Эскония. Перерождение

Все звонки друзей шли в игнор. С Лерой она всё так же общалась, только вот видеться с ним ей было страшно, как и со всеми остальными. Он же говорил, что занят подготовкой к концерту, это было как нельзя кстати.

А на дворе тем временем была середина июня. Школа должна была закончиться через несколько дней. «У меня будет время всё ещё раз обдумать», — планировала Софа, возвращаясь домой. Её мучали вопросы о том, что же должно случиться, что пробудит её силы, что вообще будет, что она будет делать, когда всё вспомнит, и кого же так любила Сефилия?

Она уже поднялась по подъезду и открыла дверь, как вдруг сумка выпала из её рук. В прихожей висело до боли знакомое серое пальто… «Мама приехала», — резко осознала Софа. Несмотря на всё, она не хотела вмешивать её или говорить обо всём, что происходит.

— Привет! — крикнула Софа, закрывая за собой дверь. — Почему ты тут?

— Привет, дорогая, кушать хочешь? — спросила её мама из кухни.

— Ага, а ты не расскажешь свою супер-историю? — повторила вопрос Софа, втайне радуясь приезду матери.

— Разденься сначала. Что за привычка устраивать мне допрос? Это я мама, а не ты. Придёшь на кухню и всё расскажу, но сначала иди мой руки, — откомандовала мама, чуть смеясь.

«Странная она какая-то», — подумала Софа, но решила отложить разговор до тех пор, пока и правда не переоденется и не уберёт школьные вещи. — «Но не сбежит же мама?», — пронеслась мысль в голове Софы.

— Я всё. Иду кушать, — сказала Софа, выходя из ванны уже в домашней одежде и собирая волосы в хвост.

— Садись, — сказала мама серьёзным голосом.

— Что-то случилось? — не поняла такую смену настроения Софа.

— Ты прости меня… Недавно я была в больнице и у меня нашли отклонение. Не совсем отклонение, но врачи пока не знают, что с этим делать. В целом мой организм здоров, только вот некоторые органы слишком расширены… — начала говорить её мама, тяжело выдыхая.

— Что это значит? — строго спросила Софа. Ей казалось, пол уходит из-под её ног.

— Понимаешь, у меня в организме одни органы давят на другие, образуются гематомы, а из-за того, что это выяснилось только сейчас, на месте этих гематом уже начинаются внутренние кровотечения. Врачи думают, что с этим делать, но я правда не уверена, что уже можно что-то сделать… — тихо рассказывала её мама.

И тут в голове Софы всплыли слова Сефилии: «Ты назвала даты и время их смерти и все из них сбылись верно». Значит…

— Какую дату я назвала?! — крикнула она неожиданно даже для себя.

— Так ты всё знаешь… — опешила Наталья, не зная, как на это реагировать.

— Не всё. Я так ничего и не вспомнила. Она сказала, что ещё рано, но, мам, какую дату я назвала? — взмолилась Софа, чувствуя, как слезы подступают к горлу.

— 22 июня этого года… — сказала мама, бледнея.

— Это же через пару дней. И ты говоришь мне об этом только сейчас? Если знала, почему не пошла в больницу раньше? А если бы тебя можно было спасти? А если и сейчас можно? Мы же можем что-то сделать? Хоть что-то? — умоляюще произнесла Софа, начиная рыдать.

— Боюсь, дорогая, мы ничего не можем сделать… Я лягу на операцию девятнадцатого числа. Если она пройдёт успешно, то, возможно, я буду жить, а если нет, умру в течение нескольких дней… — сказала мама, подходя и вытирая слёзы Софы.

— Соф, Софочка, моя милая дочка, я знаю, что плохо поступала, знаю, что сбегать от тебя всё это время было так жестоко, и я знаю, что должна была всё рассказать раньше, но умоляю, прости меня… Я правда желаю тебе только самого лучшего и люблю тебя так сильно, как только может любить мать своего ребёнка, именно поэтому я и не смогла это рассказать. Ты бы не смогла жить, зная, что я умру так рано, не наслаждалась бы этой жизнью, а только искала возможности меня спасти. Это было бы неправильно. Но я всё равно прошу у тебя прощения.

— Но девятнадцатое число через пять дней… — только сейчас поняла Софа.

— Поэтому ты должна послушать меня очень внимательно. Если со мной что-то случится, ты будешь под опекой отца. Он сейчас улетел в Финляндию, но прилетит завтра и останется на неделю. Потом ты решишь, улететь с ним или остаться — в любом случае, у меня есть свой секретный счёт. На нём более чем достаточно средств для того, чтобы спокойно жить и оплатить тебе учёбу в университете, если это потребуется, так что не переживай. Давай побудем вместе эти дни, ладно? — наконец сказала она, смотря на неё глазами, полными надежды, и ожидая реакцию.

— Конечно, мам, конечно, всё, что захочешь… — сказала Софа, запинаясь от слёз.

Это был первый раз, когда они так честно поговорили, первый раз, когда еда была такой солёной и одновременно такой вкусной, не потому, что её пересолили, а от слёз. Софа наконец поняла, как много это для неё значит.

Следующие дни она больше не появлялась в школе, прикрываясь болезнью. Разумеется, поползли слухи, но её это не волновало. Экзамены были сданы ещё в конце мая, а это значит, что на оценки уже ничего не могло повлиять.

Она проводила с мамой всё свое время, редко отвечая на смс друзей и звонки. Она даже никому так и не сказала про возможную смерть матери. Как она могла рушить их жизни, которые были не омрачены ничем, и даже наоборот — стремительно развивались с началом каникул.

Эти пять дней пролетели как миг. Конечно, пришлось повозиться с вопросами опеки. Мама настояла, чтобы отец уже сейчас полностью взял Софу к себе, тем более, что это ничего бы не изменило в их жизни.

— Сколько можно? Ты ещё даже не легла на операцию, а уже говоришь о летальном исходе?! — кричал Алексей.

— Мне так будет спокойнее, я прошу тебя, — взмолилась Наталья.

— Ладно, если ты так этого хочешь… Но я нашёл лучших врачей. Ты не оставишь её без мамы, я ведь не смогу тут с ней жить, а ты её как будто не знаешь. Со мной в Финляндию она не полетит, попросту не захочет, — уже спокойнее произнёс он.

— Знаю, но хочу быть уверена, что ты её не бросишь, — ответила она холодным голосом.

Именно так и были решены бумажные вопросы ещё до операции.

И вот настало то самое девятнадцатое число. Весь день Софа провела в больнице, не отходя от операционной ни на минуту. Она сидела в белом коридоре, мимо неё проходили, а иногда пробегали медсестры и другой персонал больницы, а она просто не могла уйти. Ей казалось, если она уйдёт — всё пойдет не так. И вот спустя самые мучительные двадцать часов к ней вышел врач.

— Идите поспите, — тихо произнёс он, заметив, что она еле дышит.

— Что с моей мамой? — резко спросила она, не желая знать ничего другого.

— Всё хорошо, операция прошла успешно. Но ей нужно поспать. Уже всё закончилось, всё будет хорошо. Езжайте домой, до двадцать пятого мы всё равно вас к ней не пустим, — ответил он, тепло улыбаясь.

— А вы уверены? — вдруг спросила Софа.

— Что за вопросы, милочка? Я всё-таки врач, — ответил он, смеясь.

— Хорошо, спасибо, — ответила Софа, поднялась и направилась домой с таким чувством, будто камень упал с её души.

Неужели её предсказание было неверным? Может, она не так сильна, да и какая к чёрту разница? «Главное, что мама будет жить», — только и могла думать она.

Придя домой, она уснула и проснулась только вечером следующего дня. Отец так и не заехал. Она взяла телефон… Куча пропущенных, даже Лера звонил. Куча смс «Я скучаю», «Что происходит?», «Ты в порядке?» и ещё много похожих от него не могли её не радовать, но он был не тем, с кем она хотела поговорить.

Она позже перед всеми извинится и объяснит, что произошло. Позже, но не сейчас, сейчас она набрала номер Егора и, стоило ему взять трубку, принялась рассказывать всё, что с ней произошло, правда, умолчав о Сефилии и дате смерти, но это было не так важно.

Следующие дни были самыми счастливыми в её жизни. Она наконец увиделась с Егором и этим вечером встретится с Лерой. Теперь они друзья, она извинится перед ним и всё объяснит…

И она с ним встретилась, правда, не провела с ним и пяти минут…