Страница 19 из 26
В декабре 1943 года Медведеву пришлось принимать нескольких важных гостей. Коренастый, уверенно державшийся человек слез с лошади и представился командиру, назвав свою настоящую фамилию – Бегма. Бывший первый секретарь Ровенского обкома партии, а теперь руководитель подпольного обкома Василий Андреевич Бегма в звании уже генерал-майора приехал с группой товарищей к «Победителям». Если верить некоторым источникам, то чтобы поздравить бойцов отряда, удостоенных правительственных наград.
Обратите внимание: знакомство Медведева с Бегмой состоялось только в конце 1943 года, что очень важно для понимания дальнейшего развития событий. До этого о Грачеве в Ровно было абсолютно ничего неизвестно.
Деловые разговоры и обед, задушевная беседа, а потом высокий гость, в некотором смысле и хозяин, завел речь о партизане, наводящем в Ровно страх на гитлеровцев. Одетый в форму немецкого офицера, тот «убивает крупных немецких заправил среди белого дня прямо на улице, украл немецкого генерала».
Цитирую и дальше из главы «Передышка» популярнейшей книги Героя Советского Союза Дмитрия Медведева «Это было под Ровно». «Рассказывая, Василий Андреевич и не подозревал, что этот партизан сидит с ним рядом за обеденным столом. Лукин (комиссар отряда. – Н. Д.) порывался было перебить рассказчика, но я дал знак ему, чтоб молчал, а Николай Иванович Кузнецов внимательно слушал Бегму. Здесь же мы ему представили нашего легендарного партизана» (курсив мой. – Н. Д.). Конечно, ни Дмитрий Медведев, ни въедливый Лукин, да никто из отряда не мог и предположить, откуда такая утечка. Одна лишь мысль о предательстве партийных руководителей или малейший намек на это могли показаться, да еще как бы показались, кощунственными.
Однако, как полагал боевой друг и верный помощник Кузнецова Николай Струтинский, Николая Ивановича выдали немцам свои. Подозрение, подчеркну, всего лишь подозрение, пало на руководителей городского партийного подполья и людей к ним приближенным. Только суд может установить, верна ли эта догадка, точнее версия, на достоверности которой после войны так настаивали Струтинский и группа бывших партизан. В основном усилиями капитана КГБ Струтинского были собраны четыре тома материалов расследования. Особенно интересны документы тома № 620.
В 1965 году к двадцатилетию Победы руководителю ровенского подполья Терентию Федоровичу Новаку присвоили, не без содействия секретаря подпольного обкома партии, после войны крупного партработника и секретаря обкома Василия Бегмы, звание Героя Советского Союза.
История долгая, началась еще осенью 1942-го, когда был образован подпольный штаб ЦК КП(б) Украины. Вошел в него и Василий Бегма, и в войну и после нее всячески поддерживавший Новака. Может, Бегма надеялся, что вслед за Новаком наступит и его очередь получить звездочку? Не дождался. Бегма скончался в том же 1965-м. Новак дожил до 1983 года.
Многие бойцы из отряда Медведева вместе с горсточкой оставшихся в живых подпольщиков подозревали Бегму и особенно Новака в предательстве. И после публикации Указа о награждении Новака Звездой Героя в ЦК КПСС тотчас хлынул поток писем возмущенных партизан. Они не просто предполагали, а настаивали: оба партийных деятеля контактировали с немцами. Больше того, сотрудничали с СД, выполнявшим на временно оккупированной территории СССР функции гестапо, и причастны к гибели Николая Кузнецова. Генеральная прокуратура СССР серьезно восприняла заявления группы партизан во главе с Николаем Струтинским о предательстве партийных чинов. И поручила расследование группе Олега Ракитянского.
Выводы следователя следственного отдела Управления КГБ УССР по Львовской области Олега Ракитянского, десятилетия спустя, в 1989 году, а не во время еще первого расследования обстоятельств гибели Кузнецова во второй половине 1960-х, изучавшего по высочайшему приказу ЦК КПСС все обстоятельства гибели разведчика, еще больше наводят на версию о предательстве. Итоги расследования, четко выписанные в статье Ракитянского, прорвавшейся было на страницы научного журнала (Военно-исторический архив. 2003. № 6), почему-то затерялись, словно канули в Лету. Даже сам журнал исчез, найти его удалось не без труда.
Итак, в Ровно Терентий Новак появился после оккупации в 1941 году. Многие знали Терентия – в предвоенные годы секретаря комсомольской организации небольшого городка Гоща Ровенской области, члена Коммунистической партии Западной Украины (КПЗУ). В тех краях, томившихся под Польшей, к коммунистам относились с ненавистью. Националисты и польская власть брали на заметку каждого. Вот и подпольная организация КПЗУ в Гоще в 1937-м была разгромлена поляками. Их служба безопасности – дефензива – арестовала почти всех подпольщиков. Кроме одного из руководителей – Новака. Возникли подозрения: не предатель ли? Но вскоре на Западную Украину пришла Красная армия: столько перемен, коренных изменений. Главное, что присоединились к Советскому Союзу. В этом вихре событий о прошлом коммуниста Новака быстро забыли.
Началась война. И Новак – ее участник. На чьей он стороне? И Ракитянский откровенно высказывает собственное мнение, основанное на результатах долгих расследований. Его точка зрения крайне неблагоприятна для Новака: на оккупированной территории «…всячески поощрялось доносительство. Любой человек, захотевший открыть свое дело или торговую лавку, автоматически становился осведомителем или агентом СД. И вот в этих условиях в г. Ровно прибывает в 1941 году Т. Ф. Новак… Новак тут же устраивается директором валеночной фабрики… И это стало возможным при том, что СД знало о членстве Новака в КПЗУ… Деятельность подполья только налаживалась, но уже к лету 1942 года стали поступать сигналы о провалах и гибели тех или иных товарищей. Прежде всего, это касалось некоторых “маяков”, через которые Новаком направлялись люди в партизанские отряды… Люди, которые направлялись через них, попадали в СД или уничтожались оуновцами… Вскоре начались массовые провалы в Ровенском подполье. СД и оуновцы ликвидировали основные подпольные группы… Больше того, можно сказать, что к весне 1944 года из всего подполья (не путать с партизанскими отрядами. – Н. Д.) на Ровенщине осталась только группа Новака, все остальные были ликвидированы. Что собой представляла “группа” Новака на фабрике? Так вот, почти все рабочие считали Новака провокатором и агентом СД, но боялись об этом кому-либо сообщать. А вскоре они, почти все, были арестованы и ликвидированы или же отправлены в Германию. Со слов Н. В. Струтинского у начальника разведки отряда («Победители». – Н. Д.) был агент на фабрике, который и сообщал информацию о предательской деятельности Новака».
Попробуем отбросить выводы Ракитянского и взглянуть на происходившее с Новаком без всякого к нему предубеждения. В оккупированном Ровно он в открытую возглавлял единственную в городе крупную фабрику, что было абсолютно невозможно без согласия немецких властей. Ведь сажали и вешали при малейшем подозрении в связях с партизанами, с коммунистами, а тут Новак все время на виду – и ничего. Одна из задач его подпольного горкома – помощь попавшим в окружение бойцам Красной армии. Утверждали, что кого бы ни посылал Новак в партизанские отряды, все попадали в руки гитлеровцев. Искренне пытавшиеся бороться с оккупантами арестовывались. Свидетелей, понятно, осталось мало. Участвовавших в реальных операциях немцы быстро, словно по чьей-то наводке, выслеживали и расстреливали.
После освобождения Ровно Новак и Бегма рапортовали о проделанной ими большой работе. В том же 1944 году Бегма вновь занял пост первого секретаря обкома. А Новак сумел выставить себя опытным подпольщиком. В соседней Польше, куда его перебросили после освобождения советской территории, он занялся организацией подполья и наставлял поляков на своем хорошо освоенном польском. После войны вернулся в Ровно к старому другу Бегме. Настал период, когда по настоянию части партизан деятельностью Новака в годы войны заинтересовались следователи. Допросы велись корректно. Провал 1937 года в Гоще не затрагивался. Новака просили всего лишь отчитаться о результатах подпольной работы в Ровно с 1941 по 1944 год. На первом допросе Терентий Федорович не смог назвать ни одного уничтоженного его людьми гитлеровца. На втором не припомнил ни единого факта подпольной деятельности. Это подтверждается архивными делами № 19080 и № 19101 Ровенского УКГБ УССР. Но шума поднимать не стали. Не решились тронуть ставленника Бегмы? Не захотели связываться с партийными работниками? Обстановка в Ровенской области в то время складывалась сложная. Продолжалась борьба с бандеровцами. Она затянулась на годы. И менять лояльное к Москве и Киеву партийное руководство не хотели.