Страница 9 из 9
Существенные различия можно проследить не только в относительной востребованности социогумантарных и естественных наук в современной России, но и в тех способах, которыми они проявляют себя на практике, в распределении основных точек взаимодействия с ней и, соответственно, в выдвижении на первый план тех или иных прикладных функций науки. Главную прикладную функцию естественной науки можно назвать «технологической». Она состоит в построении знания, на основе которого создаются новые технологии, быстро внедряемые в производство, позволяющие выпускать новые товары и постоянно обновлять наш быт. Социогуманитарная наука тоже выполняет «технологическую» функцию, что выражается в создании ее представителями политических и других социальных технологий, а также прочих видов применимых на практике стандартных процедур. (Всевозможные ноу‐хау, широко практикуемые социогуманитариями, тоже можно отнести к технологиям, но индивидуализированным, построенным на основе не объективированного, а «личностного» знания.) И все же основная функция, выполняемая социогуманитариями в нашем, да и вообще в современном обществе, не «технологическая», а «экспертная».
Хотя экспертная функция социоуманитарной науки наиболее зримо проявляется в тех ситуациях, когда решаются или обсуждаются важные общегосударственные вопросы, например, переносить сибирские реки в Среднюю Азию или не переносить11, она не менее важна и в тех «малых делах», из которых складывается жизнь современного общества. Экономисты, политологи, психологи, социологи и др. не только и не столько дают советы по поводу государственного устройства, сколько активно участвуют в качестве экспертов во всевозможных «малых делах». Незаметность этих «малых дел» несколько камуфлирует востребованность социоуманитарной науки в ее экспертной функции, которая в действительности служит одним из главных, если не самым главным, способом потребления услуг социогуманитариев в современном мире. В романе А. Кестлера «Девушки по вызову» (под которыми имеются в виду ученые – участники научных конференций) один из высоколобых формулирует соответствующее кредо таким образом: «Если шишкам нужен наш совет, пусть пользуются… Все остальное – вздор» (Кестлер, 2003, с. 135). Аналогичная мысль высказывается и в научных текстах: «Естественной функцией ученых обществоведов является научное консультирование тех, кто облечен правом так или иначе экспериментировать над обществом» (Заславская, 2002, с. 556). Весьма лестной для представителей нашей социогуманитартной науки является и такая ее характеристика: «Социальная наука относится к сферам социальной жизни относительно некоррупционного типа (то есть коэффициент коррупционности в них ниже, чем в других)» (Рапопорт, 2005, с. 173), хотя как можно по этому параметру сопоставлять науку, скажем, с пожарной инспекцией или ГАИ, не вполне понятно.
На рынке экспертных услуг существует острая конкуренция. И здесь тоже сказались веяния времени. Если раньше конкуренция в нашей социогуманитарной науке велась в основном между научными школами, которые Т. Кун назвал «боевыми единицами» допарадигмальной науки (Кун, 1975), и парадигмами, а ее предметом и, соответственно, яблоком раздора служил «единственно правильный» способ развития соответствующей науки (в домодернистской науке считалось, что таковой всегда имеется), то теперь в ней в основном узаконен парадигмальный плюрализм, а конкуренция ведется главным образом за расширение ареалов экспертной деятельности (и соответствующие источники финансирования). Но это, если воспользоваться дарвиновской терминологией, «борьба видов» (в данном случае видов науки), в то время как конкуренция на рынке экспертных услуг чаще напоминает «войну всех против всех», не исключающую, впрочем, создания коалиций, заключения союзов и конвенций. А наиболее типовые стратегии ведения боевых действий в «войне экспертов»: «он – не эксперт (ибо он – тупой, ангажированный, недостаточно образованный и т.п.), а я – эксперт (ибо обладаю прямо противоположными качествами), либо «он, конечно, эксперт, но я как эксперт лучше».
«Войны экспертов» стали неизбежным следствием и характерного для современного общества «культа экспертов», расчлененности экспертного сообщества на «клики экспертов», постоянной борьбы претендующих на этот статус за потенциальных клиентов, наиболее высокие места в экспертной иерархии. Подобно тому как, например, за политиками и политическими кланами всегда стоят их эксперты, за теми или иными «компетентными», т.е. выработанными с участием экспертов вариантами решения социально‐экономических и политических проблем всегда угадывается противостояние экспертных группировок. Противостояние политиков и выдвигаемых ими идей – это всегда надводная часть носящей менее зримые формы «войны экспертов».
Посредническая наука
Активная коммерциализация нашей социогуманитарной науки совпадает с либерализацией ее когнитивного контекста, что заставляет вспомнить тесную связь идейно‐политической либерализации и распространения рыночных отношений в истории цивилизации. Постмодернистская методология уверенными шагами распространяется по всем без исключения социогуманитарным дисциплинам, принося с собой легализацию плюрализма парадигм и концепций, освобождение от каких‐либо строгих правил и традиций и т.п. (см.: Юревич, 2001; и др.) Здесь, конечно, можно усмотреть простое совпадение параллельно разворачивающихся процессов: с одной стороны, распространение постмодернизма в современной, постнеклассической, в терминах В.С. Степина (Степин, 2000), науке, с другой – распространение рыночных отношений в нашем обществе, в сеть которых вплелась и наука. Но можно разглядеть и взаимосвязь соответствующих процессов: с одной стороны, создание лучших условий для коммерциализации научного знания в условиях постмодернистской методологии, с другой – облегчение распространения этой методологии, снимающей многие методологические запреты, на фоне снятия социальных запретов в окружающем науку обществе.
Пример можно взять из области психологии (как научной дисциплины). Основная часть психологической практики строится на модифицированных (в той или иной мере) принципах фрейдизма, а также тесно связанных с ними принципах гуманистической психологии и т.п. (Введение в практическую социальную психологию, 1994). Вместе с тем официальной методологией нашей психологической науки долгие годы был позитивизм, обросший марксисткой фразеологией. И если бы легализация методологического плюрализма не произошла в сфере психологических исследований и в системе подготовки психологов, то возможности практического применения полученного ими образования были бы сведены почти к минимуму12. И наоборот, плюрализм психологической практики, в общем и целом развивающейся в соответствии с принципом «пусть прорастают все цветы», не мог не отразиться на методологических стандартах академической психологии, которая в качестве одного из своих основных методологических ориентиров тоже выдвинула принцип взаимной толерантности научных школ и концепций (См.: Юревич, 2001).
Конец ознакомительного фрагмента.
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на