Страница 45 из 46
Она уже обнажила шпагу, блестевшую, как зеркало (Вспомнилось не к месту напутствие колдуньи Грельфи: «Надейся на зеркала…» Или к месту?), а камергеры и гвардейцы завистливо таращились глупыми глазами на новенькие ордена. Она слегка ударила по левому плечу оцепеневшего от торжественности момента Хартога и звонко, старательно произнесла:
– Данной мне властью и в силу традиций Империи Четырех Миров посвящаю вас, рыцарь, в великие герцоги Харланские со всеми правами и обязанностями, кои влечет за собой сей титул! – И голос словно тысячекратно усилился. И слова были слышны в самом дальнем уголке дворца.
Видно было, что Яна впервые участвует в подобной церемонии и ей это страшно нравится. Сварогу захотелось взять ее за руку, подвести к трупу Мораг, все еще лежавшему на прежнем месте (и заслоненному спинами синих), сказать: «А вот это труп, ваше величество. Когда убивают живого человека, получается труп».
Он сдержался, конечно. Ни к чему расстраивать лишними трупами юных девочек, в данный момент мнящих себя персонажами древних рыцарских романов. Чем меньше человек увидит в жизни трупов, тем лучше. Тем более что самим трупам все равно, служат они в воспитательных целях или нет.
Воспользовавшись тем, что Яна захотела осмотреть зал, Сварог тихонько вышел в коридор. Повсюду следы жестокой схватки: кое-где лежат трупы – но остались только выглядевшие наиболее пристойно и эстетично, те, что вполне могли сойти за бутафорию к съемкам лихого боевика. Как и следовало ожидать.
Казармы еще догорали – над кронами висел вертикальный столб грязно-бурого дыма, слабо колыхался, понемногу истаивая. Ветерок отщипывал от края столба размытые клочки и уносил прочь. Одни газоны изрыты конскими копытами, на других стоят боевые драккары и пурпурная с золотом вимана Яны. Повсюду в картинных позах застыли Бриллиантовые Пикинеры – лейб-гвардия, усачи в черных мундирах, обильно украшенных алыми кружевами и густыми рядами бриллиантовых пуговиц, нашитых где только возможно. Пики с фигурными наконечниками, на которые они небрежно опирались, были, понятно, не пики, а излучатели чего-то впечатляющего и крайне эффективного, Сварог толком так и не узнал.
Поодаль, держа под уздцы коней, почтительно косясь на заоблачную гвардию, выстроились уцелевшие солдаты Хартога в ободранных мундирах, заляпанные своей кровью и чужой слизью. Несколько лишние здесь, как бедные родственники. Вот и все. Итог как итог, не хуже и не лучше многих. И Сварог, глядя на разгромленный парк, печально подумал: неужели и здешняя жизнь станет лишь повторением пройденного?
Он подергал разлапистую звезду, но звезда сидела прочно, как пришитая.
– Смешно, – сказал неслышно подошедший Гаудин. – Сколько служу по департаменту, награждали исключительно к торжественным дням, и моя скромная персона помещалась обычно в конце длинного списка. И вдруг на грудь мою порхнул один из высших орденов. Не без вашей помощи.
– Не стоит благодарностей, – сказал Сварог, отвернувшись.
– Канцлер будет в растерянности и ярости. Из-за удостоившихся столь же высокого отличия ваших сподвижников. По старой традиции для земных обитателей отведена парочка вполне пристойных, но третьеразрядных орденов, но императрица, не подумав, одарила ваших соратников Полярной Звездой, которой удостаивались и немногие короли. Занятный казус.
И было ясно, что Гаудин говорит, лишь бы не молчать, а сам все старается заглянуть в глубь глаз своего собеседника, пытаясь найти там то ли отрицание, то ли подтверждение чего-то очень важного.
– Должно быть, – вяло согласился Сварог.
– Конечно, личная канцелярия ее величества обязана будет отправить награжденным патенты, ибо решение императрицы отменено быть не может, дабы не компрометировать перед обитателями земли принципа непогрешимости трона…
– Бросьте, – сказал Сварог. – Что случилось?
– Крайне любопытная арифметика имеет место быть, – меланхолично сказал Гаудин. – Здесь уничтожено около шести сотен навьев – но экстренно предпринятое обследование выявило в последние дни в Ямурлаке и Пограничье около семи тысяч относительно недавно вскрытых могил…
– Что? Значит, остальные где-то в Харлане?
– Нет, – сказал Гаудин с таким видом, будто и не сомневался, что уж кому-кому, а его собеседнику прекрасно известно, куда спрятались недостающие.
– А где?
– Не знаю, – сказал Гаудин. – К этому можно добавить, что моей службе неизвестны ни всадники на ящерах, атаковавшие вас возле храма, ни виновники гибели Фиортена, я просто не представляю, кто это может быть, их не должно существовать, и тем не менее… Ну что, не будете со мной работать?
– Буду, – сказал Сварог. – Но исключительно оттого, что у меня появились свои счеты. Но если вы думаете…
– Ничего я не думаю. Я решаю, подходит мне человек или нет. Вы мне подходите, лорд Сварог. Вам не приходило в голову, что все это время вам самим диким, фантастическим образом везло?
– Приходило.
Сварог понял, что на самом деле это и есть главный для Гаудина вопрос, а все остальное – мишура. Просто в силу своей профессии собеседник уже разучился обходиться без провокационных вопросов.
– Если верить иным ученым, везение – физическая категория. Как время, гравитация или электромагнитное поле. Словом, вам следовало бы доискаться до сути своего предназначения в этом мире. Есть одна старинная книга…
– «Об искусстве игры в шакра-чатурандж»?
– Уже знаете? Ах да, Борн… Не смотрите на меня так. Никто его не заставлял выбирать именно эту дорогу.
– Что это за очаг там, в доме?
– Это жертвенник. Капище сатанистов, воссозданное с превеликим тщанием согласно старинным «черным трактатам». И пусть вас не удивляет, что портьера, сквозь которую пролетело убившее Мораг ледяное копье, при тщательном осмотре оказалась совершенно целой. Она, как и многие, излишне полагалась на хозяина, преспокойно пожертвовавшего ею, как только он понял, что больше она никакой пользы не принесет. И пусть вас не удивляет, что труп остался относительно целым. Лед впитал информацию и растаял. Допрос уже бесполезен. Вы не обратили внимания на отсутствие в особняке зеркал?
– Как-то не приглядывался. Не было времени.
– Там нет ни единого зеркала. Очень странно для дома, где обитала молодая, красивая женщина, имевшая в услужении десяток юных красавиц… – И видя, что сказанное занимает Сварога не очень, лорд Гаудин взял его под руку и понизил голос: – Видите ли, свой истинный облик порой можно скрыть так надежно, что не помогут и предназначенные для выявления такового заклинания, но зеркало нельзя ни обмануть, ни зачаровать. Очевидно, в доме обитал еще и некто, имевший веские поводы опасаться зеркал. Если вам доведется когда-нибудь попасть в дом, где нет ни единого зеркала, постарайтесь покинуть его побыстрее. – На его лице появилась жестокая усмешка. – Как только улетит императрица и ускачет новоявленный великий герцог, я выжгу это гнездо на лигу вокруг. Коли уж все можно списать на штурм, бой… Вы знаете, как для того, кто умеет видеть, выглядят одержимые присутствием нечистой силы города? Они закутаны мглой, акварельно-серой, полупрозрачной, устойчивой… Пойдемте. Вашу собаку уже перенесли в виману, делать нам здесь больше нечего…
Речь Гаудина прервалась на полуслове, локоть Сварога он отпустил.
Навстречу им шел Леверлин. Сварог остановился, не зная, что сказать. Любые слова были бы не теми.
И Леверлин заговорил первым:
– Ну что, все у тебя отлично?
– Боюсь, что да, – сказал Сварог, мучительно подыскивая слова. – А ты?
– Опустошу винные подвалы герцога, насколько удастся, потом поплыву домой. Любезный батюшка, увидев беспутного сына с Полярной Звездой на груди, будет в умилении. Если подвернутся приключения – заходи. Равена, Ремиденум. Там меня знают даже кошки на крышах, только не нужно спрашивать дорогу у пожарных – студенты Ремиденума с их цехом в традиционной вражде… Удачи, дружище!
В отличие от Сварога, нужные слова Леверлин нашел легко. Удача благоволит поэтам и бесшабашным гулякам…