Страница 5 из 7
Оказалось, пострел, улучив момент, добрался до записей Олли с уменьшительными заклинаниями для переходов. Первым ему попался строительный раздел. "Надо бы дедушке Уткинсу домик построить, – решил малыш. – Он любит в саду возиться, вот пусть там и живёт". Так как места между деревьями и грядками было немного, Лило решил построить маленький домик, правда, забыл про двери и окна. Зато, сообразив, что дедушка может не поместиться в новых апартаментах, догадался уменьшить старика.
Не зная что делать, папаша Модл стал звать Олли и Тину. Но их дома не было. Только Хрюря появилась и недоверчиво обнюхала постройку. Обежав вокруг и несколько раз чихнув, собака увлечённо принялась рыть. Хорошо, что "домик" был без фундамента. Вскоре образовался подкоп, и из лаза появился крошечный папаша Уткинс. Он был не больше ежа, если поставить того на задние лапы.
Увидев Лило, Уткинс побагровел, засопел и попытался схватить хворостину. Хворостина смотрелась в его руках как оглобля и, перевешивая, тянула в сторону. От этого малышу стало ещё страшнее. Опешивший Модл отпустил его ухо. Лило подпрыгнул и опрометью бросился вон со двора.
В это время Олли вместе с Тиной возвращались домой из Нового Хойбилона. С делами на сегодня было покончено, а денёк выдался на удивление ласковым и сулил тихий тёплый вечер. Поэтому решили не пользоваться переходом, а прокатиться на бричке. Тина напевала песенку, а Олли слушал её хрустальный голосок и жмурился от удовольствия.
Не прячь глаза, не отводи
Очей костёр зелёный.
То, что живёт в моей груди
Не знает слова "уходи",
Желая пасть в их омут,
Мечтает плыть в их глубине,
Резвясь в бездонном море.
Ты только, солнце, не грусти
И сердце к счастью отпусти,
Беда твоя – не горе.
Пусть я недолго был с тобой,
Но в трудные минуты
Я буду рядом. Твой покой
Оборонят от стужи злой
Судьбы моей маршруты.
Верь, как для неба края нет
Душе, что песнь слагает,
Так тесен будет целый свет
Тем, кто сквозь утренний рассвет
Тропой любви шагает.
Не удержать их, не пресечь
Пути завесой тленья.
Им проще будет в землю лечь
И целым миром пренебречь,
Чем выдержать забвенье.
Закончив последний куплет и собираясь вновь его повторить, Тина обернулась к Олли, но заметила в лазоревом небе быстро приближающуюся Хрюрю.
– Хозяин! – выпалила крылатая собака. – Уткинс стал малюсенький! Гав!
– Что, в детство впал? – не понял Виндибур.
Он представил, как почтенный тесть ползает на четвереньках и, пуская слюни, играет в деревянные куклы.
– Нет, хозяин, он р-ростом с ежа! Р-р-р! Лило постар-р-р-ался!
– Ой! – Тина спрятала лицо в ладони. – Кошмар! Бедный папочка! Скорей туда!
Папаша Модл уже весь извёлся. Он не успевал скакать по грядкам за шустрым Уткинсом, увещевая его:
– Да погоди, сосед, куда тебя опять несёт! Не ровён час, в помойную яму свалишься!
А измельчавший Уткинс шмыгал у него под ногами туда-сюда, обуреваемый желанием хоть что-нибудь предпринять. Он успел уже побывать в гороховых зарослях, подраться на капустной грядке с лесным кроликом и отдубасить палкой здоровенную жабу, надувшуюся было на него. Но больше всего несчастного садовода выводили из себя насекомые.
– Вредители! Одни вредители кругом! – кричал он, носясь со сломанной столовой вилкой наперевес, как морской царь с трезубцем, и брал "на абордаж" жуков и сороконожек.
– А ваш папаша знатный охотник, – съязвил старый Модл, как только увидел Олли и Тину. Он сидел, весь в поту, на ступеньках крыльца и держался за сердце.
– Стой! Родного отца не зашиби! – с упрёком заверещал Уткинс, простирая руку с вилкой в сторону дочери.
Тут воитель увидел очередную сороконожку и, издав боевой клич, кинулся на неё.
Наконец Олли пришёл в себя, достал усмарил и протараторил заученное наизусть заклинание. В пылу борьбы тесть не заметил, как принял прежние размеры. Да и как он мог это заметить, если сороконожка, попав в зону действия чар, тоже увеличилась, став вдруг гораздо больше среднего невысоклика.
Жуткая тварь согнулась дугой, зашипела как удав и приготовилась к броску. Она явно собралась расквитаться с Уткинсом за своих сородичей. Её челюсти отвратительно зашевелились, готовясь впиться в ненавистного огородника. Казалось, папашу Уткинса уже ничто не спасёт. Но Олли не растерялся, треснув в отвратительное рыло молнией. Сороконожка описала в воздухе кульбит, перелетела через забор и понеслась вскачь по улице, делая соседских собак заложниками пожизненных ночных кошмаров.
Использование переходов давало казне большую прибыль. Возглавляющий Канцелярию Болто пользовался заслуженным уважением. Пеликан Хрюкла по кличке "Проглот" пасся у дверей, принимая от благодарных посетителей непременное угощение.
Кроме постоянных препирательств с посетителями, в обязанности главы Канцелярии входило ещё многое. Болто и два его помощника объясняли правила пользования, растолковывали расписание появления дверей, сами ходили провожатыми, уменьшали и увеличивали, выручали угодивших в какую-нибудь неприятность. Но самым хлопотным делом, оказалось уследить за расписанием – его постоянно воровали.
Помощники Болто – два молодых невысоклика, замучились расчерчивать на свитках таблицы с часами работы и номерами переходов, вывешиваемые в коридоре Канцелярии. Если не каждый день, то уж каждый второй расписания пропадали. Наконец Болто это надоело. Он выжег цифры на доске и собственноручно прибил её к входной двери. Расписание провисело целых пять с половиной дней. Конец шестого Хрюкл провёл в бешенстве. Он перебрал все слышанные когда-то ругательства. Под вечер, убедившись, что расписание не вернулось на своё законное место, Болто пошёл к Олли.
Выслушав стенания несчастного друга, Виндибур принялся рассуждать.
– Слушай, я могу себе представить, что бумажные расписания прихватывают наши нерадивые соотечественники, которым их лень переписывать или запоминать, или даже гномы, из экономии чернил и бумаги. Но тот, кто покусился на прибитую доску, сделал это намеренно, пытаясь насолить.
– И ему это удалось, – фыркнул Болто.
– Вот именно. Где гарантия, что он не упрёт, скажем, каменную плиту, раз для него это имеет какой-то смысл? Поэтому надо раз и навсегда лишить его этого смысла. Сколько у нас сейчас переселенцев?
– Что ты хочешь сказать?
– Помнишь трюк с солнечными очками во время штурма? Тогда на всех хватило. Так вот, если у каждого в руках окажется своё расписание, то какой смысл воровать? И, кстати, неплохо бы припомнить, кто чаще всего мелькал в Канцелярии.
Болто всегда поражался способности Виндибура сразу выуживать корень проблемы. Уже на следующий день помощники стали выдавать всем желающим удобные складные расписания-памятки, где, кроме часов работы, размещались ещё правила пользования переходами и таблица стоимости пропусков. Народ был страшно доволен и благодарил за заботу.
Совет Олли припомнить часто «мелькавших» вылился в целое расследование. В результате подозреваемых в краже расписаний оказалось двое. И оба являлись помощниками Болто. Получалась ерунда. Побеседовав с Модлом и Прыглом, Болто вдруг вспомнил про архивариуса.
Расписания пропадали ближе к вечеру, а ещё точнее, под самое закрытие. Это совпадало с графиком передвижений Пью Клюкла. Архивариус регулярно забегал за выручкой, которую сдавал Грейзмоглу, назначенному казначеем Объединённого Совета.
"Точно, это же Клюкл! – радовался догадке Болто. – Непонятно только зачем воровать расписания тому, кто мог сам их переписывать". Теперь оставалось выяснить причину и вывести негодяя на чистую воду.