Страница 48 из 74
Выехав за черту Нижнего Посада, Лютик вдруг достал лютню. Быстро настроив её, бард подъехал чуть ближе к Мисселине. Мужчина подмигнул девушке.
— Что?
— Лютик, ты таки написал свой стих? — бросил через плечо Эскель. Поет широко улыбнулся.
— О-о-о, да! Я уверен – это настоящий шедевр!
— Ну так спой нам, — ухмыляясь, сказал ведьмак.
— Я ради этого с вами и поехал, — засмеялся бард.
Через секунду утренняя мгла будто зазвенела от звуков лютни. Мисселине даже показалось, что время пошло быстрее и сонливость прошла.
— Я тронуть её не посмею,
Пусть губы сожжёт поцелуй.
В грехе от счастья я сомлею –
Всевышний, мне счастье даруй.
О падшем ангеле мечтаю,
Хладных губ поцелуй
О нём желать я смею,
О, ангел, любовь мне даруй.
Прикоснуться к тебе я осмелюсь,
Да изнемог мой грешный дух.
Но страсть и волю ты стремила
Как если колесу дан ровных ход,
Любовь, что движет солнце и светила,
И ты дала мне ту любовь.
Хотя и боль она приносит, но я навеки твой,
О, падший ангел! О, моя грешная боль!
— О, падший ангел, о моя грешная боль… — пропела Мисселина, глядя на Эскеля. Он улыбался ей. И она улыбалась ему.
========== «Отбрасывая длинные тени»/«Cast Long Shadows» ==========
Комментарий к «Отбрасывая длинные тени»/«Cast Long Shadows»
После схватки с волками в лесах Элландера, Эскель и Мисселина находят убежище в храме Мелитэле.
Как говорится, backstreet’s back с новой частью!)
Элландер, июнь 1265 года
Мисселине казалось, что это конец. Снова.
В который раз за эти месяцы она убеждалась, что профессия ведьмака – дело до ужаса опасное. Не только задания по уничтожению разного рода чудовищ сулили кучу неприятностей, которые редко были совместимы с жизнью, и из которых, в свою очередь, Мисселина и Эскель выпутывались чудом. Но – поверить только! – и путешествия по ночному большаку оказались неудачной идеей.
— А я тебе говорила – давай остановимся! — зло воскликнула девушка, протягивая руку к морде Василька. — Но нет же, ты куда-то спешишь!
— Прекрати на меня орать, — тихо проворчал Эскель. Он поморщился от боли в раненом бедре, и отвёл руку девушки в сторону. — И хватит так делать. Я в состоянии сам вести коня…
— И решать, что ехать ночью – отличная идея!
— Прекрати.
Мисселина фыркнула, но гордо промолчала. Она всё равно знала, что права, и Эскель тоже это знал, и ей не нужно постоянно это доказывать. Но увы – её характер велел делать те вещи, которые разум мог бы на коленях умолять не делать, будь он живым человеком. К счастью, Мисселина всё же умела сдерживать себя и редко говорила те вещи, о которых в будущем могла бы пожалеть.
Девушка перевела взгляд на Эскеля. Тот хмурился, время от времени кривясь от резкой боли, но всё молчал. Честно говоря, они едва спаслись от волков в местном лесу, и сейчас ехали улицами Элландера, столицы одноимённого княжества, прямо в то место, что было принято считать и религиозным центром, и лечебницей – храм богини Мелитэле. А насколько Мисселина знала, в том храме к ведьмакам из Школы Волка относились хорошо – ведь Геральт некоторое время пробыл там, будучи ещё ребёнком, и туда же отправилась Цири – изучать магию под началом Йеннифер.
Сердцем Мисселина тянулась к пепельноволосой девочке и чародейке, пахнущей сиренью и крыжовником – но мозги её оставались рядом с Эскелем, его кровоточащим и разодранным бедром, ночным Элландером и своей собственной рукой, которая пострадала не более, но и не менее бедра ведьмака.
И казалось бы – как по-глупому это всё произошло, ведь ведьмаки часто выходят из схваток с опасными чудищами победителями, отделавшись лишь парой ссадин или царапин. А сегодня вот как вышло… Мисселина почувствовала, как злость и досада накапливаются в ней, наполняя разум без отказа.
Но с другой стороны, ей было страшно. Не за себя. Боже, нет! Она боялась за Эскеля, боялась, что рана его окажется глубже, чем они думают. Пока ехали, Мисселину терзали самые разные ужасы, от которых хотелось плакать. Вдруг она не успеет? Вдруг они доедут слишком поздно, и к тому моменту, когда они окажутся в храме, Эскель истечёт кровью до смерти? Это было невыносимо. И ещё сильнее злило Мисселину.
Вскоре показались и ворота храма. Пришпорив коней, всадники быстро добрались туда и Мисселина, спешившись, подбежала к деревянным воротам, обитых железом, и с чувством постучала ладошкой по крепкому дереву.
— Откройте… — севшим голосом пролепетала она.
— Мисселина, всё со мной…
— Замолчи! Умоляю, просто ничего не говори! — крикнула девушка, рывком разворачиваясь к мужчине. Эскель удивлённо смотрел на неё, словно бы не ожидал услышать того, что она сказала. Мисселина тяжело дышала, чувствуя, как глаза наполняются слезами от боли, злости и бессилия. — И хватит рассказывать мне, что справишься со всем сам! Взгляни на себя – ты и стоять не сможешь!
— Мисселина…
— Кто здесь? Кто вы?
В проёме приоткрывшихся врат виднелась невысокая девушка лет четырнадцати. Видимо, это была одна из послушниц храма: она была одета в простое белое платье, стянутое кушаком и по крою напоминавшее балахон. Светлые волосы слегка выбивались из-под белого платка, коим была покрыта голова девушки, а карие глаза внимательно осматривали прибывших.
Мисселина перевела дух и пристально взглянула на послушницу.
— Нам нужна помощь. Мы оба ранены, — ведьмачка кивнула на окровавленную ногу ведьмака и слегка пошевелила раненой рукой. Несколько секунд послушница испуганно смотрела то на ведьмака, то на его спутницу, пока Мисселина не схватила её за руку и вновь заглянула в глаза. — Прошу.
— Входите, — через несколько мгновений замешательства ответила блондинка, отворяя ворота шире, дабы кони смогли войти во внутренний двор. Отдав своего коня послушнице храма, Мисселина крепко взяла Василька под уздцы. Эскель промолчал, только нахмурившись и пристально глядя на девушку. Та отвела взгляд.
Когда они оказались во дворике храма, выложенным булыжником, ведьмак по привычке резко спрыгнул с седла. Но увы, рана явно давала о себе знать, и спешившийся мужчина тут же резко схватился рукой за седло. Правая и раненная нога подкосилась, а сам Эскель стиснул зубы, не издав ни звуку. Мисселина нахмурилась и взяла его под руку.
— Не стоит… — тихо пробормотал он, но девушка покачала головой, пресекая любые возражения и разговоры.
— Молчи.
Так, медленно идя, они прошли вглубь храма – туда, где располагается лазарет.
***
Время перевалило далеко за полночь, когда к Мисселине подошла настоятельница храма.
Это была невысокая, пухлая и очень милая с виду старушка обладала каким-то особым шармом. Она была одета схожим образом, что и многие послушницы и монахини, коих Мисселина уже успела встретить в храме за эти несколько часов, однако её платье-балахон было тускло-бордовым, а платок на голове – голубым с золотистой отделкой. Нэннеке, главная настоятельница храма Мелитэле, казалась Мисселине настоящим воплощением таких понятий, как порядок, добро и надежда.
Старушка подошла к девушке и слегка похлопала ту по плечу.
— Ведьмак твой будет жить, не переживай, — Нэннеке улыбнулась девушке, и посмотрела на её руку, перевязанную и чистую. — А ты как? Ревекка сделала всё правильно?
— Кажется, да, — улыбнулась в ответ девушка. Её рану помогала залечить та же девушка, которая открыла им ворота несколькими часами ранее. Настоятельница кивнула и, призывно кивнув ведьмачке, неспешно пошла дальше по террасе, выходящей во внутренний двор и граничащей с лазаретом. Мисселина поравнялась со старушкой, стараясь идти рядом.
— Значит, ты тоже знакома с Геральтом? — начала Нэннеке.
— Он немного учил меня.
— И ты точно знакома и с его Дитём-неожиданностью, — добродушно улыбнулась женщина, и Мисселина с улыбкой кивнула. Какое там! Цири стала Мисселине как младшая сестра, а с Геральтом девушку связывали тёплые отношения, очень приближённые к дружбе. Мисселина заботилась о Цири, а Геральт делал то же и по отношению к ещё одной новой ученице. — К слову, Цирилла пока что под нашей опекой. Думаю, ты сможешь её увидеть.