомый мужчина, но уже в следующую секунду она узнала человека с нарисованного бабушкой портрета…
Глава 2. Медальон
В парке играл духовой оркестр. Вечерело, и прогуливающиеся по аллеям парочки стали потихоньку стекаться на круг.
Он сидел на лавке, вытянув вперед правую ногу, которая так толком и не гнулась после ранения.
– Папа, держи! – пробегавшая мимо дочка сунула ему в руку эскимо, а сама полетела вслед за сестренкой, туда, где в воздухе колыхались воздушные шары.
Коленки у дочки уже были в ссадинах, потому он крикнул, чтобы девочка была осторожнее.
И тут высокий плечистый мужчина в бескозырке, который прошел было мимо под руку с белокурой девушкой, резко обернулся, и, после секундного замешательства, кинулся к нему, раскрыв объятия:
– Федор Сергеич, вы?! Как вы здесь?…
– Ленька?! – сидевший на лавке с улыбкой протянул руку, и с этим пожатием поднялся. Они обнялись. – Вот где точно не ждал тебя увидеть! Ты же в Одессе…
– А вы на Урале! А глядишь, и оба здесь! Какими судьбами?
– Перевели сюда, в академию. Так что теперь я москвич, можно сказать… – Федор Сергеевич улыбнулся.
С любопытством они разглядывали друг друга.
– А вы не изменились совсем! Даже седины не прибавилось… – наклонил голову Ленька.