Страница 7 из 8
После переезда Нортон стал замкнутым, превратился в плохую копию самого себя. У него не хватало сил подстроиться под новые обстоятельства. Он злился на отца и в отместку бросил заниматься баскетболом.
– Как остаться в школьной команде, если я перевелся?
– Да-а, вопросик…
Протей снова вылез в окно.
– Пять минут, – предупредил Нортон, имея в виду, что дольше не выдержит уличный холод.
Вместо ответа Протей устроился на подоконнике, подтянув колено к груди.
Нортон ушел в дальний угол спальни, где меньше всего сквозило. Повозился с коллекцией фигурок киногероев, вертя их в руках и тем самым освобождая от слоя пыли.
Через пять минут он обернулся и увидел счастливого Протея. Тот подставил лицо ветру, который ласково перебирал его светлые волосы.
Сжалившись, он решил предоставить ему еще пару дополнительных минут этого сомнительного удовольствия. Спустился вниз за обедом, не понимая взволнован ли тем обстоятельством, что сейчас увидится с Лили. Он любил ее, но в ответ получал постоянные насмешки и издевательства.
Застав девушку на кухне, он не разобрал рад очередной встрече или нет. Особенно тому, что они оказались наедине.
– Марта вышла во двор.
Соизволила ответить гостья. Нортон едва совладал с эмоциями. Ничего более доброжелательного она ему не говорила.
– Ясно, – сухо отозвался он и полез в холодильник.
– Твой обед на подносе, – последовала подсказка.
Прежде, чем закрыть холодильник, Нортон стиснул зубы. Что-то не так. Лили не станет любезничать с ним без повода.
Стоило ему ухватиться за поднос, и ситуация прояснилась.
– У твоего друга есть девушка? – спросила Лили, как ни в чем не бывало, откусывая свежеиспеченное печенье.
Скулы Нортона свело спазмом, и челюсти с трудом разжались.
– Нет, – коротко и хлестко признал он, и поспешил уйти.
Как донес поднос до спальни и не опрокинул, он не представлял. От избытка смешанных эмоций его руки дрожали. В нем пробудилась необоснованная злость на Протея за то, что понравился Лили. Чуть более логичная злость на девушку за бесчувственное отношение. И на себя за любовь, за ревность и за то, что недостаточно красив для той, в которую влюблен.
Впрочем, ему удалось укротить эмоции и зайти в спальню без назойливого желания высказать все, что думает. Протей как раз закрывал окно, сверкая раскрасневшимся носом.
– Обед! – обрадовался он, а Нортона вдруг прорвало.
– Ну вот, – поставив поднос на стол, он посмотрел на друга с претензией. – Ты понравился Лили.
Протей сцапал с подноса гренку и с удовольствием откусил.
– Боже, какой я голодный, – его не заинтересовало известие, что он затронул чье-то сердце.
– Наверное, начнешь с ней встречаться…
– С чего вдруг? – набивая рот, Протей дотянулся до тарелки с ломтиками ветчины. – Я же сказал, что мне не нравятся такие.
– Они постоянно вокруг тебя вьются.
– Это я им нравлюсь, а не они мне.
Соорудив высокий бутерброд, Протей устроился на кровати, сложив ноги по-турецки.
Нортон протяжно выдохнул. Он не помешал другу, если бы его чувства оказались ответными. Но их отсутствие принесло ему облегчение.
– Кстати, я вычитал интересный факт про «Звездные воины», – поделился Протей, стремительно расправляясь с обедом. – Оказывается, голова дроида IG-88 в прошлой жизни играла диспенсер в сцене из бара «Звездные войны: Эпизод IV – Новая надежда». Представляешь?
Дурное настроение уничтожило аппетит Нортона, да и в разговор он втянулся с трудом.
– Переработанный реквизит? Прикольно.
– Будет прикольно, если этот вопрос зададут нам на школьной викторине, – хохотнул Протей и откусил приличный кусок от своей поистине небоскребной конструкции.
Без интереса осмотрев оставшиеся запчасти для бутерброда, лежащие на подносе, Нортон наскоро собрал свою порцию. Запах еды постепенно пробуждал аппетит, так что через минуту он жевал не менее активно, чем Протей.
– Жаль, что теперь мы соперники, – его удручал тот факт, что теперь они учатся в разных школах.
– Ну, извини, – неразборчиво сказал Протей с набитым ртом. Проглотил и заговорил более внятно. – Я сыграю разочек ради папы. Он ведь был фанатом фантастических фильмов.
– Я буду играть, чтобы меня Лили заметила.
– Думаешь, в прошлый раз у тебя не получилось? – Протей артистично поиграл бровями, намекая на его эпичное падение. Вышло забавно, и у Нортона исчезло желание заслуженно треснуть его за дерзкую шутку. – Что она вообще делала на викторине по математике?
– Она не глупая, правда.
– Я и не думаю, что она глупая. Но заядлая инстаграмщица не приняла бы участие в самой викторине.
Нортону было тяжело слушать, как друг осуждает девушку, занявшую его сердце. Надеясь избавиться от неприятной темы, он предпочел отмолчаться и уставился на свой бутерброд. Тот получился на редкость кособоким. С одной стороны торчал изрядный ломтик ветчины, с другой вылезал помидор….
– Теперь поговорим о нашей вылазке? – с легким намеком на язвительность предложил Протей. – Или тема Лили не исчерпана?
Нортон невесело хмыкнул.
– Придурок, – толкнул его плечом и пообещал: – Я посмотрю на тебя, когда ты безответно влюбишься.
– Я бы сам на себя посмотрел, – Протей и не подумал обижаться, – но мое сердце создано исключительно для любви к фотографиям.
***
Кирк уже минут десять смотрел на графики, которые ему показал Хан. То, что он видел, ему очень не нравилось. Врата за двенадцать часов так и не стабилизировались. На графике четко прослеживались новые сумасшедшие скачки. Создавалось впечатление, что Врата накрыла очередная волна повреждений. Получается, прошлую ночь он зря просидел, стараясь их реанимировать?
– Как считаешь, можно починить? – поинтересовался Хан. Он тоже не сводил глаз с графиков, но вряд ли понимал, что с ними происходит.
– Пока не знаю, – пробормотал Кирк, указательным пальцем плотно прижимая очки к переносице.
– Если не удастся, получится собрать новые?
– Да, конечно… – быстро ответил Кирк.
Но осмыслил то, что его спросили и отлип от экрана монитора, чтобы посмотреть на собеседника. Хан улыбнулся, как человек, который даже приблизительно не представляет, насколько сложно спроектировать конструкцию, открывающую путь в другой мир.
– Только если меня профинансируют. Дикс откажется вливать деньги в проект, если мы не поймем в чем тут дело.
– Не откажется… – простецки заверил Хан. Отъехал на кресле от мониторов и потянулся, разминая уставшие плечи. – Он все сделает, чтобы увидеться со своей семьей. Это ведь его золотая мечта.
– Мечта? – Кирк с трудом понимал смысл такого желания. Да, переход в Астрал он разработал, руководствуясь желанием увидеться с матерью. Хотел спросить, куда она исчезла прохладным осенним днем. Но он никогда не планировал таким образом ее вернуть.
– Ага, мечта, – Хан не понял его недоумения, и принялся объяснять: – У меня тоже есть. Я отдам все, лишь бы не встретиться со старушкой смертью, – он содрогнулся всем телом и вернулся к своим мониторам. – Жутко боюсь умереть.
– О, ты ошибаешься, – с философской ноткой проговорил Кирк. – Бессмертие – это наказание.
– Почему же тогда им никого не наказывают?
Вопрос был справедливый, только Кирк больше не слушал оператора, полностью погрузившись в свою проблему.
– Не понимаю, – он снял очки и протер глаза. – Откуда взялся очередной всплеск? Его производят Врата или он исходит оттуда?
Кирк особенно выделил последнее слово. Хан глянул на выведенные графики, но не нашел в них ничего интересного.
– Нет никаких доказательств, – он импульсивно взлохматил волосы, став похожим на растрепанного пса. – Но мне кажется, что оттуда.
Кирк многозначительно посмотрел на оператора. Он оценивал ситуацию, опираясь на факты, а не на собственные ощущения. Но если он прав? Вдруг нечто на обратной стороне Врат разрушает их?
– Я хочу данные и наблюдения по Вратам за все время работы, – принял он решение.