Страница 3 из 6
«Самое страшное – попасть в поганую колею» – вспоминаю я чьё-то высказывание.
Понесёт по ней – вовек не выберешься.
Это размышление и сейчас навязчиво прокручивается какими-то, свободными от работы с окружающими впечатлениями, частичкой сознания….
«Все согласятся, что Жизнь – это великое и заманчивое приключение, – писал английский писатель Джон Голсуорси (1867–1933). – Мы лишь однажды берём билет до станции Неизвестность, лишь однажды пересекаем страну, именуемую Жизнь. Чем мы заняты в пути, что совершаем во время этого долгого или короткого странствия, зависит от склонности нашего характера, если мы научимся без страха смотреть в лицо Тайне и в то же время ощущать вечное движение Духа в подлунном мире – тогда наша Жизнь будет прожита недаром»[2].
Иногда задаём мы себе вопрос. Что такое «смысл жизни»? А это категория сознания. Через осознание себя и своих действий, через осознание устройства мира и происходящих в мире процессов – человек обретает для себя какую-то Высшую Ценность, и осознание своей причастности к работе на эту Высшую ценность и есть для него лично смысл жизни.
Но придаёт чему-либо эту Ценность он сам! Это можно назвать «обретением смысла», а можно «нахождением смысла» – разницы тут нет никакой. Осознал смысл – есть он у тебя, не осознал – нет его у тебя. Потому что объективно, вне человека, никакого смысла не существует. Поэтому прожить – значит реализовать заложенные в человеке возможности. Это уже мало зависит от сознательной установки. Это уже природа, устройство, имманентное свойство, так сказать.
И чем больше человек за жизнь испытал всего – т. е. перечувствовал разного, сильного, всякого, – тем полнее была, субъективно, его жизнь. Вот к этому он и стремится.
Говорят, что зрелость – это возраст с 30 до 45 лет. Врачи отмечают: после 30 замедляется нервная реакция, уменьшается скорость сокращения и выносливость мышц, понижаются обменные процессы (это знают спортсмены). После 45 начинает уменьшаться рост за счёт межпозвонковых хрящей, ослабевает зрение, набирает ход атрофия и перерождение тканей, ослабевают функции органов и т. д. Человеку кажется, что по части мышления он ещё ого-го, но озарений больше нет и интеллектуальная выносливость уже не та. Хотя, конечно, есть исключения, но всё же.
Шекспир написал всё лучшее с 31 до 37 лет – от «Ромео и Джульетты» до «Гамлета», Дюма написал «Трёх мушкетёров» в 42, Толстой «Войну и мир» – с 35 до 40, Шопенгауэр завершил «Мир как воля и представление» в 32, Ницше написал всё до 45, Спиноза в 45 умер.
Французскую революцию делали 30–40-летние люди. Наполеон был владыкой Франции и Европы с 30 до 46 лет.
Но почему во многих странах высшие должности разрешено занимать после 30 или даже 35 лет? А в древнем римском сенате возрастной ценз был определён выше 40 лет? Ясно: опыт, благоразумие, взвешенность. А когда речь идёт о судьбах страны, требуется максимум рассудка при минимуме эмоций – это гарантирует разумность и стабильность.
Марк Алданов (1876–1957), покинувший Россию после Великой Октябрьской революции и написавший в 1926 г. роман «Святая Елена, маленький остров», сообщает нам следующее.
«Итальянский маркиз, флорентиец, проездом из Бразилии остановился на острове Св. Елены и попросил гофмаршала Бетрана представить его императору Наполеону (после свержения сосланного на остров святой Елены). Наполеон его принял и у них состоялся разговор.
После небольшой вступительной беседы Наполеон перешёл на политические темы и вскользь заговорил об Александре I. Рассказал, к слову, как в 1807 г. царь просил его пожаловать высокую награду генералу Беннигсену, а он отказался наградить русского главнокомандующего, ибо ему противно, что сын просит награды для убийцы своего отца. Описал, как Александр изменился в лице, поняв из прозрачного намёка причину отказа…
Сказал, что Россия рано или поздно потеряет Польшу, что она вряд ли удержит Финляндию и никогда не получит Константинополь. Сказал, что все другие завоевания царей не стоят ломаного гроша и что даже сама Россия рано или поздно пойдёт к чёрту по вине какого-нибудь сумасшедшего деспота.
Позже, в разговоре с придворными, зашёл разговор: можно ли было предотвратить французскую революцию?
– Трудно было, очень трудно, – ответил после некоторого молчания Наполеон, – следовало убить вожаков и дать народу часть того, что они ему обещали… Революция – грязный навоз, на котором вырастает пышное растение. Я овладел революцией, потому что я её понял. Я взял из неё всё, что было в ней ценного, и задушил остальное. Заметьте, я сделал это, не прибегая к террору. Править при помощи несчётных казней, как Робеспьер, может не очень долго каждый дурак. Но вряд ли кто, кроме меня, мог успокоить Францию без гильотины. Вспомните то время. Тысячелетняя монархия пала в прах… всё было сокрушено, уничтожено, испачкано. Я поднял свою корону из лужи.
Он задумался.
– Да, революция – страшная сила, так как велика ненависть бедняка к богачу… Революция всегда делается ради бедных, а бедные-то от неё и страдают больше всех других. Я и после Ватерлоо мог бы спасти свой престол, если бы натравил бедняков на богачей. Но я не пожелал стать королём жакерии… Я наблюдал революцию вблизи и потому её ненавижу, хотя она меня родила.
Порядок – величайшее благо общества. Кто не жил у нас в 1794 году, кто не видел резни, террора, голода, тот не может понять, что я сделал для Франции. Все мои победы не стоят усмирения революции…
…Ему представился день коронования, собор Notr Dame de Paris. Он хорошо знал этот страшный средневековый собор. Помнил его запущенным. Опустошённым, грязным, каким он был в революционные годы: внутри веселилась чернь, тёмные вековые стены осыпались, статуи наверху были повреждены, разбиты… Потом и в церкви, как во всей стране, восстановили порядок… В тот день, в день коронования, орган гремел в горевшем огнями соборе, стены домов города тряслись от крика: “Да здравствует император!”»[3]
Мы часто повторяем: «История учит». Учит, как надо, а как не надо, что хорошо, что плохо? Да, может, и учит, да толку-то. Внутри себя человек может быть сколько угодно честным и правильным, справедливым, а обстоятельства постоянно заставляют его поступать против совести и убеждений.
Может, права такая невесёлая шутка: «Трудно быть человеком – люди мешают».
К 400-летию дома Романовых был показан документальный фильм «Романовы: мистика царской династии». Причины гибели династии авторы ищут не только в событиях начала ХХ века, но и во всей предыдущей истории трёхвекового правления Романовых. Жестокая борьба за трон и власть лишала их жалости к самым близким. Многие годы семья старалась держать свои тайны внутри дворцовых стен. Но это знание тяжёлым грузом легло на плечи последнего российского императора Николая II и отчасти предопределило печальную участь царской семьи. Говорят, Николай II верил, что погибнет именно в 1918 году. На это указывали предсказания, полученные им в разные годы. Похожие пророчества оставили святой Серафим Саровский и прадед императора Павел I. Ещё в XVIII в. он раскрыл в письме тайну конца рода, его завещание было адресовано именно Николаю.
«Мы, дети победителей величайшей из войн, волна демографического взрыва – сорок шестой – пятидесятый годы рождения – самое многочисленное поколение за всю историю страны, – пишет Михаил Веллер реквием ровесникам. – Мы, брюзги, неудачники. Мы, чьи лучшие рабочие годы – с двадцати пяти до сорока – ушли водой в песок, погрязли в болоте, ухнули в бездонную пропасть, в жизнеподобную пустоту непереносимо фальшивого фанфарного пения: оно скребло своей наглой фальшью нервы, и мы стали истеричны, оно разъедало душу, и нам уже нечем стало верить во всё хорошее и честное.
Но мы были! Мы мало знали, ещё меньше понимали, но верить умели, это было у нас в крови, – нет, сомневались, издевались, но верили. Что было, то было – верили. Верили: в добро, в справедливость, в честность, в правду».
2
Великие открытия и люди. – М.: ЗАО «Изд. Центрполиграф», 2013.
3
Алданов А. М. – Современник, 1991.