Страница 6 из 7
И наступила Тишина. Слишком много вопросов разом возникло к этому письму. Мало того, что в моём воображении казалось оно мне алым, словно было облито кровью, а текст начертан словно языком болью, оно было пропитано силой. Сквозь письмо этот человек словно рассмотрел меня – никому не известного, скрытого всеми способами за ширмой безнаказанности.
В воображении я сразу представлял себе образ этого человека. Сильный, старый, больной, но стойкий мужчина в военной форме, с множеством наград, с мудрыми глазами, смотрящими в глубь сути дела, умеющего отбрасывать ненужную мишуру, которую пускают в глаза такие шарлатаны как я. Куда ты смотришь, друг мой, в кого? Сквозь это письмо ты хочешь убить меня, итак убитого? Зачем?
Виски недолго находился в раздумьях. Внезапно он соскочил с места, лишь успел я заметить блеснувшую перед глазами белую искру. Виски выхватил из рук моих письмо, сжал его, не снимая ухмылки с лица, и стал рвать так яростно, что ошмётки бедной бумаги разлетались фейерверком ужасным.
– Что ты делаешь? – я попытался остановить его, но было уже поздно. Весь пол был усыпан ошмётками письма.
– Что Я делаю? – безумно переспрашивал Виски. – Я просто избавляюсь от лишних проблем.
– Разве я разрешил? Ты нарушил закон, Виски! Есть правило, нельзя уничтожать чужие письма! Они в сто раз ценнее, чем твоя грязная душа!
Виски усмехнулся:
– О, вот это ты зря. Наши души едины, друг мой, и сделал я это по твоему желанию. Ты часть меня…
– Нет это ТЫ часть меня, знай своё место, Виски! – я ударил кулаком по столу – предпринял единственную возможную меру. – И как теперь отвечать на письмо? Ты об этом подумал?
Тут Виски застонал, схватился за голову и демонстративно пропел:
– О, святые Исусы, какой же ты тупой… – он резко взглянул на меня, в глазах его читалось оскорбление. Самое яростно оскорбление, которое только можно представить. – Именно об этом я и думал, Ричи! Лучше просто не отвечать на письма от таких догадливых стариков!
– Но… если мы не ответим, то человек на том конце будет волноваться. Представь себе боль от томительного и бесконечного ожидания. Он, ведь, всё равно напишет вновь, так что какой в этом смысл? – я не понимал тупость в нём, а ему казалось, что тупость рождается во мне.
Он промолчал. Иногда я задаюсь вопросом, что творится в его пустой голове, какие процессы протекают там? Вряд ли он приходит ко мне из-за того, что просто хочет приятно провести время или поработать на благо других. Тогда зачем ему всё это? У меня есть привычка задавать вопросы, осознавая, что никто не даст мне нормального ответа.
В итоге я, тяжело вздохнув, взял чистый лист, вставил его в машинку и собрался уж было писать по памяти.
– Диктуй, – приказал я Виски.
– Нет. Если тебе надо пиши сам. Я не буду диктовать ответ на письмо, которое сам же разорвал.
– Диктуй, Виски.
– Пиши сам, Ричи.
В тот раз я был бессилен. В моём понимании, я не могу написать чего-то без помощи Виски. Это невозможно даже в представлении.
Критикуя его и обзывая всеми способами, убрал лист и печатную машинку. На сегодня с меня хватит».
Время 22:17.
В пустом кабинете сидит потерянный человек. Он один. На столе возвышаются стопки полностью идентичных писем, в дальнем углу за дверью валяются комки исписанной бумаги.
За окном бушует непогода, и сквозь сырые окна проникает лунный свет, отбрасывая тень больного. Внезапно Ричард Рональди поднялся с кресла, бормоча что-то. Его глаза направлены куда-то в сторону, а руки сами, интуитивно двигаются. Пихая в узкий чемодан стопки писем, он всё бормочет и бормочет.
Этажом ниже, в кабинете его секретарши Жизель, играет мимолётная, закадровая Флоренская музыка. Жизель Танцует вместе с Итаном некультурное и странное подобие вальса. Оба болтают о мелочах, и каждый прислушивается к малейшему шороху, который доносится сверху, из кабинета их начальника.
Серость будничного дня слилась с ночной иллюзией, образуя жуткое, томное, сковывающее чувство.
Мистер Рональди сложил всё в чемодан. Встал с кресла, хрустя рано постаревшими костями, одел полосатое пальто, обращаясь визуально в высокое, безличное чудо, изрыгаемое матерью-судьбой для того, чтобы наводить хаос в городах, подобных Лирну, или же для того, чтобы воссоздать порядок.
Внезапно мистер Рональди остановился у самой двери, вспомнил что-то, вышел из кабинета, поспешно закрывая за собой дверь на ключ. «Никто не войдёт, никто не узнает», – бормочет он. Зрачки бегают в страхе, и страх этот вызван призрачным ощущением грядущего. «Грядущее грядёт, грядущее идёт», – бормочет мистер Рональди, поднимаясь вверх по лестницам.
Лампочки сверкают мимолётно, несутся поезда, и чей-то голос, подобный хаосному предвещению, бормочет и бормочет. Мистер Ричи поднимается на третий этаж. Ему приходится пригибаться, чтобы не задеть головой потолка. Как безразличная стена, бормоча, поднимается он. От его чёрно-белого пальто не отскакивает свет, ступени трещат, предвещая.
Поднявшись вверх, Ричард Рональди открывает дверь, облитую золотом, окрашенную в прозрачный, всем телом дрожа и пугаясь, бормоча одновременно.
– Доброй ночи, Господин Джеральд, могу я войти? – робея спрашивает он.
– О да, Ричи, конечно.
Ричард Рональди ликует. Он входит в богато уставленный кабинет. Бормочет:
– Вы меня вызывали?
– О да, Ричи, да, – повторяет он. – Как жизнь?
– Очень хорошо!
– Так и знал. У тебя всегда всё хорошо, – слышится треск огня, и одиноко вспыхивает сигарета, предвещая. – Слушай, я тут хотел бы у тебя спросить кой-чего.
– Спросить?
– Ой, нет. Попросить. Знаешь, Ричи, ты давно работаешь у нас, и я давно уже заметил, что ты человек не из простых. Секретарша твоя постоянно приходит ко мне и жалуется на то, что с тобой невозможно работать. Ты постоянно что-то бормочешь. Ещё ребята из отдела перехвата говорят, что ты сильно странный…
– Нет.
– Ох, – рассмеялся он. – Я знаю, что нет. Глупцы всегда жалуются на гениев, верно?
Ричард Рональди пугливо молчит.
– Кхм-кхм, ну ладно. Вообще я позвал тебя к себе не за этим. Опять же, я бы хотел тебя попросить об одной просьбе. Я давно заметил, что персонаж ты интересный, а также заметил то, что люди, работающие с тобой, за редким исключением оказываются в больнице, а затем в земле. Интересная закономерность?
– Нет.
– Да. Так вот. Я бы хотел, чтобы ты написал книгу о себе, о своей работе, к примеру. Когда ты в первый раз пришёл к нам в агентство и сам попросил о том, чтобы я дал тебе возможность отвечать на чужие письма, уже тогда я понял, что ты особенный. Можешь написать рассказ о себе, о своих мыслях, обо всём. Конечно, стоит бы избегать лишних подробностей. Ну что же?
Ответ был очевиден.
Глава 3
«Синий-синий-синий дом в поле том»
«Грядущее идёт, грядущее грядёт, но в каком обличии явится ко мне оно, неизвестно.
На днях я прочитал одну интересную книжку, называется она «Похождения Господине Джеральда в Вене». Интересное чтиво. Рассказывается о том, как наш управленец ездил в загородный город. О том, что в морских городах не хватает питья, что леденящий холод пронизывает тамошние земли. Аж дух захватывает.
Читая подобное, осознаёшь, что Лирн, наверное, не самый плохой город. Как минимум, начинаешь понимать, что в нём есть своя изюминка, у него есть своё дыхание, а народная масса легко различима и не составит труда отличить коренного жителя Лирна от обычного приезжего на заработки беднягу или сбежавшего из соседней страны крепостного крестьянина.
Хоть мне это не нравится, хоть я и стараюсь отстраняться от подобного, мне всё же в некоторой степени нравится черта, присущая моим «коллегам по городу». В то время как улицы окрашены в чёрный, а небо играется с нами как с земными рабами, они – другие, отличные от меня люди – стараются выделиться яркостью в своём наряде. Люди в Лирне не гуляют по улицам- они плывут, скользя по чёрной грязи, словно бы маленькие яркие кораблики в чёрном море.