Образцовый учитель

– Что за чертовщина? – накинулся Бочаров на женщину, как только урок закончился. – Это что, очередной мажор со статусом неприкосновенности?

– Роман Дмитриевич, это Сизиков Саша. Наша головная боль.

– И не единственная, как я понимаю…

– Не обращайте на него совершенно никакого внимания. Просто ставьте тройки и не тратьте свои нервы.

Чертыхнувшись себе под нос, Бочаров покинул класс. Не школа, а сумасшедший дом какой-то. Остался последний урок, и он сможет уйти домой – отдыхать от этого гула в ушах. Может, стоит показаться врачу? Вдруг и правда сотрясение. То, что у него мозги поехали, не было никаких сомнений. Иного объяснения, почему не бежит сломя голову прочь из этой школы, он не мог придумать. Не может быть, чтобы он все это терпел ради одной девушки.

Или может…

В 4 «А» присутствовал классный руководитель – Елисеева. Она не покинула класс, как это сделала ее подруга, а села за последнюю парту вместе с наставницей Бочарова. Супер! Все больше и больше зрителей. К концу года он будет собирать «Олимпийский».

Роман поприветствовал детей в своем стиле и начал урок спокойно и легко, хотя в душе клокотал гнев. Его почему-то дико раздражало то, что Елисеева наблюдала за ним, не отрывая глаз. Ее выражение лица было абсолютно бесстрастным. Она будет так пялиться на него каждый урок английского?

Как только прозвенел звонок, бешеный Бочаров покинул класс, думая о том, что тратит свое время впустую. Он пришел сюда не для того, чтобы вправлять мозги детям или чему-то действительно их научить. Ему нужно только одно – унизить девушку так же, как она его. Но пока что все сводилось лишь к тому, что она одерживала верх, сохраняя достоинство. А униженным чувствовал себя только он.

Может, пора переходить к более решительным действиям? Иначе он застрянет в этой школе надолго. Нужно придумать новый план.

Елисеева ворвалась в учительскую, прервав его мысли.

– Вы же понимаете, что дети не поняли ничего из того, что вы говорили на уроке?!

Она вся пылала возмущением. Рома улыбнулся, наслаждаясь видом. Вот так-то лучше. К черту покер-фейс, Ксения Николаевна.

– Они же еще маленькие, вы перепугали их до смерти, не сказав по-русски ни слова! Вы вообще знакомы с образовательными процессами? Как вас допустили к педагогике?

К черту! Импровизируем.

– Спокойно, Ксения Николаевна, – Бочаров оглянулся и, убедившись, что в учительской не было ни души, подошел к девушке, нарушая ее личные границы. – Дайте мне всего неделю, и вы увидите, что мой метод работает.

– Какой еще метод? Мы оба знаем, что вы не настоящий учитель…

– А кто же тогда?

Рома склонился над ней так близко, что почувствовал ее учащенное дыхание на своих губах. Ему хотелось поцеловать ее, но он точно знал, что за этим последует. Как минимум он получит пощечину. Хотя, может, стоит рискнуть…

– Вы лжец.

– Я вас когда-то обманывал, Ксения Николаевна? Как именно?

Романа все больше и больше одолевали мысли о поцелуе. Он опустил взгляд на ее губы и нахмурился. Зачем так ярко красить их на работе? Ему очень не хотелось остаток дня оттирать помаду со своего лица.

– Стойкая?

Теперь он ощущал жар от собственного дыхания на ее губах.

– Что?

Она сделала шаг назад. Бочаров вперед, за ней.

– Помада, спрашиваю, стойкая?

Девушка громко вздохнула и попятилась от него, а когда уперлась в стену, широко распахнула глаза.

– Чертовски стойкая, – предупредила она и выставила вперед руку, не позволяя ему приблизиться.

Рома пер, как танк, наплевав на ее сопротивление. Если она уже поняла, что он хочет сделать и не послала его к чертям – стоит рискнуть.

Но как только он склонился над ней, по закону подлости, дверь распахнулась, и в учительскую заглянул кто-то из педагогов:

– Денисова здесь?

– Нет! – в голос ответили Рома и Ксюша, отскочив друг от друга.

Дверь снова закрылась.

Воспользовавшись моментом, Елисеева решила бежать, лихорадочно хватаясь за ручку двери. Бочаров перехватил ее за плечо и развернул к себе.

– А ну, стоять, цыпа!

– Отпу…

Роман впился в ее губы, подавляя крик. Он сдвинул девушку и придавил к стене, не оставив шанса на бегство. Секунду или две он не делал ничего и просто выжидал. Бочаров никогда еще не целовал женщину против воли, а от этой сумасшедшей можно ожидать чего угодно. Она уперлась руками в его грудь, но не смогла отодвинуть от себя. Дернулась, чтобы дать ему коленом между ног. Жалкая попытка. Он блокировал ее движения, вдавив в стену всем телом, и, кажется, перепугал девчонку до смерти таким напором. Минус в его карму.

Елисеева зарычала и укусила его за верхнюю губу. Роман отстранился от нее и зашипел сквозь стиснутые зубы.

Он схватил ее за подбородок, поднимая лицо вверх и заставляя смотреть на него. Какой у нее был взгляд. Столько огня и страсти, столько эмоций было в ее глазах.

Бочаров слизнул с губы выступившую каплю крови.

– Если поцелуешь меня еще раз, я…

– Если?

Он ухмыльнулся и напал на ее губы в еще большем кураже. Не дав ей опомниться, он ворвался в ее рот и жадно провел по языку своим. Вкусная.

Ксюша тихо простонала и снова укусила его.

– Дьявол! – прорычал Рома, озверев от боли.

Во второй раз было даже обиднее. Они схлестнулись такими яростными взглядами, будто были готовы разорвать друг друга в клочья.

– Если укусишь меня еще раз, я…

Дверь резко распахнулась и в учительскую влетела Тоня.

– Ксюх, там твои по коридору носятся, как бабуины!

Бочаров неохотно отстранился от девушки, выпуская ее из тисков. Ксения судорожно выдохнула и закрыла рот ладонью. Ему на мгновение показалось, что ее глаза наполнились слезами. Ну, нет…

– А что у вас тут происходит?

Свитер на ножках поставил руки по бокам, подозрительно осматривая их обоих. От ее зорких котеночьих глаз не скрылось, что губы Бочарова были сплошь перепачканы красной помадой. Она перевела ошарашенный взгляд на подругу. А та, недолго думая, приблизилась к мужчине и влепила ему звонкую пощечину. Ему и двух укусов ему было достаточно.

Елисеева молча вышла из учительской, позабыв о больной лодыжке. Ее верный страж – Антонина Макаровна собралась пойти следом, но внезапно передумала и осталась в кабинете. Пока Роман облизывал губы от собственной крови, Тоня долго сверлила его взглядом.

– О чем ты только думал? – безнадежно выдохнула она и стала рыться в сумочке, а потом протянула ему бумажную салфетку.

– Спасибо.

Бочаров стирал со рта помаду и кровь, чувствуя, как внутри закипает злоба. Он знал, что будет сложно, но не ожидал, что настолько.

– Я же говорила, не связывайся с Ксюшей, – устало проговорил ходячий свитер.

– Защищаешь подружку?

– Нет, – хмыкнула она и с сочувствием осмотрела его, – тебя.

– Обойдусь без наставлений.

– Я серьезно, Бочаров, – Тоня преградила ему дорогу, когда он решил уйти. – Ты не знаешь, во что ввязываешься. Ты не получишь того, чего хочешь.

Роман склонил голову на бок и с язвительной усмешкой проговорил:

– Я всегда получаю то, что хочу.

***

Лизка перезвонила уже вечером и обещала приехать на новогодние каникулы, ссылаясь на завал на работе. Матвейка был вне доступа, должно быть летит в самолете. А Лёлька провисела с ним на телефоне около часа, мурлыкая ему на ухо ванильные нежности. Как женщины могут настолько отличаться друг от друга? Ласковая Лёля всегда была похожа на ручную кошку, а эта Ксюша, как дикая львица, вечно шипит, да еще и кусается. Верхняя губа Романа отекла, было больно даже разговаривать. Поэтому он только слушал Яновскую и мычал, поддакивая.

Уже второй вечер мама засыпала очень рано. Бочаров несколько часов провозился с планами уроков, доделав одну из программ. Потом просмотрел отчеты и статистику своей компании. Нужно искать новых клиентов. На Аоки свет клином не сошелся. Ошибка многих бизнесменов – достигнув своего максимума, они останавливаются и начинают пожинать плоды. Но вся соль в том, что мир движется гораздо быстрее. И пока ты наслаждаешься успехом и ничего не делаешь, кто-то другой уже занимает твое место. Нужно все время двигаться. Чуть быстрее, чем все остальные. А если хочешь быть на шаг впереди – придется бежать. По-другому это не работает.