Убийство в замке

— В этот ранний час, позвольте мне заметить, миледи не изволит принимать, — ответил с надменным высокомерием Фишер.

Энн вся кипела.

— Если вы сейчас же не изволите передать миледи, что ее хочет видеть будущий владелец замка, — подражая Фишеру, сказала она, — то я за себя не ручаюсь. — Иногда Энн могла быть резкой, даже вульгарной.

Фишер разинул рот и быстро скрылся, оставив открытой дверь.

— Пойдем посмотрим твою резиденцию. — Энн схватила Эрвина за руку и потащила его за собой. — Ну, что я тебе говорила, это действительно развалина! Скоро потолок рухнет кому-нибудь на голову. — Она не без удовольствия осмотрела зал. И поскольку Энн была готова отчитывать каждого встречного-поперечного, то обрушилась на своего мужа. — И это ты называешь наследством? Даже если бы я была старой бездомной кошкой, и то по стала бы жить в этой развалине. Не жди, чтобы я подставила свою голову под известку, которая сыплется с потолка.

Эрвин, который все это время никак не мог освободиться от мысли о таинственной связке отмычек, ботинке в болоте и вспоминал, как вольготно он чувствовал себя в Месопотамской пустыне среди глиняных черепков и человеческих костей четырехтысячелетней давности, только теперь сообразил, что ему сказала Энн. Но вместо ответа, который, как он знал, вызовет у жены лишь поток словоблудия, использовал давно испытанное средство. Он подошел к Энн и влепил такой подзатыльник, что она взвыла от боли.

— Если ты еще раз позволишь, я тут же…

— Ты тут же закроешь рот, а если нет, то будешь в состоянии издавать лишь нечленораздельные звуки. Не мешай мне думать.

Размышления молодого археолога прервала Патриция.

— Вы хотели видеть леди… — Она не закончила фразу и обескураженно смотрела на блестящие зеленые волосы Энн, ресницы в несколько сантиметров длиной и лилово-синие накрашенные губы. Увидев на Энн мини-юбку, которая переходила все границы, Патриция схватилась за голову и возмущенно сказала: Боже мой, неужели и такое бывает!

Появление Дороти Тори придало сцене новый колорит.

— Фишер передал мне, что вы как главный наследник пришли с намерением получить замок и состояние моего усопшего мужа. Разрешите спросить, как возникла у вас эта идея? — тихо спросила она Эрвина.

Казалось, что появление новых наследников ввергло Дороти в шок.

— У меня никогда не возникла бы эта идея, если бы адвокат Локридж не разыскал меня. Да, это великолепное здание — моя резиденция! Только, по-моему, ее нужно сравнять с землей. Скажите, ведь наверняка в этих стенах растут губки и водятся крысы.

— Здесь нет ни губок, ни крыс! — Дороти пришла в себя и снова могла возмущаться. Эрвин извлек из кармана портмоне.

— Вот документы. Но не беспокойтесь, меня интересуют только наличные деньги. От этого сарая я отказываюсь.

— А я нет. Я намерена прожить здесь до конца своих дней, — вдруг заявила Энн, хотя это полностью противоречило всему, что она говорила до этого.

— Пойдемте в библиотеку и обсудим наши дела, — пригласила Дороти гостей и, обращаясь к Патриции, сказала: — Скажите Фишеру, пусть он принесет кофе и что-нибудь поесть, а эту молодую даму отведите в ванную, пусть отмоет лицо, чтобы было видно, как она выглядит в действительности. Лишь после этого она получит чашечку кофе.

Замечание Дороти попало в точку. Но, неожиданно ухмыльнувшись, Энн процедила:

— Вы совершенно правы, старая ведьма, на моей физиономии действительно столько краски, что ее хватило бы на покрытие целой стены. Вчера после спектакля у меня не было времени снять грим. Итак, пойдемте отмываться.

В ванной Энн привела свою спутницу в замешательство. Как рассказала Патриция, сначала Энн сняла скальп и обнажила свои густые каштановые волосы. Затем отклеила искусственные ресницы, отмыла лицо, и перед ней предстала молодая женщина с большими выразительными глазами и красивым изгибом губ.

Уважение Патриции к Энн возросло еще больше, когда они пришли на кухню и та сама решила приготовить завтрак для себя и мужа.

Патриция любила готовить, но она была, как сама признавалась, женщиной консервативной во всех проявлениях и испытывала слабость к мучным изделиям — к клецкам, лапше, пудингу.

Энн быстро почти из ничего сготовила завтрак. Стройная фигура Энн пробудила у полной Патриции желание сбросить десять, если не двадцать фунтов.

Беседа на кулинарные темы сблизила будущую хозяйку замка и экономку. Просиди они целый год на одной скамейке в церкви, этого не удалось бы достигнуть.

— Мне начинает здесь нравиться, — сказала Энн. — Надо приобрести парочку кур, чтобы всегда были свежие яйца, и разбить огород для овощей, это тоже будет не лишним.

— Для этого вам надо сначала отделаться от непрошеных гостей. Иначе они сожрут ваш горох и бобы, не дав им созреть.

Энн показала свои здоровые зубы.

— Уж я-то от них отделаюсь. Они сбегут отсюда быстрее лани.

Вопреки ожиданию, беседа между Дороти Тори и Эрвином проходила мирно.

Когда Дороти ознакомилась с документами, у нее не осталось больше сомнений, что Эрвин, племянник второй степени родства с покойным, является законным наследником замка и может претендовать на пятьдесят тысяч фунтов от общего состояния. Для Дороти это был не очень радостный сюрприз, но ничего изменить уже было нельзя, и потому она восприняла факт хладнокровно. Главное же заключалось в том, что молодой археолог понравился ей, поскольку обладал многими качествами, но только не жаждой стать владельцем замка.

— Вашу идею создать здесь летний интернат для детей я нахожу великолепной, — сказал Эрвин. — Я бы тоже выделил на это небольшую сумму. Здесь могли бы отдыхать более полусотни детей из Ливерпуля, вдыхающих копоть летом и зимой. Некоторые из них не знают даже, как выглядит бабочка или корова. — Он почесал нос и сказал неожиданно: — Я чувствую себя вольготно во время раскопок не только потому, что я археолог, но и потому, что жизнь здесь невыносима.

— Не спешите делать выводы. Сначала познакомьтесь с другими наследниками, — прервала его Дорога. — Тогда вам станет совсем тошно от этой никчемной компании, погрязшей в предрассудках, высокомерии и невежестве. — Какими могут быть высокомерие и невежество этой компании, она предоставила додумать своему гостю. — Признаюсь, один из них, — продолжала Дороти, — а именно доктор Эванс, составляет исключение, хотя он и не совсем нормальный. Доктор Эванс помешан на изобретательстве. Безопасные булавки, которые можно расстегивать лишь с помощью кодовых знаков, патентные ключи, позволяющие открывать десятки различных замков, машины с пропеллерами, о назначении которых он уже и сам забыл, бомбы, которые сами взрываются, как это было вчера, когда одна из них чуть было не подняла на воздух этот зал… Сюда примчалась полиция.

— И что она установила?

— Полиция считает, что с помощью этой адской машины я хотела превратить в порошок всех наследников и смешать их с известковой пылью.

— Разве это не было вашей целью?

— Сие не зависит от моего желания, — призналась Дороти. — Если бы я знала, как это сделать, чтобы не попасться, то уже давно на кладбище было бы на два могильных холмика больше. Я даже позаботилась бы, чтобы они были всегда ухожены. Тогда было бы видно, что я совершила доброе дело.

— Вы весьма кровожадны, — сказал Эрвин с уважением. — А впрочем, я такой же, когда сталкиваюсь с несправедливостью, особенно когда к несправедливости относятся с равнодушием.

Приход Патриции и Энн прервал философскую беседу. Энн, которая теперь производила впечатление спокойного и уравновешенного человека, жонглируя, внесла большой поднос с завтраком.

Патриция, не скрывая тревоги, сообщила, что пропал доктор Эванс. Его кровать не разобрана, зубная щетка и электрическая бритва, им сконструированная, лежат нетронутые.

— Пока в доме находится этот темный тип Фишер, я не удивлюсь, если однажды мы будем повешены, отравлены, застрелены, зарезаны или будут найдены наши обуглившиеся трупы, — закончила свое сообщение Патриция, что ей, однако, не помешало с аппетитом проглотить поджаренный хлебец.