Убийство в замке

Грэди, не дослушав до конца, помчалась прочь так, как будто ей угрожала смертельная опасность, и мгновенно скрылась.

Дороти взглянула на часы.

— Через четверть часа станет известно, кто в самом деле сошел с ума, эти двое или я.

Патриция, восседавшая на плетеном стуле, кивнула в знак согласия, решив, что все, что несет Дороги, — это результат прошедшей ночи. Может быть, еще удастся исцелить Дороти.

Светило солнце. Нежно щебетали птички. В траве прыгали кузнечики. Распускались бутоны. Но темная власть наследства заманивала в свои сети еще одну жертву.

— Взгляните, еще кто-то идет, — прошептала Патриция.

Новый пришелец был маленького роста, с высоким лбом и огромной копной рыжеватых волос. Он громко разговаривал сам с собой, энергично жестикулируя, и, поравнявшись с террасой, сел на парапет, широко расставив ноги. Достав из кармана кусок мела, он начал выводить формулы и цифры на большой каменной плите. Неожиданно пришелец взглянул на женщин.

— Вы кто, собственно будете, мои дорогие? Вам что-нибудь нужно?

— Я подозреваю, что вы тоже один из наследников моего мужа? — спросила Дороти.

— А кто ваш муж? — Странный гость снова уставился на свей формулы.

— Вот уже неделя, как он лежит в фамильном склепе Торпов.

Маленький человек с рыжеватой гривой сосредоточенно подумал и сказал:

— Если я сделаю на цилиндре затвор, то тиканье часов произведет на кур электромагнитное действие и они будут нести яйца точно по графику. Это было бы колоссальным преимуществом для птицеводства Англии, и мы смогли бы по крайней мере в этой области вновь играть на мировом рынке ведущую роль. — Рыжеволосый вдруг насторожился. — Вы сказали Торп? Это имя мне, кажется, знакомо, дорогая, но я не могу вспомнить, кто носит это имя. Разрешите представиться: доктор Эванс.

Он встал, слегка поклонившись, пожелал доброго утра и удалился.

Но не успел он дойти до чугунных ворот, как столкнулся с группой из трех человек, которые шли в замок.

Во главе группы торжественно шествовал адвокат Локридж, человек почти двухметрового роста с блестящей, как зеркало, лысиной. Справа от него вышагивал полковник Декстер, а слева девица в альпинистских ботинках.

Когда погруженный в свои мысли маленький человек чуть было не врезался головой в живот адвоката, началась сумятица. Адвокат схватил за руку доктора Эванса и потащил его с собой.

Еще до того, как группа достигла террасы, Дороти Торп поднялась ей навстречу, готовая к отпору.

Локридж с цилиндром в руке, склонив позолоченную солнцем лысину, картавя сообщил, что он хотел бы вскрыть завещание и будет обязан леди Торп, если она предоставит для этой цели соответствующее помещение.

Дороти указала на дверь террасы, которая вела в зал, вошла туда первой и предложила всем сесть.

Ни Дороти, ни гости не заметили, что из-за изгороди за ними еще с утра наблюдает какой-то человек. В одной руке он держал лейку, а в другой средство для уничтожения насекомых „Мгновенная смерть“.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ,

в которой ВСКРЫТИЕ ЗАВЕЩАНИЯ разрушает планы леди Дороти покататься на водных лыжах в Майами или поохотиться на львов в Кении. И все же читатель проявит свое крайнее недовольство тем, как она стремится найти НЕЗАКОННЫЕ средства, чтобы избавиться от своих обязательств хозяйки замка

Локридж сел за карточный стол, достал с миной лорд-канцлера запечатанный конверт, сорвал сургуч и многозначительно посмотрел на собравшихся, словно он был властителем их судеб и благополучия.

— Позвольте огласить последнюю волю сэра Роберта Торпа, — обратился он торжественно к собравшимся.

— В принципе проблема совершенно проста, — прервал его доктор Эванс, обращаясь к Дороти. — Еще Павлов в России экспериментально доказал реакцию животных на электрические шоки. На этом и покоится принцип действия моего электродинамического аппарата яйценоскости.

— Это интересно, — прошептала Дороти, — но не находите ли вы, что нам следует сначала послушать, что скажет Локридж? Разве вы не видите, какую мину он строит? Как курица, которая хотела бы снести яйцо, но у нее не получается, потому что ей не хватает электродинамического шока.

— Вы это серьезно? — спросил Эванс и с любопытством взглянул на адвоката.

Большой кадык на тощей шее Локриджа ходил вверх и вниз, и только великолепное самообладание английского адвоката победило в нем негодование.

— Господа, прошу внимания. — Он несколько раз неодобрительно кашлянул и начал читать завещание.

„Перед тем как объявить свою последнюю волю, я хотел бы посвятить несколько слов моей любимой, верной супруге Дороти. Дорогая Дороти, ты всегда была для меня хорошей и заботливой женой. Ты всегда оказывала мне помощь, которую может ожидать муж от своей жены, особенно если она обладает такими высокими душевными и моральными качествами, как ты. Тридцать лет ты беззаветно прожила со мной, и теперь, когда в мои последние часы я думаю об этом времени, я могу сказать лишь одно: черт побрал бы тебя со всеми твоими добродетелями, твоим превосходством и твоим вечным всезнайством. В течение тридцати лет, пока я жил с тобой, даже когда ты четыре месяца находилась в Норвегии, моя совесть была неспокойна. Я никогда не мог выпить лишнего виски (и все-таки я это делал!), никогда не мог поставить более десяти фунтов на собачьих бегах (и все-таки я это делал!), никогда не мог позволить себе немного удовольствий за десять шиллингов на площади Пиккадилли (и все-таки я это делал!), никогда не мог играть на бирже (и все-таки я это делал!). Но теперь, когда я от тебя скоро навсегда освобожусь, мне не хотелось бы скрывать, почему я в последние дни несколько раз приглашал к себе этого лысого самодовольного хлыща Локриджа. Все это время я думал о том, кому можно было бы завещать двести десять тысяч фунтов, чтобы насолить тебе, дорогая Дороти. Я думал о Союзе старых цирковых клоунов или о секции пресмыкающихся Бристольского зоопарка. Они могли бы в этом случае в неограниченном количестве приобретать в течение ближайших пятидесяти лет крокодилов, аллигаторов, ядовитых змей и других подобных животных. Но мог ли я надеяться, что одна из этих рептилий сожрет тебя, моя любимая, верная супруга? Нет, не мог. Поэтому такое решение меня не удовлетворяло. Тогда всевышний со всей его прозорливостью ниспослал мне озарение (наряду с покупкой акций на алмазы это была самая грандиозная идея в моей жизни, что я осмеливаюсь утверждать). Я размышлял о том, кто из всех людей, которых я встречал последние годы, был самым придурковатым, мелочным и заносчивым. И я выбрал троих: полковника Декстера — этого самодовольного глупца, вечно недовольную старуху заведующую почтой Стеллу Грэди и, наконец, доктора Эванса, изобретательный дух которого ведет к разорению любого нормального бюджета.

Ну, а теперь, моя дорогая и верная супруга, после такого подробного введения объявляю свою последнюю волю: ты получишь мои деньги, но при одном условии. С вышеназванными человекоподобными типами ты должна прожить в тесном и гармоничном единстве в замке Карентин ближайшие десять лет. Ты должна вместе с ними не только завтракать, обедать и ужинать, но и проводить каждый вечер два часа в их обществе за бриджем. Если вы выдержите и не отравите, не зарежете или не застрелите друг друга, ты можешь делать с наследством все, что хочешь: кататься на водных лыжах в Майами, охотиться на львов в Кении. Но это вряд ли произойдет, поскольку за это время, я надеюсь, ты превратишься в трясущуюся, нервнобольную развалину. По истечении десяти лет каждому из трех субъектов ты выплатишь по двадцать тысяч фунтов. Это для того, чтобы у них был стимул жить с тобой под одной крышей. Если же тебе удастся пережить трех вышеназванных лиц, отправив их в мир иной, ты можешь тотчас же приступить к осуществлению своих планов. Только смотри, чтобы не произошло наоборот и эти трое не убили тебя, дабы досрочно воспользоваться двадцатью тысячами фунтов.