Образцовый учитель

– Доброе утро, – промурлыкал Рома, догадываясь, что это была та самая особа этажом выше, которая подслушивала его за сексом-по телефону.

– Доброе, – тихо ответила соседка и прочистила горло, тихо откашлявшись. Бочаров едва сдержал улыбку. Да, это была она. Может стоит сказать ей что-то? Что именно? Я польщен, что вы мастурбировали под мой голос? М-да, лучше промолчать.

Несколько секунд в лифте, казалось, стали самой настоящей пыткой для молодой женщины. Как только открылись двери, она пулей вылетела прочь, потащив дочку за собой. Роман заметил инициалы на рюкзаке девочки: Лучникова Е. Н.

Лучникова? Хм…

Не может быть, чтобы над ним жила вдова покойного мэра города. Точнее, пропавшего без вести. Что за напасть такая с этими женами мэров.

***

На улице и в самом деле была настоящая гололедица. Корка льда, припорошенная снегом, ад для небдительных пешеходов.

Пока он очистил машину от примерзшего снега и прогрел ее, прошло больше пятнадцати минут. За это время можно было бы дойти до школы пешком. Но как лишить себя единственного удовольствия в этом забытом уголке мира. От роскошной жизни, к которой он так привык, у него теперь только телефон и БМВ.

Роман удачно припарковался у ворот прямо напротив входа в школу. Поставил авто на сигнализацию и, зажав сигарету в губах, поспешил на работу. Он тут же пожалел о том, что забыл о гололеде.

– Черт!

Поскользнувшись, он распластался на льду, больно ударившись затылком. Удар был такой сильный, что перед глазами залетали мушки. Какой позор! Если это хоть кто-то видел, ему скорей всего сейчас очень смешно. Хорошо, что сигарета не выпала. Можно спокойно отлежаться и докурить. Вставать на ноги Бочарову не очень хотелось, учитывая, что небо и ветки деревьев все еще кружились в безумном хороводе. Только бы не сотрясение.

Роман кряхтя повернул голову и вдруг заметил элегантные сапожки из черной замши на тоненьком, но высоченном каблуке. Ему бросилась в глаза фирменная красная подошва, кричащая о достатке их обладательницы.

– Окна школы выходят на главные ворота, – строго произнес знакомый властный голосок. Не хватало только сопровождающего хлыста плети. – Если дети увидят, как вы валяетесь здесь, что они подумают?

– Ничего предосудительного я не делаю, – огрызнулся Роман, потушив сигарету о снег. Весь кайф испортила. – Просто лежу.

– Просто лежит, – презрительно повторила она и собралась уйти, оставив его валяться на снегу.

Девушка сделала всего один шаг. Но этого было достаточно, чтобы поскользнуться на том же месте, что и он. С громким возгласом обладательница самых сексуальных сапожек потеряла равновесие и свалилась всем весом прямо на Романа.

Бочаров вовремя подставил руку, чтобы девушка не разбила симпатичный носик об лед. Ее сумочка угодила аккурат прямо ему между ног.

– Осторожно, – простонал он фальцетом от боли, пока она нецензурно ругалась. – Не знал, что учитель года разговаривает, как сапожник.

С Елисеевой слетела шапка. Ее длинные волосы водопадом упали ему на лицо, от них приятно запахло вишней. Рома втянул носом аромат ее волос.

– Кажется, я лодыжку подвернула…

Ее лицо было так близко, а опушка мехового воротника щекотала шею. Он готов пролежать вот так, сколько угодно. Как же приятно она пахла. Легкая, изящная, маленькая бестия. Стоит ли ей говорить, что ему нравится ощущать ее лежащей на нем сверху.

– Теперь уж обо мне точно что-нибудь подумают… – прокомментировал Бочаров, помалкивая обо всем, что еще пришло в голову.

Елисеева осторожно поднялась, попутно отряхиваясь. Со стороны выглядело так, будто она хотела избавиться от его близости, как от какой-то грязи. Роман ловко встал на ноги, позабыв о головокружении. Пришлось приложить усилия, чтобы не выдать, насколько ее брезгливость выглядела оскорбительно.

Девушка закинула сумочку на плечо и двинулась в сторону, но вдруг снова поскользнулась. Бочаров подхватил ее под руку, не дав упасть.

– Может, стоило потратить двадцатку на удобные угги?

Она поправила шапку, смешно нахлобучив ее на лоб, отчего стала выглядеть еще более хмурой.

– Двадцатку? Пф! – язвительно хохотнула она, выдергивая руку из его захвата. – Не хватило бы даже на стельки!

Рома расхохотался. Он невольно оглядел ее сапожки и всю ее и, ничего не сказав, просто предложил ей руку, чтобы она могла ухватиться и дойти до работы в целости. На таких-то шпильках.

Девушка проигнорировала приглашение и, горделиво вскинув подбородок, неспешно похромала к ступенькам школы. То, что она с характером, Роман уже давно понял, а вот то, что ему это нравится – только что.

***

Бочаров давно придумал свою стратегию ведения уроков. Он собирался разговаривать с детьми только на английском и стараться избегать перехода на русский. Попадая в такую среду, дети гораздо лучше схватывают. Он сам обучался именно так. Отец однажды отправил его на все лето на Мальту, в семью, которая ни слова не знала на русском. За три месяца Рома уже бегло говорил и понимал почти все бытовые разговоры.

Когда Бочаров оказался в классе и поприветствовал детей, на него уставились широко раскрытыми глазами, в которых читалась паника и ужас. Ничего. Скоро они привыкнут. Тем более он собирался изо дня в день повторять одни и те же фразы, которые быстро приобретут для них смысл. Дети смышленей взрослых. Это Рома тоже знал.

Шестиклассники покинули класс, озираясь на учителя, словно за столом сидел инопланетянин, а не обычный мужчина.

Он просмотрел расписание. Следующий класс – 9 «В». Снова они. Быстро разобравшись в кабинетах, он нашел нужный. Ученики уже сидели за партами и громко хохотали. Бочаров сразу нашел ту симпатичную девчушку с веснушками. Она робко улыбнулась ему и стыдливо отвернулась, словно ей было неловко за поведение одноклассников.

Прозвенел звонок, Роман быстро оглядел класс, дождался тишины, и когда она воцарилась, спросил по-английски:

– Кто может стереть с доски?

Тишина. Те же вытаращенные глаза, что и у шестиклассников. Веснушка тихо встала и прошла к доске, взяла губку и быстро стерла синий маркер с белоснежной поверхности.

– Спасибо… – Роман взглянул в журнал в поисках нужной фамилии, но девочка сама подсказала ему.

– Смирнова Мария.

– Спасибо, Мария.

– Что, пятнистая, влюбилась? – выдал лохматый задира, вызывая взрыв хохота всего класса.

Роман оглядел ребят с серьезным видом, дождался, когда все успокоятся, и проговорил по-английски:

– В следующий раз, когда захотите высказаться, прошу сделать это на английском, мистер.

Парень прищурился. Извилины заработали. Он понял все до единого слова, но сделал вид, что это не так. Сгримасничал и скорчил противную мину, снова насмешив класс. Клоун, тоже мне.

Бочаров не показал раздражения и начал урок. По лицам подростков он видел больше осознанности и понимания. Должно быть, эти дети уже занимаются с репетиторами или на курсах. Это хорошо. Лишь одна девочка сидела, опустив голову, так, что спутанные черные волосы закрывали лицо. Она была худенькой и сутулилась, пытаясь инстинктивно спрятать голову в плечи. За весь урок он так и не увидел ее лица. Только когда прозвенел звонок и все ученики начали собирать вещи, он мельком разглядел ее: одни скулы и глаза, вид затравленный и опасливый.

Девочка собирала рюкзак, а Роман не сводил с нее взгляда. Ему показалось, что у нее дрожали руки. Это волнение или тремор? Тот самый, который вызывал у него неприятные воспоминания. У мамы все начиналось так же…

– Роман Дмитриевич, – обратилась к нему веснушка по-английски, привлекая внимание. – Вы задали читать текст и задания к нему, мы уже проходили эту тему.

– Хорошо, – Бочаров провожал взглядом уходящую девочку. Ее ссутуленная осанка и медленные движения вызвали в нем еще больше опасений. – На следующем уроке проверим хорошо ли вы усвоили эту тему. До встречи, Смирнова.