Последние выборы сенатора

– Не отрывай взгляд! Тайни, как туда можно пробраться, чтобы на пути не было опасных зон?

– Я пришла в себя, Алекс, спасибо.

– Я буду на связи.

– Да, конечно, – кивнула китиарка, начав путь по-пластунски.

– Давно ты так? – Нужно было поддерживать зрительный контакт, чтобы она случайно не зацепилась взглядом за образы открытого гиперпространства.

– Нет, только проснулась.

– А какого хрена ты иллюминаторы открыла? – прорычал Коллингейм.

Не нужно было отпускать ее одну. Хотя бы еще неделю продержать здесь, на Атоване. Чтобы убедиться, что ее психикой после насилия всё нормально.

– Алекс, только не говори, что решил, будто я с катушек слетела. – Образ Роул дернулся, но она восстановила равновесие. – Я не открывала их. И должна была спокойно спать до точки выхода. Но автопилот меня разбудил, и снаружи было…

– Красиво? – не сдержал любопытства Коллингейм. – Страшно?

– Потрясающе. Алекс, это просто потрясающе, – она повела взгляд вверх в сторону, на этот раз вспоминая.

– На меня, – напомнил детектив, и снова оказался в ее фокусе.

– Это потрясающе. Правда. Но это затягивает, как… Как черная дыра.

Черт подери! Набери детектив ее на полчаса раньше, ему бы никто не ответил, потому что Роул была бы в анабиозе. Набери на полчаса позже, ему бы тоже никто не ответил. Уже.

– Я на месте.

Китиарка опустила комм на пол, чтобы оставаться зоне видимости, сползла на пол по стене и обняла себя руками. Качество изображение было не фонтан, но было заметно, что ее трясет.

– Тай, укройся, – попросил Алекс.

– Ничего, – проговорила она, постукивая зубами. – Это постадреналиновый отходняк. Сейчас пройдет.

– Накройся, пожалуйста, чем-нибудь.

Коллингейму было холодно даже просто на нее смотреть. Роул на несколько минут исчезла из зоны захвата галокамеры.

– Тайни, разговаривай со мной!

– Всё в порядке.

Послышались хлопок и шуршание, и следующий момент она появилась, укутанная в мех.

– Это шкура медведя. Везла отцу в подарок с Камелота, – призналась китиарка.

Теперь, когда ее попа покоилась не на металле, а в косматой шерсти, Коллингейму стало комфортнее.

– Вот подонок, – прошипел он.

– Кто? Отец? – не поняла Тайни.

– Да нет. Майер.

– А при чем тут он?

– Понятно, что корабль взломали. Виктору для этого даже напрягаться не пришлось. Он был у тебя на борту и имел полный доступ.

– Тут я согласна. Но с чего ты взял, что это именно он? – допытывалась Роул.

– Потому что меня уволили с работы, – проскрипел Алекс. – За то, что я по комму сообщил Уокеру, что он дебил, подонок и полное дерьмо.

– А ты не сообщал, – сделала вывод Тайни.

– Я что, кретин? Нет, конечно. В то время, когда я ему «звонил», я был с тобой на корабле Себастьяна.

– И ты думаешь, что это устроил Вик? – уточнила Роул.

– И тебе подарок тоже, – кивнул детектив.

– Про мой подарок – не знаю. Совсем не факт, что оба эти события вообще связаны. Но про тебя могу сказать одно: Виктор бы так не поступил. Он мог бы устроить тебе несчастный случай с обрушением лифта. Мог глубоко подставить. Под любую статью. Но уж совершенно точно не стал бы лишать тебя работы.

– Почему ты так думаешь?

– Алекс, скажи, если бы перед отлетом я предложила тебе лететь со мной, ты бы согласился?

Взгляд китиарки впился в лицо Коллингейма. Тот замешкался.

– Не трудись. Я прекрасно знаю, что нет, – констатировала Роул. – не потому, что ты меня не… недостаточно серьезно ко мне относишься, – быстро поправилась она. – А потому что ты слишком гордый и предпочитаешь твердо стоять на ногах. И у тебя есть место, где тебя ценят и в тебе нуждаются.

– Было, – поправил ее Алекс.

– Было, – согласилась Роул. – Кстати, для безработного ты выглядишь просто убойно, – наконец-то он дождался комплимента. – От безнадеги в модели решил податься? – подмигнула Тай.

Будто десять минут назад не стояла на грани рассудка.

– Нет, меня Брукс подобрал.

– Обогрел, накормил, приодел… Он что, ориентацию сменил?

Коллингейм расхохотался, сбрасывая напряжение.

– Нет, но ты почти угадала. А может, и угадала, – вдруг посерьезнел детектив.

Брукс же не хотел распространяться по поводу обнаруженных «фактов». А вдруг эти самые «факты» между ними и произошли? Может, помощник его соблазнил?

– База, прием! – вывела его из размышлений Тайни.

– В общем, личный секретарь Брукса, ну, помнишь, такой…

– Хорошенький блондин, – подсказала китиарка.

– …играет за другую сборную, – мстительно закончил Коллингейм.

– Мне довелось наблюдать ревность титана?

– Ты даже айсберг ревновать заставишь, – буркнул, смутившись, детектив.

– И тебя наняли его перевоспитать на личном примере? – посмеиваясь, спросила Тайни.

– Сначала найти, – улыбнулся Алекс.

Саднящая с самого пробуждения игла, наконец, рассосалась. Щеки китиарки снова обрели цвет, и она была очень милой в этом своем покрывале из первобытных времен.

– Сбежал?

– «Потерялся», – поправил ее Коллингейм.

– Сорвался с поводка?

– Где-то так, да. А поскольку я теперь – «лицо предвыборной кампании», наравне с остальным штабом, то и выглядеть должен соответственно.

– Немного непривычно, – призналась Роул, пока детектив крутился в модельных позах перед камерой. – Но очень тебе идет.

– А какие у меня теперь гладкие бедра, – похвастался Коллингейм.

– Я не поняла, тебя в бодигарды готовят или в наложницы?

– Я тоже не понял, но вдруг сенатор в бассейн пойдет в окружении папарацци, а тут я с немытым рылом, то есть небритым пахом.

– Хочу на это посмотреть, – зажглась Роул.

Разве Алекс мог ей отказать? К концу стриптиза он неровно дышал, но до санзоны рукой подать, авось, дотерпит.

– Потрясающе, – Тайни облизнулась. – Вернусь – всего ощупаю.

Приподнятое настроение как рукой сняло.

Если кто-то влез в управление корабля, чтобы изменить режим полета, то кто ему мешал поменять маршрут?

Наверное, эта мысль отразилась у Коллингейма на лице. Потому что Роул тоже посерьезнела.

– Алекс, меня не хотели убить. Меня хотели свести с ума. Даже если я выйду из гипера не в той точке, где должна, вряд ли это место представляет для меня смертельную опасность. Куда веселее было бы отправить меня в лобовую в здравом рассудке.

– Кому, блин, веселее?!

– Тому, кто хочет отомстить, разумеется, – невозмутимо ответила, мать ее, китиарка.

И мать ее китиарка. И отец. Какого еще отношения к мести можно от нее ожидать?

– Конечно, можно предположить, что иллюминаторы открылись сами собой. Но, мне кажется, логичнее версия, что им кто-то помог, – продолжала она с тем же выражением.

– И это не Виктор? – скептически произнес детектив.

– Алекс, мне безумно приятно, что в первую очередь ты думаешь о том, что связано со мной, – улыбнулась Тайни. – Но, на секундочку, буквально несколько недель назад мы с тобой разнесли к чертям собачьим оплот местного наркосиндиката. Если ты помнишь. И поспособствовали торжественному уходу со сцены его апологетов. Ты, тут, правда, не при чем, – поправилась виновато она. – Но они-то не знают.

– Кто – «они»?

– Те, кто обеспечивали производство нирваны. Распространение, отмывание денег, поставка, извини, сырья. Ты же не думаешь, что всем занималась исключительно верхушка?

Разумеется, Коллингейм не думал. То есть, в принципе, когда-то думал. О ситуации с нирваной. Но это было давно. Потом не до того было.

– А буквально на днях мы с тобой сломали схему продажи оружия во внешние секторы, – напомнила Роул. – Ее, конечно, «починят». Деньги, как вода, везде найдут щель. Но неплановые потери… Сроки… В общем, кое-кто может быть нами недоволен, – покачала она головой, как чайнизский болванчик, разом напомнив еще об одной недовольной стороне. – Если наши с тобой неприятности вообще связаны, – продолжила она. – Но могут быть и независимы друг от друга. Это может быть совпадение. И, может, мое планируемое сумасшествие – всего лишь послание. Маме, например. Или Китиаре в целом. Давай не будем сейчас о грустном. Лучше расскажи, что там с твоей «голубичкой».