Страница 6 из 8
Исследования показывают также, что «молодые люди выражают неоднозначное отношение к необходимости соблюдения социальных норм» (Шустова, Гриценко, 2007, с. 55). Хотя количественно преобладают те, кто, по крайней мере, исследователям отвечают, что нормы надо соблюдать (есть основания усомниться в искренности значительной части таких респондентов), но при этом широко распространена и такая позиция: «мы будем соблюдать законы и нравственные нормы, если нравственно поступать будет выгодно, когда будут выработаны законы, соответствующие потребностям современной личности, и когда эти законы будут осознанно ею выполняться» (там же, с. 50). А пока выгоднее нарушать законы и нравственные нормы, стремление к их соблюдению остается абстрактным. Подобный диссонанс – абстрактное признание одних норм и реальное следование другим, подчас прямо противоположным, как и всякий когнитивный диссонанс (Festinger, 1957), болезненно переживается человеком, порождает у него чувство внутренней дисгармонии, понижающее удовлетворенность жизнью (Шустова, Гриценко, 2007). Такое состояние нашего общества вносит свой вклад в печальную статистику самоубийств и нервно-психических расстройств в современной России.
Психологические, социологические, демографические и другие исследования, а также приведенная выше удручающая статистика разводов, социального сиротства, количества детей, рождающихся в неполных семьях, свидетельствуют о кризисе социального института семьи, тоже выражающем нравственное состояние нашего общества. Отмечается, что «Проблемы семьи и семейного воспитания в последние годы стоят как никогда остро: демографы, социологи, культурологи, психологи, педагоги подтверждают наличие глубокого системного кризиса этого социального института» (Спиридонов, 2008, с. 42).
Печальные результаты дают и психологические обследования современного российского бизнеса, свидетельствующие о том, что он не готов к политике социальной ответственности, которая воспринимается отечественными предпринимателями как противоречащая их коммерческим интересам, а понятие социальной ответственности совершенно по-разному трактуется бизнесменами и основной частью нашего общества (Чечурова, 2008). Это создает социально-психологические условия не только неизбежности регулярного возникновения финансовых «пирамид» и прочих проявлений недобросовестности предпринимателей, но и «холодной гражданской войны» между ними и госслужащими.
В общем, есть все основания говорить о комплексной и системной морально-нравственной деградации нашего общества, которую констатируют представители самых различных наук и которую можно считать подлинно «междисциплинарным» фактом. Психологи считают, что «Россия на долгие годы оказалась „естественной лабораторией“, где нравственность и правовое сознание граждан проходили суровые испытания» (Воловикова, 2004, с. 17). Социологи утверждают, что «в конце XX – начале XXI века российское общество, ввергнутое государством сначала в „перестройку“, а затем в „радикальные реформы“, постоянно испытывало моральные девиации и дефицит не столько социальных, экономических и политических, сколько нравственных ориентиров, ценностей и образцов поведения» (Левашов, 2007, с. 225). Они же констатируют «моральную аберрацию» мышления наших политиков – его дистанцирование от моральных ценностей и ориентиров, которые в нем вытеснены категориями экономического характера, такими как экономический рост, размер ВВП, показатели инфляции и др. (там же). Экономисты отмечают, что «среди составляющих той непомерной социальной цены, которую пришлось заплатить за радикальные экономические реформы в России, – пренебрежение нравственно-психологическим миром человека» (Гринберг, 2007, с. 588), «интенсивное искоренение морально-этической составляющей из социального бытия» (там же). Философы полагают, что «сегодня мы не имеем коллективных представлений о различии добра и зла, о том, что такое сострадание, справедливость, жалость, милость, доброта, хороший тон, правильная речь, самоуважение, уважение к другому, потеряло смысл традиционно русское понятие правды…» (Федотова, 2008, с. 793).
Институт психологии РАН в русле развиваемой в нем количественной макропсихологии (Юревич, Ушаков, 2007) разработал индекс нравственного состояния общества (ИНСО)[5], позволяющий дать наглядную оценку этого состояния и основанный на интеграции таких его показателей, как количество (на 100 тысяч жителей): 1) убийств и 2) беспризорных детей и индексы: 3) коррупции, 4) индекс Джини, выражающий неравномерность распределения доходов[6].
Динамика оцененного количественно нравственного состояния российского общества в годы реформ и его соотношение с соответствующим показателем в других странах Центральной и Восточной Европы показаны на рисунках 1 и 2.
Как видно на рисунке 1, нравственное состояние нашего общества ежегодно ухудшалось с 1991 по 1994 гг., затем улучшалось до «дефолтного» 1998 г., после чего вновь ухудшалось до 2002 г., а потом вновь обнаружило тенденцию к ежегодному улучшению (за 2009 г. индекс не рассчитан ввиду того, что статистические данные, лежащие в основе его расчетов, пока отсутствуют). Не подвергая интерпретации выявленную динамику, отметим, что она почти полностью соответствует динамике макропсихологического состояния современного российского общества, оцененной на основе других показателей (см.: Юревич, Ушаков, 2007), а также временной развертке его характеристик, вычисляемых социологами (социальные настроения, социальный оптимизм и др.), что говорит о синхронном проявлении подобной динамики в самых различных сферах. Обращает на себя внимание и тот факт, что количественно оцененное нравственное состояние нашего общества в первые годы реформ ухудшалось высокими темпами, что свидетельствует о связи его ухудшения именно с реформами и с сопутствовавшими им событиями, а в течение последующих лет хотя и обнаруживало нелинейную, «волнообразную» динамику, но уступало уровню 1990 г. почти в 2 раза. Как показано на рисунке 2, оно существенно уступает и уровню европейских стран.
Не обсуждая в данном контексте причин крайне неудовлетворительного нравственного состояния нашего общества (о них см. Юревич, Ушаков, Цапенко, 2007), задумаемся о том, что оно составляет основу его будущего, существенно влияя и на национальную безопасность России.
Можно выделить несколько ключевых направлений такого влияния.
Рис. 1. Динамика нравственного состояния современного российского общества
Рис. 2. Индекс нравственного состояния общества в России и странах Центрально-Восточной Европы (уровень России за 1996 г.=100 %), 2008 г.
В. К. Левашов «катастрофическую депопуляцию» (Левашов, 2007, с. 259) современной России объясняет «нравственным разрывом между обществом и государством» (там же)[7]. Детское население России сокращается примерно на 300 тысяч в год (Аргументы и факты, 2010), что неудивительно в свете описанного выше отношения к детям и беспрецедентного уровня насилия в отношении их. А. Ю. Шевяков приводит данные о том, что «изменения тенденций рождаемости и смертности в России на 85–90 % обусловлены избыточным неравенством и высокой относительной бедностью населения» (Шевяков, 2008), выражающими нравственное состояние нашего общества. Он подчеркивает, что «Связь между социально-экономическими факторами и демографическими показателями опосредована психологическими реакциями людей и вытекающими из этих реакций поведенческими установками» (там же). Психологи утверждают, что «причины такой низкой рождаемости и высокой смертности в современной России – прежде всего духовные и нравственно-психологические» (Семенов, 2008, с. 171). А «демографические исследования показывают, что более двух третей причин депопуляции России связаны с такими возникшими в постсоветский период социально-психологическими феноменами, как социальная депрессия, апатия и агрессия» (Гринберг, 2007, с. 588), одни из которых (например, массовая агрессивность) являются непосредственными проявлениями разрушения нравственности, другие – апатия, депрессия и др. – массовой психологической реакцией на ее разрушение.
5
Описание методики вычисления ИНСО см.: Юревич, Ушаков, Цапенко, 2007 и др. работы этих авторов.
6
Естественно, нравственное состояние общества выражается не только этими, но и другими показателями, но именно названные здесь представляются наиболее адекватными индикаторами его нравственной «температуры». При этом указанные параметры обнаруживают высокую корреляцию между собой, что подтверждает возможность их рассмотрения в качестве проявления единого целого. В целом же понятие нравственности на уровне как личности, так и общества можно разложить на 4 основные составляющие: 1) законопослушность, 2) цивилизованность, 3) моральность, 4) человечность, хотя они, естественно, во многом пересекаются друг с другом.
7
По данным опросов, большинство наших сограждан считают, что современное российское государство выражает главным образом интересы государственной бюрократии и богатых слоев, а не общества в целом (Левашов, 2007). Однако и при более позитивном представлении о нашем государстве и приписывании ему прообщественных интенций приходится признать, что «государство проигрывает войну с общественными пороками» (там же, с. 426).