Спору нет!

– Поздравляю, – радостно ухмыльнулся Денис. – Мама знает?

– Да, – отмахнулся брат. – Сказала, что ей только этого сейчас и не хватало, представляешь?

– Как никто другой, – ехидно заверил старшего брата младший.

– Так вот, Лизка после встречи с матушкой лежит пластом и прикидывается дохлой. А мне кровь из носу нужно интервью. Шеф уже ножкой топал, что давно у нас ничего эксклюзивненького.

Пойдем со мной. Не дай пропасть старшему брату, малыш!

– А что за художник, бро? – уточнил напоследок Цесаркин.

– Некто Грегуар Гарш. Новый Пикассо или Кандинский. Очень концептуальненько!

Глава 3

На выставку, разместившуюся в старом купеческом особняке, они заявились рано. Костик, для солидности надевший на себя белый костюм и розовую рубашку, решил осмотреться на местности, мысленно настроиться на волну художника. Денис не возражал. Он лениво прошел мимо первого ряда картин, искоса глянул на какие-то плохо выписанные фигурки, пробормотал: «Мазня!» и отправился в ресторан на второй этаж. Занял столик на выходящем в холл балконе и, заказав шампанское, принялся праздно осматривать публику.

Художник – толстый мордатый старик, в бандане и берцах, обнимался с друзьями и приближенными. Какие-то тетки неопределенного возраста кивали на откровенную халтуру в дорогих рамах и важно переговаривались между собой.

Кичливый официант в тужурке камергера гордо поставил перед Денисом бокал шампанского и сразу удалился, обдав волной презрения странного клиента, посмевшего заявиться в святая святых в джинсах и в простой белой рубашке. Цесаркин мысленно усмехнулся.

«Если бы я заказал ведро черной икры, этот стяжатель чаевых улыбнулся бы?»

Захотелось подозвать милейшего и сделать заказ. А потом при отказе посетовать, что же это за ресторан такой!

Он отвлекся лишь на пару минут и чуть не пропустил момент, когда в зал вошла Нина Тарантуль. Спокойно, не озираясь по сторонам, прошествовала прямо к Грегуару и утонула в его объятиях.

Денис почувствовал, как внутри все закипает от злости. Тонкая ладонь бабули прошлась по щеке художника, а голова с хвостом на самой макушке лишь на миг прикоснулась к плечу Гарша.

«Еще одна жертва, – сразу определил Денис. – Интересно, как быстро она его обкрутит?»

Денис залпом, будто водку, вылил шампанское в рот и быстро спустился в зал, намереваясь понаблюдать за бабулей поближе.

Сначала он следил издалека, как Нина непринужденно болтает с какой-то иссушенной, словно мумия, дамой в малиновой чалме, радушно здоровается со стариком в черном берете. И дедок расплывается в улыбке и целует ручки.

«Прям рай для любительницы наживы», – раздраженно проворчал про себя Денис. Он оглянулся по сторонам в поисках брата и заметил, как тот пытается протиснуться через толпу к Грегуару Гаршу.

«Это надолго», – хмыкнул про себя Цесаркин-младший и от нечего делать снова принялся разглядывать экспозицию.

Он направился в дальний зал и с удивлением обнаружил, что его заинтересовали более поздние картины Грегуара Гарша. Полотна, усыпанные маленькими фигурками людей, животных и каких-то предметов, всецело захватили его. Хотелось рассматривать и рассматривать густонаселенные картины, удивляясь, как художник удачно подмечает тонкие и порой незаметные нюансы жизни.

Рядом кто-то осторожно кашлянул и, оглянувшись, Денис увидел мумию в чалме.

– Не правда ли, достойные работы? – хитро улыбаясь, осведомилась старушка.

– Интересные, – согласился Денис. – Только я где-то читал, что Грегуара Гарша сравнивают с Кандинским. А эти его работы больше напоминают Брейгеля…

– Читали? Где же написана такая глупость? – Она расстроено всплеснула руками и, найдя кого-то в толпе, поманила тоненькой лапкой.

Оказалось, Нину Тарантуль.

– Нунечка, – проворковала она, цепляясь за «бабулю». – Вот молодой человек читал, что Гришеньку нашего опять сравнивают с Кандинским. Это уже ни в какие ворота не лезет.

– Где читали? – вскинулась Нина, глянув в упор на Дениса.

– Могу рассказать за чашкой кофе, – тут же нашелся Цесаркин. – Говорят, здесь варят изумительный кофе. Я угощаю.

Дамы переглянулись между собой. И Цесаркин заметил легкую усмешку на лице мумии, словно она одна знала какой-то секрет и не собиралась ни с кем делиться.

– Не беспокойся, Белочка, – заверила ее Нина и, обернувшись к новому знакомому, кивнула. – Что ж, ради истины о Кандинском и Гарше я готова.

И важно прошествовала на второй этаж. Денис поплелся следом, откровенно пялясь на воздушное белое платье в мелкий черный горох, выгодно подчеркивающее достоинства хозяйки, на все те же красные туфли на стройных ногах и на выстриженный под ноль затылок с замысловатой татуировкой. Но больше всего Цесаркина привлек мелкий ежик волос, обрамляющий местами разноцветный рисунок, тянувшийся вниз по шее. Денису захотелось дотронуться ладонью до мягкой шерстки, провести пальцами по искусно наколотым рунам. Он даже мысленно отдернул руку, заставляя себя держаться в рамках приличия. Нина уселась за тот же столик, где перед этим сидел Цесаркин, и, обратившись к подлетевшему официанту, попросила:

– Как всегда, Игорек. И счет раздельный с этим господином.

– А вам что? Опять шампанское? – немножко дерзко осведомился «Игорек».

– Кофе, черный без сахара, и отдельно стакан воды, – отрезал Цесаркин и радужно улыбнулся своей спутнице. – Давайте знакомиться. Я – Роман, не женат, у меня свой строительный бизнес, – на голубом глазу соврал он.

– Нина Александровна, – сухо кивнула «бабуля» и добавила холодно – Так где вы читали о сравнении Гарша с Кандинским?

– Уже не помню, – принялся лгать Денис. – Да и какая разница? – Он улыбнулся самой яркой из своих улыбок, пытаясь обаять строптивую красавицу.

– Разница есть и большая, – как первокласснику, принялась вкрадчиво объяснять Нина. – Грегуар рисует в уникальной технике, больше похожей на Босха и Брейгеля, а вот Кандинский и Дали – совсем из другой оперы. Вот художник и нервничает от безграмотности писак, решивших заработать себе на кусочек хлеба с маслом.

– Все крутятся как умеют, – пробормотал Денис. – Может быть, после выставки сходим куда-нибудь, Нина Александровна? – весело предложил он. – Развеемся…

– Только после кремации, – с усмешкой бросила она, переведя взгляд на подоспевшего официанта.

– А? – поперхнулся Цесаркин, а потом добавил, натянуто улыбаясь: – Смешная шутка.

«Игорек» поставил перед Денисом мелкую, словно мензурка, чашечку кофе и стакан воды, а Нине – прозрачную пузатую чашку с зеленым месивом и трубочкой, затем потянулся к стоявшему на столе подсвечнику, намереваясь зажечь свечи.

– Это лишнее, – остановила его Нина. Официант удалился, недовольно покосившись на Цесаркина.

– Я слушаю вас, Денис Олегович, – натужно вздохнула Нина. – Какая нужда заставила вас искать моего общества?

Цесаркин поперхнулся кофе и чуть не выплескал его на белую рубашку.

– Только не врите, пожалуйста, – жалостливо попросила Нина.

– Я никогда не вру, – обиженно пробурчал Денис.

– За те пятнадцать минут, что вы навязались мне в компанию, вы не сказали ни слова правды.

– Вы узнали меня? Откуда?

– Будучи женой вашего деда, рассматривала семейные альбомы. И ваши фотки в телефоне он показывал.

– Показывал? – фыркнул Денис. – Небось сами рылись.

– Поверьте, Денис Олегович, – задушевно проговорила Нина. – Многим людям претит ложь, доносы и погромы. Уважающий себя человек никогда не ворвется в чужую квартиру и уж точно не станет рыться в телефоне.

– Надеюсь, вы хоть себя не относите к этой группе. С вашими методами… Обвели бедного деда вокруг пальца.

– Иван Алексеевич сам предложил выйти за него замуж, – отрезала Нина. – И вас это не касается. Попробуйте отнестись с уважением к его воле.

– Ну конечно! – тихо свирепея, вскинулся Цесаркин. – Кто бы говорил!

– Уж точно не вы, – бросила Нина. – Вот вы лично вообще родственными чувствами не обременены. Когда Коржевская померла, вы не сочли нужным даже на похороны прийти…