Трое

– Подрочи мне, Тати, – хрипло просит Мирон, стаскивая с меня шаровары.

Я провожу кулаком по его длине и охаю, потому что пальцы Мирона резко и без прелюдий проталкиваются во влагалище. Больше нет расслабляющих ласк, он быстро и глубоко погружает их в меня, задавая ритм моей руке. Чтобы удержаться на ногах, я обвиваю его плечи, губами прижимаюсь к виску.

– Хочу тебя… Трахни…

Мирон резко отрывает меня от стены, обхватив за талию, толкает на постель. Быстро оглядывается вокруг, обходит кровать и щёлкает кнопкой настольного ночника: он любит заниматься сексом при свете. Коротким движением избавляется от шорт, обнажая покачивающийся член, и сжимает его у основания.

– Сними эту тряпку, малыш.

Я машинально облизываю губы и удовлетворяю его просьбу: сдираю себя футболку и отбрасываю её в сторону. Взгляд Мирона растекается по моей груди, пока он неторопливо начинает удовлетворять себя рукой.

– Да… Идеальная. Теперь покажи мне свою задницу.

В животе завязывается новый тугой спазм – так действуют на меня его разговоры. В постели Мирон никогда не бывает молчаливым и запросто мог бы довести меня до оргазма даже не касаясь.

Я приподнимаюсь на локтях и, перевернувшись, встаю на четвереньки. Прелюдия на диване и выпитый алкоголь окончательно уничтожили смущение, поэтому я широко раздвигаю ноги и намеренно прогибаю спину, обеспечивая правильный вид.

Одновременно со звуком всасываемого воздуха половых губ касаются пальцы Мирона. Гладят меня сверху, неглубоко проникают внутрь, заставляя ёрзать и постанывать в ожидании, и через несколько секунд сменяются глубоким вторжением члена.

Я всхлипываю от долгожданной наполненности и сжимаю в кулаках покрывало. Ладони Мирона гладят мои ягодицы, поясницу, его движения неторопливые и глубокие. Я люблю этот размеренный ритм, позволяющий остро чувствовать каждый миллиметр нашего слияния – оргазм в этом случае бывает особенно сильным. Я чувствую его скорое приближение по тому, как в животе концентрируется напряжение, как тяжелеет грудь и как начинают подрагивать ноги.

Мирон выходит из меня, несколько раз проводит головкой у входа, размазывает влагу по клитору. Он всегда знает, когда я на грани, и заставляет меня просить.

– Пожалуйста, трахни… – я поворачиваю голову, чтобы на него посмотреть, и чувствую, как тело каменеет, а сердце начинает грохотать, разгоняя кровь до шума в висках. Потому что в спальне мы не одни. Возле стены рядом с дверью застыла тёмная фигура. Руслан.

– Мирон… – выходит из меня хриплым шёпотом.

Моя фраза обрывается, потому что в этот момент его член вновь заполняет меня до громкого всхлипа.

– Тсс, малыш, – слышу его хриплый голос. – Расслабься. Пусть Рус посмотрит.

11

Я не могу вымолвить ни слова. Тело и язык словно онемели, сердце бешено барабанит, уничтожая способность мыслить. Руслан здесь, в комнате. Видит нас голыми. Слышит, как я умоляю Мирона меня трахнуть. Смотрит, как мы занимаемся сексом. Мирон его не выгоняет. Все эти факты никак не могут уложиться в голове.

Моим первым импульсом становится прикрыться, спрятаться от чужих глаз и этого молчаливого созерцания. Я пытаюсь отстраниться, но в ту же секунду Мирон обхватывает мою талию, заставляя подняться. Спина впечатывается в разгоряченную грудь, к уху прижимаются его губы. Я вскрикиваю, потому что одновременно с этим его член с силой входит в меня.

– Доверяй мне, малыш. Ты со мной. Ничего плохого не случится.

Я слышу глухую поступь шагов, вижу, как по стене скользит тёмная тень. Ладонь Мирона ложится мне на грудь и сжимает, пальцы чертят узоры на моём животе, спускаясь ниже. Лицо обдает жаром, когда они находят клитор, несколько раз обводят его и надавливают. Сразу три источника наслаждения вышибают из головы последствия первого шока, я протяжно всхлипываю и жмурюсь.

– Открой глаза и смотри перед собой.

В постели я привыкла подчиняться Мирону, поэтому машинально делаю это и сейчас. Шум крови, прилившей к голове, заглушает даже бешеные удары сердца, когда я встречаюсь взглядом с Русланом. Он стоит всего в паре метров от нас, из-за тусклого освещения я не вижу половины его лица, но внимание отчётливо чувствую кожей. Он разглядывает мою грудь, которую мнут ладони его друга; то видит, как пальцы Мирона раскрывают мои половые губы, как кривится моё лицо.

– Течёшь, Тати, – хрипло шепчет Мирон, ускоряя движения члена до звонких хлопков. – Нравится, когда он на нас смотрит?

Внутри меня зреет протест, который никак не желает облечься в слова, поэтому я просто мотаю головой. В животе с каждой секундой взбухает напряжение, и сейчас я отчаянно хочу ему противостоять, чтобы убедить себя, что Мирон не прав и такое мне не может нравиться. В постели мы попробовали практически всё, но только сейчас мне кажется, что впервые шагнули за грань. Я зла на своё тело за то, что оно за то, что оно пытается доказать мне обратное, уверенно приветствуя подступающий оргазм.

От короткого несильного шлепка по клитору меня бьёт током, стены внутри с треском рушатся, и я, вопреки установкам мозга, взрываюсь. Застывшая фигура Руслана темнеет и исчезает: я закрываю глаза, отдаваясь сжигающим ощущениям, подстегиваемым непрекращающимися толчками и прерывистым шёпотом Мирона:

– Да… вот так. Давай еще, Тати… Сильнее сжимай, малыш.

В мозгу стихающим эхом звучит: «Он видел. Руслан видел всё».

Секунды спустя тело обмякает до состояния безвольной тряпичной куклы, несмотря на то что финальные конвульсии всё ещё заставляют его вздрагивать. Мирон мягко опускает меня постель, разгоряченная щека соприкасается с прохладой покрывала. Его ладони снова гладят мою поясницу, член продолжает двигаться медленно и осторожно, давая возможность прийти в себя. Мысли, размазанные оргазмом, вновь начинают оживать, напоминая о том, что в спальне мы по-прежнему находимся втроём, а Руслан стал свидетелем самого интимного момента моей жизни. Сил паниковать или смущаться до сих пор не нахожу – для этого я слишком разбита.

Не знаю, сколько времени я смогла бы провести, прячась от реальности за закрытыми веками, если бы не почувствовала шорох приближающихся шагов и чужой запах, наполняющий кровь натянутым дребезжанием. Подняв голову, я натыкаюсь взглядом на серую ткань спортивных трико, под которыми отчётливо выделяется эрекция. Сердце возобновляет оглушающий грохот, разнося по телу звенящее предчувствие. Я не могу оформить его в чёткую мысль, просто знаю, что сейчас произойдёт то, что разобьёт мой мир на «до» и «после».

В поле зрения попадают крупные ладони с выступающими венами, ухоженные пластины ногтей. Я вновь глухо стону, потому что Мирон меняет ритм движений: выходит из меня на всю длину, задевая головкой половые губы и до упора вторгается внутрь, закручивая горячую спираль в животе. Слышится шорох упавшей ткани, глазам открывается полоска кожи, пересечённая тёмной дорожкой волос. Нервозность и ожидание собираются на теле испариной, и, проглотив очередное всхлипывание, я заставляю себя посмотреть наверх. Взгляд минует твёрдый пресс, вздымающуюся грудь, напряжённую шею, добирается до лица. Губы Руслана приоткрыты, глаза ярко мерцают и сосредоточены на мне. В них нет ни извинения, ни сомнений, ни сожаления, есть животный голод и желание меня подавить. Не сводя с меня глаз и не позволяя этого мне, он тянет вниз резинку штанов. Его член, напряжённо покачиваясь, опускается перед моим лицом, заставляя затаить дыхание. Головка, крупная и тёмная, поблескивает смазкой, сам орган широкий и длинный, возможно, лишь немного уступает размеру Мирона. Руслан обхватывает его рукой, проводит до середины и обратно. Мысли путаются и дрожат, как дрожит и тело оттого, что всё это происходит одновременно с тем, как другой член расширяет меня изнутри.

– Пососи Русу, малыш, – слышится хриплый голос Мирона. – Хочу на это посмотреть.

Гул в ушах становится громче, слова, мысли, протесты натыкаются друг на друга, тогда как в животе вопреки всему растёт возбуждение. Красный провод или синий? Правильно или нет?