Страница 2 из 8
Но есть ли какая‐либо польза от умножения дихотомий или они несут в себе исключительно ценностное основание возможности (свободы) мыслить и, следовательно, «существовать». По‐видимому, есть логика в свободе мысленного оппозиционирования, и это логика поиска оснований, т.е. того, что иногда называют фундирующим знанием. Одной из таких «корневых» дихотомий, очевидно, является субстациональная оппозиция «Я – Другой», базовая основа которой как раз и заложена в культурно‐исторической психологии Л.С. Выготского, отчетливые контуры которой тем более укрепляются, чем более мы «прячемся» за ширму виртуальности, пытаясь в поисках единомышленников отделиться от разделенного сознания двоих и многих. Исходя из этой фундаментальной для фило‐, онтои актуалгенеза оппозиции можно понять, почему у Выготского исходными, определяющими сознание посылами выступают общение и обобщение; у Рубинштейна – знание и отношение (включая отношение другого к этому знанию, т.е. свое отношение через другого); у Леонтьева – значение и с(о)мысл(ь), не исключающая различие значений, и через различение – объединение, но уже усилий процесса (процедуры) толкования и т.д. и т.п. Можно предположить, что интуиция или откровение М. Бубера было вполне подготовлено «плечами гигантов» (К. Маркс), причем не исключен личностный характер (личностное знание) выражения (форма) содержания базовой дихотомии.
Другой корневой дихотомией, непосредственно сопряженной с первой, является оппозиция «объединение–разделение», обстоятельно исследованная В.И. Молчановым в варианте «различение—синтез» (идентификация) (Молчанов, 1992). Соединение выбранных оппозиций (Я – Другой, объединение–разделение) определяет, на наш взгляд, все многообразие сущего и мыслимого в самых широких пределах проявлений сознания.
Но почему только на пороге нового тысячелетия сознание становится вновь, как и в «мифические» времена мифологическое сознание, главной экзистенциальной силой, определяющей уже не каноническую (предустановленную), а свободную, независимую жизнь человека? Обретенная орудийность в жизнедеятельности человека диалектически снимается достижением высочайших технологических возможностей (в технике, биологии, медицине, информатике и т.д.) через проблематизацию персонального выбора, основанного на созерцании и взаимосвязи, взаимодействии с другими персонами. Обе интенции суть проявления сознания. Свободный выбор осознанного автономного выстраивания линии жизни – либо подчинение (принятие, встраивание, включение, растворение) в заданной или кем‐то другим выстраиваемой системе социального функционирования.
Особый статус темы сознания в современной науке обусловлен также целым рядом определенных формальных обстоятельств. К первому из них можно отнести весьма значительный рост количества научных публикаций, включая монографические исследования, в последней четверти XX – начале XXI вв.; возникли тематически новые периодические издания как печатного, так и электронного характера по проблеме сознания (The Journal of Consciousness Studies; Consciousness and Cognition и др.). С 1990‐х годов действует центр изучения сознания (Center for consciousness studies. Tucson, Arizona) и Ассоциация (Association for the Scientific Studies of consciousness); проведено множество масштабных конференций по сознанию (Акопов, 2006).
Новый всплеск интереса ученых к проблеме сознания, значительно превосходящий все предыдущие, во многом объясняется переходом современного общества от фазы постиндустриальной к информационной, к новейшей философии, новой научной идеологии, идеям постмодернизма и др.; возникли такие новые интегрированные области знаний, как нейронаука, когнитивная наука, наука сознания.
В практическом плане следует констатировать все более активное и масштабное целенаправленное вмешательство человека в процессы физического, биологического и социального мира и не всегда отчетливое осознание долгосрочных последствий такого вмешательства. Этот «осознанный вектор движения» (Аллахвердов, 2003) весьма редко сопровождается столь же осознанным вектором «обратной связи».
В этом плане можно согласиться с тезисом А.В. Карпова о сензитивности проблемы сознания к крупным открытиям и достиже ниям, а также к новым подходам в науке, с этих позиций сознание раскрывается в новом свете (Карпов, 2007).
Другой характерной особенностью проблемы сознания является невозможность отнесения этой темы к какой‐то одной области науки или к какому‐то одному психологическому направлению, так как, включая в себя человеческое мышление, сознание включено в любую сферу активности и деятельности человека и так или иначе представлено во всех психологических платформах и направлениях – от бихевиоризма с его отрицанием сознания до гуманистической психологии с ее доведенной до предела, утилитарной установкой сознания.
Зарубежные исследования по проблеме сознания можно рассматривать в континууме от нейронаучных подходов изучения механизмов и коррелятов сознания до когнитивных подходов в описании видов функционирования сознания. К границам континуума примыкают попытки исследования сознания с использованием физических переменных (квантовые, волновые, молекулярные механизмы) и компьютерных программ по искусственному интеллекту. В объяснительных схемах зарубежных авторов встречаем как проявления крайнего биологизма (Searle, 1997; 2000), так и системного субстанционализма (Chalmers, 1996; 1997). В целом современное пространство изучения сознания может быть представлено в двух измерениях, складывающихся из «континуума» унитарных‐междисциплинарных исследований, с их крайностями в формах феноменологизма (интроспекционизма) и физикализма; и утилитарно‐ценностной шкалы с крайностями духовности и манипулятивизма.
В систематическом оформлении проблемы сознания можно выделить разные планы.
В философско‐психологическом плане главная сложность состоит в определении сущностной характеристики сознания, так как оно традиционно стоит в бинарной оппозиции с материей и прямо или косвенно участвует в различных производных этой оппозиции: психическое – телесное, субъективное – объективное, индивиду альное – социальное, внутреннее – внешнее, закономерное – спонтанное, зависимое – автономное, необходимое – свободное и т.д. и т.п. В философско‐методологическом плане наиболее интересные решения были определены еще В.М. Бехтеревым (объективистское преодоление онтологического дуализма посредством субстанционального объяснения сознания) и К. Ясперсом (агностицистское преодоление гносеологического дуализма посредством подчинения рационального мышления экзистенциальному мышлению – со зерцанию). В классическом варианте можно говорить: а) о логической противоречивости так или иначе определяемого сознания (Аллахвердов, 2000) в силу его невыводимости из материи; б) о гносеологической незавершаемости, так как в силу рефлексивности оно не может быть наделено качеством полноты (включая геделевский вариант); в) об онтологической универсальности, так как сознание может оформлять любые проявления человеческой жизни (бытия) (Знаков, 2005). Неклассический и постнеклассический дискурсы существенно расширили горизонт и вместе с ним спектр проблем, не определив при этом принципиальных решений с новых точек зрения. В то же время нарративный подход и социальный конструкционизм придали сознанию новое, ценностное измерение. В целом можно согласиться с мнением, высказанным еще С.Н. Трубецким, о том, что «противоречия отдельных философов относительно природы человеческого сознания имеют действительное основание в самом этом сознании» (цит. по: Мазилов, 2007).
В общепсихологическом плане сознание наделено предельной широтой, оно включает все психические процессы, состояния и свойства, с одной стороны, и полную неконкретность проявлений – с другой (в учебной литературе по психологии, отечественной и в зарубежной, сознание определено несколькими предложениями).
Не менее удручающая картина предстает в психолого‐прикладном плане: сознанию нет места во всевозможных отраслях психологии, за исключением психотерапии и отчасти патопсихологии. Вместе с тем весьма распространены словосочетания: экономическое сознание, политическое сознание, электоральное сознание, правовое сознание, нравственное сознание, профессиональное сознание, потребительское сознание и др.